Великие химики. В 2-х томах. Т. 1. - Манолов Калоян. Страница 51

Из Парижа они выехали в Монпелье, потом во Флоренцию, Рим, и, наконец, в Неаполь.

Леди Джейн Дэви вое быстро наскучило, ей не хотелось осматривать красоты города, и она пожелала отдохнуть одна в гостинице. Дэви и Фарадей вдвоем отправились к Везувию.

— Вот еще одна великая загадка, перед которой мы бессильны в настоящее время.

— Да, мы действительно беспомощны перед этими великими силами природы.

— Майкл, вы захватили с собой мешок? Мы наверняка найдем на склонах вулкана интересные минералы. Давайте поднимемся к кратеру. Не исключено, что какой-нибудь из этих минералов содержит новые, еще не открытые до сих пор элементы.

К огромному багажу Дэви теперь прибавился еще мешок с минералами. А ведь в неподъемных чемоданах уже лежала тосканская земля, собранная Майклом во время поездки по окрестностям Флоренции. Но что там трудности с перевозкой багажа, если ты удостоен великой чести находиться рядом с самыми образованными людьми!

Майкл всегда будет помнить часы, проведенные в замке тосканского герцога. Дэви, несмотря на все его красноречие, не удалось убедить герцога в том, что алмаз состоит из чистого углерода. Герцог снял алмазный перстень с руки и протянул его Дэви.

— Вы утверждаете, что этот прекрасный алмаз состоит из углерода. Сожгите его! Тогда я вам поверю.

— Какое безумие! Ваш алмаз — это целое состояние.

— Не беспокойтесь. У герцога Тосканы достаточно драгоценностей.

— Фарадей, — обратился Дэви к скромно стоявшему за его креслом Майклу, — принесите большую лупу. Приготовьте аппаратуру для обжигания. Попытаемся убедить герцога.

Вскоре все было готово. Майкл собрал прибор, как всегда, быстро и точно. Он поместил алмаз в маленькую камеру, нагреваемую сильным пламенем, и направил на сверкающий драгоценный камень мощный пучок солнечных лучей, собранных линзой. Через некоторое время перстень расплавился, но сам алмаз все еще оставался прежним. Герцог самодовольно наблюдал за происходящим. Но это длилось недолго. Когда температура стала достаточно высокой, алмаз стал на глазах уменьшаться и в конце концов вовсе исчез. Герцог был поражен:

— Удивительно! Мой алмаз испарился! — промолвил он.

— Не испарился, он сгорел, — поправил герцога Дэви…

А разве можно забыть встречу с великим Вольта? Для Фарадея Милан был связан не с оперой. Для него это город, где жил и работал Вольта. Фарадей запомнил почти дословно беседу между самыми большими знатоками электричества — Дэви и Вольта. Воспроизвести молнию в собственной лаборатории — слыханное ли дело! Вот что такое ученый Вольта.

Поездка по Европе длилась целых полтора года, но Майкл и не заметил этого. По возвращении в Лондон, его снова зачислили на службу в Королевский институт, но уже ассистентом, ответственным за аппаратуру.

Вместе с Дэви он стал проводить детальное изучение горения газов. Надо было понять причину взрывов в каменноугольных шахтах.

— Мне сообщили, что сегодня доставят новый комплект стеклянных трубок, которые мы заказали на фабрике Блэксмита, — сказал Дэви.

— Хватит ли нам трубок малого диаметра? — спросил Майкл.

— Надеюсь. Установите в приборе трубки среднего диаметра, и будем постепенно их заменять.

— Хорошо. Завтра все будет готово.

— Фарадей, не хотите ли вы самостоятельно провести какое-нибудь исследование?

— Это моя заветная мечта, — сказал Майкл сдавленным от волнения голосом.

— Попробуйте провести анализы тосканской земли. Вам надо привыкать к самостоятельной работе.

Теперь для Майкла не существовало понятия времени. Он знал только, что есть лаборатория и настоящая работа. Спустя несколько месяцев Фарадей написал свой первый научный труд: «Сэр Гемфри Дэви предложил мне провести этот анализ в качестве первого опыта в области химии. В то время моя боязнь была больше уверенности, а уверенность — меньше моих знаний. Я никогда не учился, как следует писать оригинальные научные статьи, но точное описание работы поможет разобраться в ее сути», — писал Фарадей, предлагая свой труд на суд читателей.

Дэви помог Фарадею опубликовать статью в химическом журнале Королевского института. Было это в 1816 году. На следующий год Фарадей опубликовал еще шесть научных работ. Теперь молодой ученый чувствовал себя более уверенно. Он сам ставил перед собой задачи и находил пути их решения, хотя часто ему не хватало знаний. Так, Фарадей подробно исследовал прохождение газов через капиллярные трубочки и установил, что чем легче газ, тем быстрее он проходит через капилляр. Это было предпосылкой к открытию закона газовой диффузии, но Фарадей, к сожалению, не знал математики и потому не увидел закономерностей, которые так ясно бросались в глаза из его результатов. Это сделал позднее Томас Грэм.

Летом 1819 года в лабораторию, где работал Фарадей, вошел незнакомец. Волосы его были тронуты серебром, хотя держался он очень бодро. Фарадей вопросительно посмотрел на гостя.

— Мое имя Джемс Стодарт, владелец фабрики режущих инструментов. А вы, если не ошибаюсь, Майкл Фарадей?

— Да. Чем могу служить?

— Я беседовал с мистером Уолластоном [325], членом Королевского общества, он рекомендовал вас мне. Дело вот в чем. Наши ножи, пилы, лезвия и другие изделия изготовляются из очень прочной и острой стали, но у них большой недостаток — они ржавеют. Мне нужна помощь специалиста, который найдет нержавеющий сплав.

— Понимаю, вам нужна нержавеющая сталь.

— Не хотите ли заняться этой проблемой? Вы получите полную мою поддержку. Кроме того, у меня деловые связи с мистером Грином и корпорацией Пиксли из Шеффилда. На их металлургическом заводе вы найдете все, что вам необходимо для исследовательской работы.

— Увлекательная, но и ответственная задача. Откровенно говоря, я бы не рискнул принять это предложение.

— Оставьте сомнения, сэр. Скажите только, есть ли у вас желание заняться этой работой? Все остальное я беру на себя.

— Я согласен.

— Тогда не будем попусту терять время. Я уже занимался изысканиями и могу сообщить вам некоторые сведения. Из Индии нам доставили тигельную сталь, которая ржавеет, но очень медленно. В Британском музее хранится несколько метеоритов, они состоят из железа, но, представьте себе, не ржавеют. Думаю, что сначала их нужно подвергнуть анализу. Очевидно, в их состав входят элементы, которые сообщают им способность не ржаветь. Может быть, имеет смысл начать с анализа?

— Давайте попробуем. Вы доставите образцы?

— Они у меня с собой. Вот здесь два осколка метеорита» который упал в Кенте пять лет назад. Вот вам и опилки индийской стали.

Майкл сразу приступил к работе. Он отнес кусочек метеорита в мастерскую, чтобы превратить его в мелкие опилки.

Часть опилок Фарадей поместил в стакан, залил их серной кислотой и стал нагревать. Опилки постепенно растворились, и в стакане образовался бледно-зеленый раствор. Можно было приступать к анализу. В лабораторной тетради Майкл записал: анализ метеорита показал содержание железа и никеля.

Спустя несколько дней он снова беседовал с фабрикантом Стодартом.

— Теперь мне нужны железная руда, никелевая руда и много других вещей. Возьмите список, я все указал в нем.

— Где будет установлена печь?

— В подвале Королевского института достаточно места. Мы уже приступили к работе. Построим небольшую печь, чтобы можно было получать самые различные сплавы железа. Кроме сплава с никелем, будем изучать сплавы с платиной, палладием, родием, серебром, золотом, хромом, оловом, титаном, осмием, и иридием.

— Надеюсь, что платиновые металлы мы сможем получить у мистера Уолластона. Он готовит их в довольно больших количествах.

После того как опыты с хромовой и никелевой сталью прошли успешно, Фарадей и Стодарт уехали в Шеффилд, где организовали в больших масштабах производство таких сплавов. Для этой цели Грин предоставил им одну из своих малых печей. К сожалению, этой работой Фарадея никто, кроме Стодарта, не интересовался. И когда в 1823 году Стодарт неожиданно умер, Фарадей собрал сотни образцов стали и запер их в большой сундук, стоявший в подвале института. Больше он не возвращался к этим исследованиям, так как увлекся другими, не менее интересными проблемами.