Враги народа. От чиновников до олигархов - Соколов-Митрич Дмитрий. Страница 20

— На трезвую голову понятно только то, что если выпить пол-литра в одно рыло и сесть за руль, то можно нечаянно въехать в вашу картину, поскольку она очень реалистично нарисована.

— Это «въехать в картину» уже стало предметом мифотворчества. Сначала один журналист написал, что власти опасаются, как бы водители на полном ходу не въезжали в живопись. Потом другой журналист, прочитав то, что написал первый, где-то упомянул, что кто-то уже в живопись въехал. А третий решил не мелочиться, и написал, что въезжают каждый божий день. Вернее, ночь. Я подумал, подумал и в «Плачущем небе» нарисовал на переднем плане забор. На всякий случай. А то вдруг еще действительно кто-то въедет.

— А вы что, прямо вот так вышли на улицу и никого не спросясь начали рисовать?

— Ну нет, я человек законопослушный. Я пришел к тогдашнему мэру Александру Егереву и спросил разрешения. Александр Иванович оказался нормальным человеком и разрешил. Попросил только эскизы ему показывать, а то мало ли что. Но фактически он мою свободу творчества ни в чем не ограничивал. Поначалу даже 1000 рублей дал на кисти и водоэмульсионную краску. Потом кисти и краски стали покупать спонсоры, а мэр, увидев, что проект пользуется интересом у туристов и журналистов, стал давать распоряжения, чтобы те стены, которые мне нужны для картин, как следует штукатурили. И на глупые письма главного архитектора внимания не обращал. Разногласие с Александром Ивановичем случилось лишь один раз, и то несерьезное. Я тогда решил нарисовать на здании суда протопопа Аввакума.

— А почему именно на здании суда? И почему именно Аввакума?

— Он здесь сидел в тюрьме. Причем впечатления от пребывания в Боровске у него остались не самые лучшие. Известно его высказывание: «Не пошто в персы идти пещи огненные искать. Но Бог дал дома Вавилон, в Боровске пещь халдейская». Эта надпись теперь рядом с моим Аввакумом и красуется. А на правом фланге стены суда я нарисовал боярыню Морозову с сестрой Урусовой в глубоком колодце.

— А зачем они туда залезли?

— Их туда спустили и голодом заморили. В те времена кровавые казни были не в моде.

— А почему на здании суда?

— Да просто потому, что стена очень ровная. Это единственная картина, которую я начал рисовать на свой страх и риск. Рисую день, рисую два, смотрю — какие-то люди в штатском стали рядом бродить. Один подходит и робко так спрашивает, есть ли у меня разрешение. «Нет, — говорю, — а надо?» — «А как же, — осмелел человек в штатском. — Это же здание суда. На нем даже «ум, честь и совесть» нельзя написать, не то что рисовать протопопа Аввакума». И повели меня к председателю суда. Тот стал обзванивать свое начальство, чтобы узнать, как к этому инциденту относиться. Полдня звонил, наконец где-то высоко попался какой-то нормальный человек, который сказал: «Да пусть рисует, что хочет. Вот так и получился у меня протопоп Аввакум.

— А часто вам приходится на своих картинах закрашивать всякие херы со свастиками? Народ ведь у нас тоже творческий. Страсть как любит чего-нибудь подрисовать.

— Вы не поверите — ни разу. Я, честно говоря, даже не ожидал. Когда начинал, был уверен, что придется каждую неделю закрашивать всякие безобразия. Но время показало — не хотят люди портить мои картины и все тут. Не знаю почему. Сила искусства, наверное. Хотя в последнее время на некоторых появились следы помидоров. Но это не народ. Люди у нас помидоры на живопись тратить не будут. Я знаю, кто это.

С тех пор, как Овчинников начал рисовать, в Боровске появилось 100 настенных картин (сам художник называет их фресками). Девочка, идущая по трубе газопровода, старушка с ведром возле водосточной трубы, голый мальчик, который стучится в запертую дверь, мужик с гигантским огурцом в руках, старичок в окошке, читающий газету «Таймс», Циолковский, сидящий на скамейке, протопоп Аввакум, призывающий покаяться всех мимоидущих, — все они жители «параллельного» Боровска. Их можно встретить в самых неожиданных местах. По Боровску интересно ходить: ты чувствуешь, что город тебя любит, и хочется любить его в ответ.

Поначалу местная газета «Боровские известия» писала об эксперименте с восторгом. Туристы начали приезжать автобусами. Однажды приехали на экскурсию работники администрации президента. Сначала бродили по городу самостоятельно, а потом насели на директора местной гостиницы Вячеслава Иванюшко, чтобы тот выдал им художника для экскурсии. Директор гостиницы, конечно, выдал. А потом еще и попросил нарисовать на его гостинице мемориальную доску «Здесь останавливался Козьма Прутков».

— Почему Козьма Прутков, мы-до сих пор не понимаем, — смеется Иванюшко, — но эта фишка стала работать.

Через год Иванюшко сделал в гостинице ремонт и купил себе новую «Тойоту RAV4».

В конце прошлого года мэр Боровска Егерев Александр Иванович пошел на повышение и на его место пришел бывший начальник городской пожарной части Сергей Зеленов. С Сергеем Михайловичем у Овчинникова раньше тоже были нормальные отношения. Будучи еще огнеборцем, Зеленов даже разрешил ему нарисовать на своем здании картину «Пожар в Боровске». Но как только стал мэром, отношения не заладились сразу.

— Он пришел ко мне в первый же день и говорит, — «Ну, давай». Мол, мы теперь-весь город разрисуем, — рассказал мне Зеленов. — Я ему отвечаю: «Владимир Александрович, подожди, дай осмотреться. У меня ведь еще даже костюма с галстуком нет».

Сергей Михайлович купил костюм, осмотрелся и понял, что просто так рисовать на стенах не положено. Нужно сначала получить от художника эскиз, собрать совет по культуре, пригласить на него специалистов из областных министерств образования, культуры и спорта, и только если этот совет утвердит картины и места их размещения, он, мэр, разрешит художнику выплескивать свои творческие замыслы на стены. Но только под строгим наблюдением главного архитектора, дабы не испортить исторический облик.

Надо сказать, что исторический облик Боровска спортить весьма непросто. Он и так очень сильно испорчен. И это волнует художника Овчинникова не меньше, чем главного архитектора.

Когда-то Боровск был один из самых сильных центров старообрядчества в России. Сегодня о старообрядческом прошлом Боровска напоминает лишь Покровский собор, в котором до сих пор располагается автоколонна № 1364. В городе собор называют Покров на керосине.

— Сколько я здесь живу, столько у меня сердце кровью обливается, — говорит Овчинников. — Вот я и попытался что-то сделать. Для начала взял и нарисовал в самом центре города диптих: слева — Лужков на фоне возрожденного храма Христа Спасителя, а справа — калужский губернатор Анатолий Артамонов на фоне боровской автоколонны.

С этого момента противостояние мэра и художника перешло в активную фазу. В местной газете появилась статья под названием «Есть ли у художника чувство меры?». Овчинникова обвинили в том, что у него головокружение от успехов, что его картины могут вызвать в городе массовые волнения и что негоже рисовать губернатора и мэра Москвы в непосредственной близости от помойки. Впрочем, дали слово и защитникам Овчинникова. Защитники написали так: «Не вина художника в том, что некоторые его картины находятся рядом с помойкой, а вина властей, что помоек в городе гораздо больше, чем скамеек».

Уже через несколько дней вместо Лужкова и Артамонова на стене появился аккуратный оранжевый квадрат. На вопросы журналистов, кто это сделал, мэр ответил, что скорее всего вандалы. В ответ Овчинников восстановил небольшую часть картины и пририсовал руку неизвестного вандала, крепко сжимающую малярный валик.

Вдохновленный победой, глава администрации решил расчистить от искусства дом № 1 по улице Коммунистической. Он находится прямо напротив оранжевого квадрата. На этом доме Овчинников нарисовал монументальное произведение «Глобус Боровска», несколько фресок на исторические темы, а также жительницу дома Анну Михайловну, которая идет с ведром за водой.