Струны - Дункан Дэйв. Страница 22

— Последние сто человек, поверившие тебе, давным-давно умерли.

— Чушь, — покачала головой Агнес. — Некоторые из них и окоченеть-то толком не успели.

Хейстингз расхохотался — годы ничуть не притупили этот язычок. Однако многолетний опыт общения с Агнес Хаббард ясно подсказывал: она изо всех сил сдерживает какие-то сильные эмоции. Напряженная резкость интонаций, в ниточку стянутые губы — ну все самые верные признаки. А чтобы взволновать старушку Агнес, нужно что-то из ряда вон выходящее. Так что сегодня игра по крупной. Нужно осторожненько закинуть удочку.

— Все телевизионные каналы гудят, как растревоженные осиные гнезда. Джейсон Гудсон считает, что наконец-то нашелся мир первого класса. Пандора Экклес абсолютно уверена, что ты обнаружила разумную жизнь, а все остальные в панике, орут, что прорван санитарный кордон, что чудовища доедают Лабрадор и скоро двинутся дальше. м ч. ; Агнес раздраженно встряхнула головой:

— Передай это в Службу безопасности.

— Если ты подашь в отставку, я откажусь подписать твое заявление.

А вот это было совершенно лишнее. Агнес окинула его оценивающим взглядом:

— Хорошо, что ты приехал, Уилл — это придаст сегодняшним событиям более официальный и торжественный характер. Однако я должна предупредить, что некоторые моменты могут оказаться болезненными для твоей гордости.

Зловещее, почти угрожающее замечание заставило Хейстингза задуматься. Так что же такое у нее запланировано ?

— Но в конечном счете я окажусь в плюсе? Пожатие плеч, почти равнодушное. Великолепная все-таки у Агнес фигура, а ведь старушке уже хорошо за семьдесят.

— Надеюсь. Хотя есть определенный риск.

— А когда твои махинации не были связаны с риском? Я сотни раз наблюдал, как ты буквально проскальзывала по лезвию ножа между Сциллой и Харибдой.

— Что-то ты тут накрутил с идиомами, — недовольно поджала губы Агнес.

— Так дай мне все-таки хоть какой-нибудь ключ. Внезапно сузившиеся глаза словно говорили о тщательно сдерживаемой ярости. Еще слава Богу, что Агнес никогда не позволит своим эмоциям влиять на поступки, а то слишком уж она сегодня дерганая.

— Кутионамин лизергат.

— В жизни не слыхал.., подожди, подожди! А, ЛСД? Это же тоже вроде что-то лизергиновое.

На лице Агнес мелькнуло удивление.

— Ну да, — кивнула она, — все сходится. Тут тоже не обошлось без неких грибов… Ладно, придет время, и все узнаешь.

Дальнейшие расспросы были бы пустой тратой времени; на несколько секунд в кабинете повисла тишина.

— Может, мало денег? — неожиданно спросила Агнес.

— Я бы сам спросил, — качнул головой Хейстингз. — Мы купили уже всех, кроме фанатиков. Только слишком уж их много, этих фанатиков.

— Парламент? — Острый, ничуть не тронутый временем ум Агнес Хаббард мгновенно схватывал суть вещей. — Эта разнузданная шайка грошовых адвокатов? Все выборы были фальсифицированы! А если бы и нет — все равно эти самозванцы не имеют никакой легитимности. И никогда не имели.

— Как, собственно говоря, и мы, — заметил Хейстингз. — Одностороннее упразднение Совета Безопасности было крайне сомнительным ходом.

— Все это произошло задолго до тебя. Приведи его.

— А при чем тут время? — усмехнулся Хейстингз.

Агнес пренебрежительно отмахнулась, секунду помолчала и неожиданно разразилась невеселым смехом:

— У тебя — Чен и Парламент, у меня — Гранди и ЛУК.

— И они, само собой, уже спелись.

— Возможно, — кивнула Агнес. — Но на этот раз дело зашло слишком далеко. Как это там в Писании: “око за око, зуб за зуб”?

Выражение сероватых, как пасмурное небо, глаз заставило Хейстингза зябко поежиться. Перед ним мелькнуло видение Агнес со стилетом в руке, хладнокровно прицеливающейся под четвертое ,сверху ребро. Чье ребро? Он не мог отделаться от нелегкого подозрения, что, вполне возможно, его собственное.

Дверь открылась. Агнес вскочила на ноги; было видно, что она с трудом сдерживает улыбку.

— Плюнь на этих прохиндеев. Тут пришел человек, с которым тебе необходимо познакомиться.

— Кто же это такой?

— Твой внук. Кто?!

— Я никогда… Ты хочешь сказать, у Джона и Риты…

Но Агнес уже шествовала к двери. Тяжеловесный, одетый в красное немец остановился на пороге, настороженно оглядывая комнату — все ли здесь в порядке, можно ли пускать сюда подопечного.

— Доктор Багшо!

Вот же какие мы демократичные — охранникам две руки протягиваем. Фирменный знак директора Хаббард.

— Директор? — изумился немец.

А кто бы на его месте не изумился? Нет, уж этот-то громила никакой мне не родственник. Да и по возрасту он никак не годится Джону в сыновья.

Тонкие, изящные пальцы Агнес вцепились в огромные, с детскую голову, кулаки немца. Она что-то говорила, но очень тихо — до Уиллоби долетали только бессвязные обрывки фраз:

— ..Встречался с ней только однажды.., рождественская вечеринка.., долго беседовал…

Теперь лицо охранника стало холодным и непроницаемым, как скала, его хриплый голос напоминал рокот далекой лавины.

— Благодарю вас, директор.

— Мы все соболезнуем вашей утрате, искренне разделяем вашу горечь — и негодование.

— Заместитель Фиш сказал мне, что вопрос еще не закрыт.

— Ни в коем случае.

Понимающий кивок; на какое-то мгновение двое, стоящие у двери, застыли, глядя друг другу в глаза, без слов понимая друг друга. Способность Агнес порабощать мужчин ничуть не увяла с годами — если этот тип не был прежде преданным ее поклонником, теперь он таковым стал.

Затем из-за спины немца появился долговязый юнец, с головы до ног обряженный в зеленое — словно гость из Шервудского леса. А может, дерево из этого самого леса. По розовой, совсем еще детской физиономии, смотрящей на Агнес сверху вниз, блуждала робкая, неуверенная улыбка. Парень был непомерно худой и непомерно высокий — под стать самому Хейстингзу, и даже повыше! Это впечатление усиливалось всклокоченной копной ярко-рыжих волос. Дорогой, от хорошего портного костюм ясно прорисовывал каждое ребро, каждый позвонок мосластого тела, да какого там тела — скелета. И чего это он выбрал себе такой кричащий — визжащий! — зеленый цвет? Совсем, что ли, сбрендил? Или дальтоник?

Сын Джона и Риты?

Возможно, согласился Хейстингз, вполне возможно. Но что бы там ни замышляла Матушка Хаббард, для чего бы она ни притащила сюда этого несчастного мальчишку, она не скажет сейчас правду, всю правду или хотя бы что-либо отдаленно напоминающее правду.

Немец удалился, судя по всему, успокоенный этими загадочными соболезнованиями. Нескладный мальчонка получил для пожатия две руки и удостоился ледяной ослепительной улыбки. Немного помявшись, он неуклюже наклонился и тронул губами подставленную для этой цели щеку. Высокая, почти в средний мужской рост, Агнес не достигала и плеча своего внука.

— Говорят, Седрик, у тебя была очень интересная прогулка.

Мальчонка густо покраснел и потупился:

— Прости, пожалуйста, бабушка. Я совсем не…

— Простить? А за что тебя прощать? — Агнес развернулась и пошла к своему креслу.

— Я тебя не послушался…

— Конечно. Так поступил бы любой настоящий мужчина. Я очень рада, что мой внук — не какой-нибудь домашний хлюпик.

— О! — Седрик облегченно улыбнулся, тремя длинными шагами догнал свою бабку — и застыл, увидев Хейстингза.

— Ты знаешь, кто это такой?

Отрицательное покачивание головы завершилось судорожным вздохом — есть лица, знакомые всем и каждому.

— Генераль… Здравствуйте, сэр.

Кивок головы, чуть не превратившийся в глубокий поклон. И тут до парня что-то дошло, костлявое лицо побелело, как полотно — полотно, густо покрытое россыпью тускло-желтых веснушек.

— Уиллоби Хейстингз? Мой отец… Он с мольбой взглянул на бабушку. На женщину, которую считал своей бабушкой. А как оно на самом деле? Хейстингз не был ни в чем уверен.

— Твоего отца звали Джон Хейстингз Хаббард. А это — твой дедушка.

Уиллоби поднялся — поднялся медленно, ни на секунду не забывая о протезах, — и протянул Седрику руку.