Падшие ангелы (ЛП) - Шеттлер Джон. Страница 27

— Искали человека? Кого? — Лысенко тяжело вздохнул и снова стряхнул пепел с сигареты.

— Офицера флота по фамилии Федоров. Он может передвигаться под прикрытием.

— Федоров? — Полковник быстро повернулся к более низкорослому офицеру. — Это та фамилия, которую вы мне называли?

— Так точно! — Ответил Суринов. — Он был очень смелым, настолько, насколько человек мог выглядеть. Но было в нем что-то странное. Он утверждал, что ехал из Хабаровска, но как только я прибыл туда, оказалось, что это была ложь. Я никогда не встречал в управлении безопасности на железной дороге офицера, который вел себя так, как он — унизил меня перед моими подчиненными, не говоря уже о тех скотах, которых мы этапировали в места отбывания наказания!

Теперь уже Волков подался вперед.

— Вы говорите что видели Федорова? Откуда вы знаете его?

— Он так и назвался. Он и его сержант Трояк. Этот человек проявил вопиющее неуважение, и полковник ничего ему не сделал! Он просто стоял и позволял рядовом угрожать мне!

— Полковник? Вы сказали, Федоров назвался полковником? Когда это было? — Волков едва не встал, но ощутил твердую руку солдата на плече. Он бросил на него взгляд и продолжил задавать вопросы. — Где вы видели этого Федорова?

— Вопросы здесь задаем мы! — Полковник Лысенко указал на него сигаретой, но, к его удивлению, Волков отвел его руку в сторону с неподдельным гневом на лице.

— Убери это сено от моего лица! Кто ты, черт подери, такой? Что вы здесь делаете? Что, черт подери, вы здесь устроили? Уверяю вас, вы дорого заплатите за эту выходку!

Волков потянулся рукой к воротнику, сжал его пальцами, все все глядя на Лысенко, и сказал:

— Дженков… Где ты, черт тебя бери? Спускайтесь в столовую, живо! И возьми всех остальных!

Полковник Лысенко посмотрел на него широко раскрытыми глазами, но его удивление быстро сменилось презрением.

— Что за цирк? — Сказал он с насмешкой и ударил Волкова по лицу тыльной стороной руки. — Вы что, держите меня за дурака? С кем вы разговаривали? С привидением?

Это было уже слишком, но два солдата быстро наставили на голову Волкова стволы автоматов. Затем Лысенко наклонился к нему и выдохнул в лицо целое облако табачного дыма.

— Если еще раз вкинешь что-нибудь подобно, пристрелю… Понятно? Возьму пистолет и вышибу тебе мозги!

Лысенко собрался и потянулся в карман за мятой пачкой сигарет.

— Дальше… — Сказал он, сунув сигарету в зубы и щелкнув серебристой зажигалкой «Ронсон», которую отобрал у кого-то в ходе одного из многочисленных допросов. — Кто такой этот Дженков, о которым ты говорил? Кого это всех он должен был привести с собой?

Волков закипел, его глаза стали похожи на угли. Он всеми фибрами души желал протянуть руки и свернуть этому человеку шею. Но ощущение холодного металла ствола у затылка заставляло его сдерживаться. Он начал осознавать происходящее, сдерживая рефлексы, и сквозь завесу гнева до него начала доходить некоторая странность. Народный комиссариат внутренних дел? Это же старый НКВД! О чем говорит этот человек? Тем не менее, капитан в душе был волком и понимал, что никого из них не будет легко запугать.

— Убьешь меня, значит? Вынесешь мозги? Ты хоть понимаешь, на кого я работаю? Понимаешь, перед кем я отчитываюсь? И это не народный комиссариат внутренних дел!

Лысенко слушал каждое слово Волкова, сложив руки на груди. Он понимал, что нужно предпринимать более решительный меры. Его порывало сделать то, чем он угрожал — просто достать пистолет и застрелить этого дерзкого человека на месте, но дело лейтенанта Суринова… Этот Федоров вызвал у него как подозрительность, так и любопытством. Что-то с ним было не так, и он был намерен понять, что именно. А этот человек точно что-то знал.

— Значит, Федоров, — сказал он. — Вы сказали, что ищите некоего Федорова. Почему? Кто это такой и почему представляет для вас интерес?

Напряжение начало стихать, так как Волков тоже начал брать себя в руки, пытаясь понять, что могут сделать эти люди.

— Это вопрос государственной безопасности, — быстро ответил он. — Ваше вмешательство обернется для вас очень большими проблемами.

— Значит, вы утверждаете, что из разведки? И вам приказано найти этого человека? Тогда это меняет дело, товарищ. Я тоже из разведки. Вы либо пьяны, либо бредите, раз не узнаете эту форму. Товарищ лейтенант сообщил мне, что некий Федоров выдает себя за полковника НКВД и создает проблемы. А меня интересуют все проблемы на подведомственной мне территории. Поэтому мы тоже искали этого Федорова. Кто он? — Лысенко хотел вытянуть из этого человека что-либо прежде, чем решить, что с ним делать.

— Достаточно сказать, что он представляет интерес для разведки ВМФ.

— Значит, он шпион? Он пытался внедриться в НКВД?

— НКВД? — Волков вдруг заметил знаки различия на их фуражках — да, синие фуражки с красным околышем — и кокардой в виде серпа и молота [50].

— НКВД? Его не существует уже много десятилетий. Откуда у вас эта дурацкая форма, из армейской комиссионки? Это что, какая-то шутка? Вы что, не поняли, с кем шутите? Хорошо, господа, если вы продолжаете упорствовать, я вам покажу, что вы выбрали не того человека для своих приколов, и с меня достаточно этого бреда.

Лысенко снова закипел. Он медленно поднялся, его рука скользнула к кобуре.

Волков не дрогнул, встретив взгляд его прищуренных глаз.

— Предупреждаю в последний раз, — холодно и угрожающе сказал он.

ГЛАВА 15

На бурение ушло восемь дней. Он упорно работал под дождем последние несколько часов, дабы убедиться, что звуки работы будут надлежащим образом скрыты. Дождь также уменьшал число возможных желающих оказаться здесь, что было еще одним плюсом, но вместе с тем было холодно и сыро. Однако Иэн был привычен к подобному и хорошо подготовлен к тяжелым условиям, которых требовал от него этот проект. В конце концов, цель была близка. Сегодня был девятый день, день воздаяния. Ему осталось еще двадцать-двадцать пять сантиметров вертикальной скважины, прямо через тяжелое основание в центре участка. И он, наконец, получит приз.

Это было трудное и рискованное дело. Пришлось ждать подходящей непогоды в надежде, что она скроет шум. Кабели питания пришлось тянуть по мокрой земле, несмотря на попытки укрыть их брезентом. Здесь и там он замечал, как вода просачивается в туннель через трещины в мощенной дороге между арендованным коттеджем и местом работ.

Если бы только герцог знал о всех тех тяготах и трудностях, с которыми он столкнулся за эти дни, чтобы получить свой приз. Но он понимал, что герцога это не интересовало. Его интересовало только то, что находилось по другой сторону барьера из земли и бетона, сдававшегося под напором инструмента Иэна.

Он ждал момента, щурясь на отлично отрегулированные часы на другой руке. Еще тридцать секунд и часы на церкви Святого Мартина начнут бить полночь — двенадцать длинных ударов, целая минута для того, чтобы сделать свое дело. Бур был отлично спозиционирован на небольшом гидравлическом станке, настроенном на нужное давление при включении бура. Он использовал самую дорогую смазку, которую смог найти, дабы убедиться, что ничего не будет скрипеть, и накрыл установку звукоизолирующим матом. Вместе с боем часов этого будет достаточно, чтобы скрыть шум.

Десять секунд… Пять. Он быстро поправил очки и респиратор, а затем включил бур, задержав дыхание, несмотря на все меры предосторожности. Он начал бурить засыпая все в туннеле известняковой крошкой. Всего через шестьдесят секунд он выключит инструмент и осмотрит результат. Если повезет, останется три с половиной сантиметра, и дальше можно будет действовать ручным инструментом. Как только скважина будет сделала, он просунет в нее камеру и убедится. GPS говорила ему, что он в нужном месте, но никто не мог знать наверняка. Реставрационные работы, проведенные в 90-е, могли что-то изменить. Какой-нибудь раздолбай-строевец мог сделать все не так, но камера покажет ему все, что нужно. Тогда, если все будет хорошо, останется просто вставить в скважину вакуумную трубку и сделать дело.