Таинственные земли - Дункан Дэйв. Страница 3

Султан с удивлением взглянул на нее – догадки Кэйд зачастую свидетельствовали об остроте ее ума, не соответствующей внешности.

– Вначале – нет. Полдюжины жертв и по сей день остаются каменными статуями. А теперь колдунья обычно возвращает их к жизни через пару недель.

– Самая вопиющая глупость, о какой мне когда-либо доводилось слышать! – выпалила Инос.

– Я же говорил вам – она развратна, коварна и мстительна.

– Должно быть, она и слабоумна – если не сразу поняла, к чему приведет такое колдовство! Подумать только – шестеро человек погибли, прежде чем она отказалась от заклятия, которого не могла отменить!

Султан пожал плечами.

– Но почему вы не застыли и не обратились в камень, произнеся мой законный титул?

Очевидно, он ожидал таких последствий. Эта мысль на время лишила Инос дара речи.

– Влияние проклятия ограничено только дворцом, – размышлял джинн. – Может, за исключением этого мерзкого обиталища колдуньи?

Инос снова огляделась. Комната не представлялась ей особенно зловещей, если бы не избыток пестрой мебели, в большинстве своем уродливой и кричаще яркой. Нигде не было видно двери. Кое-где просматривался мозаичный пол с узором из изящно переплетенных лоз и цветов, ярким, как рой бабочек, но впечатление портили броские ковры. Вещи вокруг выглядели дорогими, но не сочетались друг с другом. Кто бы ни собирал эту беспорядочную коллекцию, этому человеку явно недоставало вкуса. При одном взгляде на этот склад мебели и ковров у герцога Анджилки начались бы судороги.

Но обратиться в камень… неужели этот странный молодой султан решил пошутить? Пока Инос подыскивала слова, чтобы подобающим образом спросить об этом, завеса вновь зазвенела. Огромный серый пес вылетел из-за нее, проскользил по гладким плитам пола мимо Инос и ее тетушки и остановился перед Азаком. Между джинном и псом вспыхнула мгновенная взаимная неприязнь.

Пес обнажил клыки и прижал уши к голове. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Азак положил руку на рукоять ятагана.

Инос приоткрыла рот, но смелость покинула ее. Рэп называл этого зверя Флибэгом, словно он не был волком-переростком. Пес с готовностью повиновался Рэпу – впрочем, как и все другие собаки, но сейчас Рэпа не было рядом. Пес не заметил ни Кэйд, ни Инос, и, по-видимому, даже звать его по имени – значило разозлить.

Более того, поза Азака ясно свидетельствовала о том, что он не боится, и Инос решила принять сторону собаки Рэпа. Правда, Флибэг сбил с ног Андора и напал на великана Дарада. Джинн был не таким массивным, как джотунн, но ростом не уступал ему. На стороне Азака его молодость и проворство, а Дарад был вынужден вступить в борьбу, уже когда лежал на полу и зубы чудовища впивались ему в руку… С ужасом обнаружив, что она оценивает предстоящий бой, точно шансы на победу в партии в кегли, Инос взглянула на Кэйд, но тетушка явно не собиралась вмешиваться.

В воздухе блеснуло тонкое изогнутое лезвие ятагана Азака. Инос оглянулась на завесу, надеясь, что сейчас оттуда появится Рэп. Если Раша впустила сюда пса, неужели она оставит Рэпа на милость импов? Зверь глухо зарычал. Что это – хороший знак или плохой?

Пес подобрался для прыжка, Азак занес руку, и в этот миг пес обратился в камень. Кэйд вздрогнула и застонала, и Инос бросилась, чтобы обнять ее, утешая этим жестом скорее саму себя, чем тетушку.

Боже милостивый! Несомненно – это камень. Ни один смертный скульптор не сумел бы так искусно изобразить шкуру зверя, отполировать камень на выпуклых мускулах и костях, но существо, которое всего минуту назад было опасным хищником, теперь превратилось в изящное изваяние. Непостижимость этого явления пугала сильнее всего. Странно, но это колдовство произвело на Инос большее впечатление, чем все чудеса, которые она повидала и испытала с тех пор, как началась эта свистопляска.

Азак деловито вложил ятаган в ножны, словно окаменелые дамы, влетающие в комнаты через окна, вызывали в Араккаране не больше удивления, чем еже утренние омовения.

Прежде чем кто-нибудь успел заговорить, нити завесы снова задрожали, возвещая появление султанши Раши. За ее спиной вспыхнул свет, кромешная тьма уже не царила позади завесы. Раша явилась в облике зрелой женщины, властной матроны лет сорока – не блещущей красотой, но по-своему притягательной. В покоях Иниссо ее внешность менялась: Раша становилась то юной, то старой, то безобразной, то прекрасной, и вместе с внешностью менялся вид ее струящихся белых одежд – они казались то сшитыми из грубого холста, то из шелка, расшитого жемчугом и драгоценными камнями. Теперь ее одежда выглядела богато, но не вызывающе. Впрочем, пальцы Раши по-прежнему унизывали многочисленные кольца.

Она резко остановилась и нахмурилась, взглянув на Азака.

– А ты что здесь делаешь, Красавчик?

Раша говорила с Азаком таким тоном, каким Инос обратилась бы к норовистой лошади.

Азак усмехнулся, обнажив крупные, ровные и ослепительно белые зубы.

– Ты сама вызвала меня. – Очевидно, они ненавидели друг друга.

Раша рассмеялась.

– Верно, верно! Совсем забыла. Я в дурном расположении духа и хочу развлечься. – Она повернулась к Инос. – Ты уже познакомилась с принцем Азаком, милочка?

– Разве он не султан?

– Ни в коем случае! Не верь ему – он известный лжец.

За подобное замечание Раша заработала бы пощечину от любого джотунна, даже если для него этот поступок был бы равносилен самоубийству. Азак сдержался. Губы его побледнели, шея напряглась, однако он сумел обуздать свою ярость.

Раша была явно довольна собой.

– Все мужчины – обманщики, милочка, – подчеркнуто медовым голоском произнесла она, – что бы они тебе ни говорили, хотят они одного – и как можно больше. Не называй его султаном здесь, во дворце, – я намерена решительно пресекать подобный вздор. Такое нарушение правил допустимо лишь в этой комнате, но больше нигде. А теперь пойдем. Живее, милочка. – И она двинулась вперед широкими шагами, словно марширующий легионер. Просторные одежды развевались за ее спиной. Проходя мимо Азака, Раша потянулась и дернула его за бороду. Азак отпрянул с подавленным восклицанием.

– Подождите! – воскликнула Инос, но колдунья продолжала идти вперед, лавируя между мебелью. Инос бросилась следом, натыкаясь на диваны, бронзовые урны и фарфоровые статуэтки. – А как же Рэп? А доктор Сагорн? И гоблин?

Она настигла Рашу у круглой балюстрады в середине комнаты. Здесь широкая винтовая лестница спускалась на нижний этаж – вот почему нигде в комнате не было дверей.

– При чем тут они? – спросила колдунья не оглядываясь.

– Вы просто оставили их там? Бросили на растерзание импам?

Султанша обошла балюстраду и задержалась на первой ступеньке, где дорогу отчасти заслоняла статуя черной пантеры в натуральную величину, застывшей в угрожающей позе – она словно готовилась броситься на непрошеного гостя.

– Это Когтистая Лапа, – рассеянно пробормотала султанша, пристально изучая громадный мерцающий купол над головой. А может, она к чему-то прислушивалась. Тонкая улыбка, играющая у нее на губах, выдавала удовлетворение. Помедлив, султанша зашагала вниз по лестнице, мимоходом погладив базальтовую шею пантеры. – Разве она не великолепна? Пожалуй, я поставлю ее с одной стороны лестницы, а пса – с другой.

Догнав Рашу, Инос спросила:

– Она живая?

– Когда это угодно мне – да. К счастью, я предупредила ее, что сюда идет Туша.

Инос пришла в полное замешательство.

– Кто?

– Азак, – пояснила колдунья. – Для него я выдумала уйму прозвищ, но только от этого его по-настоящему воротит. Впрочем, кличка ему идет: его бицепсы – словно горбы верблюда. Когда-нибудь я заставлю его показаться тебе.

На полпути вниз она вдруг замедлила шаги, словно спешить уже не было необходимости. Азак мягко ступал вслед за Инос в своих туфлях из телячьей кожи. Тетушка Кэйд только что прошла мимо пантеры.

– Но как же Рэп? – опомнилась Инос. – И доктор Сагорн? Нельзя же просто оставить их на милость импов!