Очерк общей истории химии. От древнейших времен до начала XIX в. - Фигуровский Николай Александрович. Страница 33

Первая книга сочинения Агриколы посвящена общим вопросам металлургии, доказательствам важности этой области в жизни людей и некоторым проблемам горнорудного дела. Во второй и третьей книгах излагаются способы разведки рудных месторождений, рассматриваются особенности залегания руд, даются сведения о рудных жилах и т. д. Четвертая, пятая и шестая книги посвящены вопросам горной техники. В седьмой книге описаны способы химического исследования и оценки руд. Восьмая и девятая книги излагают технику предварительной обработки добытых руд и процессы выплавки металлов. Кроме того, в девятой книге, а также в десятой описываются способы добычи золота и серебра, способы отделения золота от серебра и выделения серебра из серебряно-свинцовых расплавов. В одиннадцатой книге излагаются приемы отделения серебра от меди. Наконец, книга двенадцатая посвящена добыче поваренной соли, селитры, купоросов, квасцов, серы и других минеральных природных материалов, а также производству стекла.

«12 книг о металлах», так же как и другие сочинения Агриколы, характеризуют автора как выдающегося технолога-металлурга, хорошо знакомого с химической стороной многих процессов опробования и обработки руд и выплавки металлов. В книге Агриколы приведены важные и ценные с исторической точки зрения сведения по металлургической химии и химии минералов, а также, по пробирному искусству. Эта книга явилась, по существу, первым серьезным руководством по аналитической химии металлов и минералов. Характерно, что автор при изложении различных операций и приемов опробования почти не касается распространенных в его время теорий и фантастических представлений о рудах и металлах. В предисловии к своему труду («Послание светлейшим и могущественнейшим герцогам…») он осуждает алхимиков. Упоминая об алхимических сочинениях и перечисляя виднейших алхимиков, Агрикола пишет: «Много имеется и других книг об этом, но все они темны, так как сии писатели называют вещи чужими, не собственными именами, и притом одни пользуются для их обозначения одними, ими же придуманными названиями, другие — другими, между тем как сами-то вещи являются одними и теми же. Эти учителя передают своим ученикам сведения, какими способами разрушать и приводить как-то обратно к первоначальной материи малоценные металлы…, чтобы этим путем добывать из них драгоценные металлы… Могут ли они это в действительности делать или не могут, я не берусь решать… Однако…, хотя повсюду имелось и имеется так много этих химиков и все они денно и нощно напрягают все свои силы, чтобы получить возможность накопить великие груды золота и серебра, утверждения эти, естественно, вызывают сомнения… Ибо, если бы они действительно усвоили таковые (т. е. способы получения золота и серебра. — Ф.), то, будучи столь многочисленными как в прежние, так и в нынешние времена, они давно наполнили бы города золотом и серебром. Их суесловие изобличают также их книги, которые они надписывают именами Платона, Аристотеля и других философов, чтобы эти славные имена в заголовках их книг придавали последним в глазах простых людей видимость учености» (7).

Однако Агрикола не затрагивает никаких алхимических вопросов в своем сочинении, указывая в том же «Послании»: «… О химическом искусстве, если только оно является искусством, я скажу больше в другом месте» (8). Вообще он выступает как практик, стремясь сообщать только вполне достоверные и проверенные сведения. Он пишет: «…Я разрешил себе благоразумно обойти молчанием все то, чего я сам не видел и не читал, или не узнал от людей, заслуживающих доверия. Мною, таким образом, указано лишь то, что я сам видел и что, прочитав или услыхав, сам осмыслил»(9).

Не будем касаться здесь различных специальных технических приемов химического опробования руд, операций пробирного анализа и техники переработки минеральных ископаемых, описанных в книге Агриколы. Однако укажем, что само по себе приложение химии для контроля производства и для анализа металлов и руд, и вообще для совершенствования технологии обработки руд и выплавки металлов следует признать передовым и прогрессивным, в высшей степени содействовавшим дальнейшему развитию химии.

Как химик Агрикола принадлежал к числу наиболее передовых ученых-практиков своего времени. Тем не менее он не смог до конца освободиться от алхимических верований. В последние годы жизни он занимался поисками путей трансмутации металлов, не прибегая, однако, к фантастическим преувеличениям, свойственным его современникам.

Сочинения Агриколы вызвали появление в XVI в. книг, посвященных горному делу, металлургии, пробирному искусству, монетному делу, производству солей и т. п., и оказали большое влияние на развитие прикладной химии и, в частности, пробирного анализа.

ИАТРОХИМИЯ

Одним из направлений развития практической химии, начиная с древнейших времен, было применение различных минеральных веществ в фармации и косметике. В произведениях врачей древности и средних веков наряду с описанием лечебных средств растительного и животного происхождения встречаются и описания некоторых химических средств (например, у Авиценны). Однако до XVI в. применение таких средств было весьма ограниченно.

В эпоху Возрождения интерес к античным произведениям распространился и на медицину. В 1525 г. появилось первое издание сочинений Гиппократа (жил около 400 г. до н. э.). Многие врачи под влиянием авторитета этого знаменитого ученого-врача древности стали пользоваться его указаниями (а также и указаниями других древних авторов) о лечении болезней простейшими средствами — медом, ячменным отваром, вином и т. д., пренебрегая при этом полуторатысячелетним опытом, накопленным медициной со времен Гиппократа. Возвращение к примитивным методам лечения глубокой древности было по существу реакционным и, естественно, вызывало протест передовых врачей XVI в. Наиболее ярким и активным протестантом против необоснованного возвращения к старым методам лечения болезней, тормозившим дальнейшее развитие медицины, был Теофраст Парацельс (1493–1541) — реформатор медицины. Полное имя Парацельса таково: Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм. Имя «Парацельс» (означающее в переводе «сверхблагородный», а точнее: «превосходящий Цельса» — знаменитого врача популяризатора и энциклопедиста, жившего около начала новой эры, он сам присвоил себе.

Парацельс (10) был сыном швейцарского врача, занимавшегося между прочим и алхимией. Однако, сделавшись врачом, Парацельс остался совершенно неудовлетворенным полученными в школе знаниями и даже разочаровался в медицине, которая то время не знала даже средств, «чтобы вылечить простую зубную боль». Он решил пополнить свои знания самообразованием. С этой целью он объездил всю Европу, побывав даже в «Татарии» (по-видимому, в Московии), а также в Египте. Во время путешествия он не только посещал университеты и медицинские школы, но главным образом стремился изучать народный опыт лечения болезней. Для этого он изучал опыт народных лекарей, знахарей, ворожей, цирюльников, собирая сведения о наиболее действенных лекарственных средствах. Переходя из города в город, он добывал средства на жизнь ворожбой, предсказаниями по звездам и лечением болезней. Около 1523 г. он вернулся на родину в Базель с репутацией знаменитого врача, способного исцелять даже такие болезни, как подагра и водянка.

В 1526 г. Базельский сенат предложил Парацельсу занять в университете кафедру естественной истории и медицины. Парацельс принял это предложение и начал читать свой курс на немецком языке, нарушив тем самым считавшуюся священной традицию ученых пользоваться исключительно латинским языком. На первой же лекции он торжественно сжег перед слушателями сочинения Галена и Авиценны, заявив, что «его башмаки больше смыслят в медицине», чем эти прославленные авторитеты древности. Все это, естественно, вызвало возмущение и раздражение его коллег-профессоров, прочно придерживавшихся старинных традиций. Вскоре из-за своей крайней неуживчивости и высокомерия Парацельс поссорился с одним из знатных базельцев, оскорбил судей, разбиравших эту ссору, и, скрываясь от преследований, бежал из Базеля в Германию. Здесь он вел беспорядочную жизнь, переходя из одного города в другой в сопровождении нескольких преданных ему учеников. Умер он в крайней бедности в возрасте 48 лет в зальцбургской больнице.