Таинственные земли - Дункан Дэйв. Страница 74

Тяжело ворочая ногами в просторных башмаках, волшебница сошла с коврика и направилась к Маленькому Цыпленку, который застыл в кресле, в недоверии широко раскрыв рот и глаза.

Зиниксо вздрогнул, словно от удивления.

С невероятным проворством волшебница обернулась, и пламя на ее плече на миг стало оранжевым.

– Прекрати сейчас же! – велела она, – С гостями так не обращаются!

Последовала пауза. Волшебник обнажил зубы, напоминающие ряды могильных камней. Он затвердел, как гранитная глыба, и его юное лицо влажно заблестело в свете раскачивающихся фонарей. Щеки побледнели как мел.

Внезапно он превратил гримасу в циничную и хищную улыбку и шутливо поклонился, не сводя глаз со старухи.

– Разумеется, бабуля. Но и сама будь осмотрительнее.

– Еще бы! – отозвалась Блестящая Вода. – А это… – Малыш дракон вспыхнул зеленым огнем и вспорхнул с ее плеча, беспорядочно трепеща огненными крыльями. – О, будь осторожна, Прелесть!

Дракончик облетел вокруг комнаты на высоте человеческого роста, словно обследуя ее. В конце концов он закружился над Рэпом. Огненный птенец был легким, почти невидимым, но Рэпу подумалось, что предметы в форме дракона ему попадаются чаще, чем какие-либо другие: иногда он становился похожим на звезду, иногда – на птицу или бабочку, а еще чаще оставался просто пятном света.

Волшебница сунула в рот два пальца и пронзительно свистнула. Прелесть приобрела тревожный желтый оттенок и зигзагами вернулась к ней на плечо. Воркуя, старуха принялась поглаживать дракончика, пока тот вновь не стал голубым. При этом невыносимое напряжение в комнате слегка рассеялось. Оотиана и Распнекс обменялись озадаченными взглядами.

Затем волшебница словно в первый раз заметила Распнекса.

– Что я хотела сказать? – пробормотала она. Гном заморгал и пожал плечами.

– А, вот что! – вспомнила она. – Мы прежде не встречались, юноша?

– Пять минут назад мы говорили через зеркало.

– Вот как? – Она обвела взглядом комнату и нахмурилась при виде Оотианы. – А ты не Урмунтра или как там ее звали?

– Я ее праправнучка, ваше всемогущество.

– О Боги и смертные! – Блестящая Вода печально покачала головой, и еще одна прядь волос вырвалась из-под гребня. – Уже поздно, верно? Всем пора спать. – Она неуверенно двинулась в сторону пальмы в горшке, а затем присела. – Добрый вечер, сенатор.

Вероятно, там и вправду скрывался невидимый сенатор. В этом сумасшедшем доме не было ничего невозможного.

– Наконец волшебница соизволила обратить внимание на Зиниксо.

– А ты кто, парень?

– Ты прекрасно знаешь, кто я, мешок с вонючей требухой! Прекрати ломать комедию! – Он обошел вокруг волшебницы и указал на Маленького Цыпленка пальцем с обгрызенным ногтем. – Скажи, какое тебе до него дело?

Несколько минут Блестящая Вода молча моргала, глядя на пленника, а затем просияла, показав полный рот огромных гоблинских зубов, блеск которых не соответствовал ее остальному виду.

– Птица Смерти! Я отправила его куда-то в надежное место. Не припомню куда. Разве сходство не поразительно?

– Какое сходство? – Зиниксо напоминал туго натянутую струну, держался настороже, как кот, и с каждой минутой все больше выходил из себя.

– С Кровавым Крылом, моим старшим братом. Когда тот был в таком же возрасте.

– Значит, этот олух – твой родственник? Он этого не знал.

Волшебница надолго зашлась в хриплом хихиканье. Она была безумна, но при этом не обязательно глупа – Рэп видел, как старый Хононин нередко вел себя словно полупомешанный, особенно когда Форонод требовал от него чего-нибудь невыполнимого или того, что конюху не хотелось делать. Почти всегда управляющий выходил из себя и потому проигрывал в споре. Похоже, волшебница прибегла к той же уловке. Стоило ей хорошенько разозлить Зиниксо, и он стал бы способен на любую глупость.

– Откуда ему знать? – проскрипела Блестящая Вода. – Кровавое Крыло был еще тем хитрецом. Умел ползать бесшумно, когда угасали костры. Каждая жена в доме притворялась спящей ради него хотя бы раз. Наконец его поймали, но он не сплоховал – выдержал почти три дня. Ты очень похож на него, – добавила она, обращаясь к Маленькому Цыпленку, который хмурился, пытаясь понять слова на чужом языке. – Хо-Илт любил манго, но что в них хорошего? Кровавое Крыло родил Смертельного Удара от Цветочной Поляны, и еще…

– И это все? – в ярости вскричал волшебник, гнев которого нарастал, как буря в горах. – И только потому ты помнишь о нем? Из-за того, что он – отпрыск каких-то твоих потомков?

Древняя гоблинка застыла на месте и попыталась взглянуть в глаза гному. Это ей не удалось – ростом Блестящая Вода была еще ниже Зиниксо, если не считать узел рыжих волос и гребней.

– Конечно нет, чтоб тебе набили кишки раскаленными углями! Разве ты не предсказывал его судьбу?

Этот вопрос, казалось, застал Зиниксо врасплох.

– Нет, – признался он. – А разве у него есть судьба?

– О да!

Волшебник бросил в сторону Оотианы злобный взгляд.

– Ты не слишком усердствовала.

– Да, ваше всемогущество.

Он кивнул и обернулся лицом к Маленькому Цыпленку. Гоблин вытаращил глаза и обмяк в кресле, лишившись чувств. Его лицо приобрело бледно-зеленый оттенок.

Заинтригованный, Распнекс подошел поближе, и теперь волшебница оказалась окруженной со всех сторон вопросительными и настороженными лицами.

Оотиана откинулась на спинку дивана.

– Госпожа… – беспокойно прошептал Рэп.

Она не повернулась. Она пристально вглядывалась в сторону волшебного ковра, и Рэп решил, что ее оставили на страже, пока оба гнома отвлеклись.

– Это очень трудно, – мягко произнесла она, – труднее, чем отыскать ручей среди болота. Там всегда столько течений. Иногда они сливаются, иногда расходятся в разные стороны. Даже мысли других людей могут повлиять на будущее одного из них. Это всегда вызывает у меня ужасную боль.

– Значит, вы видите лишь возможности?

– Судьба смертных предначертана Богами. Большинству из нас даются лишь шансы. – Она рассеянно улыбнулась. – Разумеется, у раба шансов немного, верно? Любой глупец может подсказать его будущее: сначала – долгая жизнь без перемен, а затем – смерть. А у матроса или охотника-джотунна столько шансов, что проследить их все почти невозможно. Но у остальных… – Она замолчала.

Волшебное окно Иниссо предсказало несколько участей для Рэпа – ему предстояло быть растерзанным драконами, разрубленным на куски Калкором или погибнуть от рук Маленького Цыпленка. Вероятно, все зависело от того, кто из них успеет первым. Должно быть, вот почему он был обречен на смерть трижды. Но сам Рэп никогда не выбрал бы третью смерть.

– Значит, вы можете предвидеть свою собственную судьбу? – прошептал он.

Оотиана покачала головой, наблюдая за остальными, и спустя некоторое время добавила:

– Это очень трудно. Собственные чувства меняют видения – вот одна из причин, по которой колдуны создали магические окна или пруды.

– Я могу убить его, – пробормотал Зиниксо. В тусклом золотистом свете качающихся фонарей его грубое лицо вновь заблестело от пота. Распнексу приходилось еще хуже. Маленькая гоблинка почесала голову обеими пятернями, окончательно испортив прическу. Дракон превратился в тонкий желтый язычок и сверкал на ее плече.

– Выбор есть всегда, – проскрежетала она, – только не всегда он бывает мудрым. Под развернутыми знаменами… Видишь фавна?

– Нет.

– Иди дальше, на север. Снег! Теперь видишь? Все дороги ведут к фавну.

– Почти все.

– Ха! – Волшебница каркнула, словно прочищая горло. – Ну ладно, почти все. Никогда еще не видела более ясной судьбы.

Вся эта болтовня казалась Рэпу бессмысленной, но он думал о болоте, о котором упомянула Оотиана, и о множестве рек, впадающих в него. Этот образ был гораздо понятнее. А слова о нем звучали, как третье пророчество окна. По крайней мере, во всей этой неразберихе не послышалось ни слова про Инос.

– Так что же? – Это шипение мог издать любой из гномов.