Очерк общей истории химии. От древнейших времен до начала XIX в. - Фигуровский Николай Александрович. Страница 78

Положение коренным образом изменилось в эпоху господства теории флогистона (начиная с середины XVIII в.). Прежде всего, как мы уже видели, в эту эпоху у химиков возник особый интерес к проблемам горения вообще и к кальцинации металлов — в особенности. Выше уже говорилось об истоках этого интереса. Отвечая на потребности и запросы развивающейся капиталистической промышленности и, прежде всего, металлургической, химики приняли непосредственное участие в исследованиях состава и способов переработки разнообразных ископаемых, а также животных и растительных продуктов, главным образом руд, минералов, новых видов топлива и др. В связи с этим химики оказались вовлеченными в экспедиционную деятельность по обследованию природных сырьевых ресурсов, развернувшуюся в восемнадцатом столетии во всех главных странах Европы.

Прямым следствием участия химиков в решении практических задач, выдвигавшихся на очередь производством, в частности в экспедиционной деятельности, и явилось возникновение химико-аналитического направления. Особенно быстрое развитие это направление получило, начиная со второй половины XVIII в. Анализы минералов, солей, руд, животных и растительных продуктов и материалов скоро сделались повседневным занятием большинства химиков главных стран Европы. Результатом этих исследований было не только открытие новых методов качественного и количественного химических анализов, но и быстрое расширение сведений о составе и химических свойствах солей, минералов и других веществ. Словом, в период господства теории флогистона началось интенсивное и притом постоянно убыстряющееся накопление нового экспериментального материала в химии.

Развитие пневматической химии во второй половине XVIII в., несмотря на специальный характер исследований в этой области, представляло собой по существу одно из важнейших направлений химико-аналитического исследования. Действительно, газы, с точки зрения химического анализа, представляют собой продукты разложения многих сложных веществ. Однако подробное исследование свойств газов привело, независимо от выяснения их роли в качестве составных частей сложных веществ, к значительному расширению фактического материала химии и оказало огромное влияние на дальнейшее развитие исследований как экспериментальных, так и теоретических. Прямым следствием этого была полная реформа химии в конце XVIII в.

Новый фактический материал, накопленный в течение флогистического периода, оказался чрезвычайно важным для дальнейшего развития химии. Он продолжал быстро пополняться и совершенствоваться и после падения теории флогистона и вскоре послужил основой для крупных обобщений и для открытия законов природы в начале девятнадцатого столетия. Флогистические концепции, с точки зрения которых химики-флогистики пытались объяснить вновь открываемые факты, планировать новые опыты и выполнять их, нисколько не повлияли на ценность добывавшихся в этот период новых экспериментальных данных. Ф. Энгельс, оценивая значение эпохи теории флогистона, отметил это интересное для истории науки явление: «…Флогистона теория своей вековой экспериментальной работой впервые доставила тот материал, с помощью которого Лавуазье смог открыть в полученном Пристли кислороде реальный антипод фантастического флогистона и тем самым ниспровергнуть всю флогистонную теорию. Но это отнюдь не означало устранения опытных результатов флогистики. Наоборот, они продолжали существовать; только их формулировка была перевернута, переведена с языка флогистонной теории на современный химический язык, и постольку они сохранили свое значение» (102).

Переворот в теоретических взглядах химиков, который произошел в конце XVIII в. в результате быстрого накопления экспериментального фактического материала химии в условиях господства теории флогистона (хотя и независимо от нее), обычно называют «химической революцией».

VI. КИСЛОРОДНАЯ ТЕОРИЯ И АНТИФЛОГИСТИЧЕСКАЯ ХИМИЯ

НАУКА В ЭПОХУ ФРАНЦУЗСКОЙ БУРЖУАЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В марте 1789 г. вышло в свет известное руководство по химии А. Л. Лавуазье. В приложении к этой книге напечатаны отзывы о ней, полученные от научных учреждений Франции. В отзыве, написанном Фуркруа и Кадё де Во от имени Общества агрикультуры, говорится: «…Одним из тех, кто наиболее содействовал счастливой революции, которая произошла в пневматической химии в наши дни, без сомнения, следует считать г-на Лавуазье» (1). С тех пор название «химическая революция», которое сам Лавуазье, как мы увидим, применял и ранее, вошло в обиход историков химии для обозначения событий в области химии, происходивших во Франции, а затем и в других странах в конце восемнадцатого столетия.

Переворот в химии, связанный с ниспровержением теории флогистона, по времени почти совпал с Французской буржуазной революцией. Такое совпадение отнюдь нельзя считать случайным. Химическая революция явилась в известной степени следствием происходивших во Франции глубоких социально-экономических перемен и связанных с ними сдвигов в умственной жизни в период, непосредственно предшествовавший революции.

Характерной чертой деятельности французских философов-материалистов и ученых-энциклопедистов XVIII в., ставших идеологами революционной буржуазии, была острая критика старых политических и социальных порядков, отрицание религиозной идеологии феодального общества и тесно связанных с ней реакционных основ науки. Ф. Энгельс в следующих словах характеризует происходившие в то время процессы: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный строй — все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего. Это было время, когда, по выражению Гегеля, мир был поставлен на голову, сначала в том смысле, что человеческая голова и те положения, которые она открыла посредством своего мышления, выступили с требованием, чтобы их признали основой всех человеческих действий и общественных отношений, а затем и в том более широком смысле, что действительность, противоречившая этим положениям, была фактически перевернута сверху донизу. Все прежние формы общества и государства, все традиционные представления были признаны неразумными и отброшены как старый хлам; мир до сих пор руководился одними предрассудками, и все прошлое достойно лишь сожаления и презрения» (2).

Ссылаясь далее на Гегеля, Энгельс приводит его высказывание по поводу предреволюционных явлений во Франции; ограничимся здесь лишь одной гегелевской фразой: «Все мыслящие люди радостно приветствовали наступление новой эпохи».

Поколение французских естествоиспытателей — современников французской революции — было воспитано на произведениях просветителей, философов-материалистов и ученых-энциклопедистов. И если отдельные представители этого поколения не вполне сочувствовали новым идеям в политической и социальной областях, то все они целиком поддерживали идеи господства разума и считали, в частности, переворот в науке необходимым и неизбежным.

«Счастливая революция в пневматической химии» была лишь частью тех глубоких преобразований, которые имели место в различных областях науки в течение последних десятилетий XVIII в. Как уже было сказано, быстрый прогресс в этот период наблюдался в биологии, физике и других науках. Однако этот всеобщий научный прогресс нельзя рассматривать лишь как следствие идеологических факторов, т. е. влияния новой философии французской буржуазии. Следует иметь в виду, что расцвет науки в конце XVIII в. совпал не только с бурными политическими событиями французской буржуазной революции, но и с началом промышленной революции в Англии, когда произошла замена ручного труда в капиталистических мануфактурах машинным производством. Промышленная революция оказалась возможной благодаря непосредственному участию науки в усовершенствовании производства. Можно сказать, что с конца XVIII в. наука превратилась в своего рода рычаг для подъема и развития производительных сил общества.