Три пятерки - Викторов Виктор. Страница 6

Особенно тяжело далась Боброву и Бабичу игра с командой США. Советские хоккеисты впервые встретились с американцами, с их грубой, подчас просто опасной игрой. И, как уже повелось издавна, все шишки посыпались на Макара. Один из американских нападающих, видимо обозленный бесстрашием и спокойствием Бабича, внезапно со всего размаха ударил его клюшкой по руке. Бабича унесли с поля, а Бобров хоть и закойчил матч, выигранный нашей командой, в следующей игре с немцами, так же как и Бабич, не мог выйти на поле.

Но 6 марта, в день решающей, последней встречи с канадцами, все были на своих местах, готовые все отдать для победы. Советские хоккеисты с первых же секунд бросились в атаку, все усиливая и усиливая напор, но шайбу забили канадцы. Новый штурм — и вторая шайба рикошетом от конька влетела в ворота Пучкова. Что произошло дальше, стало ясно не сразу. Бобров чувствовал, что игра пятерок расстраивается, теряет свою целеустремленность, что нужно подать пример остальным, забить хотя бы одну ответную шайбу, но

первая пятерка вела изнурительную борьбу с тремя братьями Уорвик, и на это уходили все силы. Где же тут поддерживать другие пятерки! И вот результат — 5 : 0, разгром, полнейшее торжество «Пентинктона».

Завоеванное первенство Европы, серебряные медали в первенстве мира — ничто не могло смягчить горечи неудачи, ничто не могло заглушить мысли, что канадцы добились своего и могут торжествовать. Национальными героями вернутся они на родину. И кому интересна полнейшая убежденность Боброва и его товарищей, что этот матч они могли бы выиграть, если бы не потеряли головы, сохранили бы слитность усилий, коллективную волю? Кому интересна мучительная мысль, преследующая капитана советской команды, что ему, может быть, не придется больше в новой схватке с канадцами бороться за право считаться сильнейшими в мире? Неужели пора снимать капитанскую повязку, передавать ее тому, кто может вместо него стать вожаком упряжки? Неужели пришло это «вдруг»?

Вернувшись домой, Бобров с необычным для себя волнением ждал начала подготовки к новому сезону, к новой встрече с канадцами на зимних Олимпийских играх в Кортина д’Ампеццо. Эта подготовка началась еще летом, без излишней шумихи. Всесоюзная хоккейная секция не объявляла о своем намерении перекупить нескольких игроков «Пентинктона» и не грозилась взять в Кортина д’Ампеццо реванш за свое поражение в Крефельде. Снова Аркадий Иванович Чернышев, тренер команды «Динамо», принял в свои руки бразды правления в сборной команде страны, и снова игроки трех клубов — три лучшие пятерки из соперников превратились в соратников. Они тщательно, скрупулезно изучали уроки своего поражения и намечали план подготовки к встрече с командой «Китченер датчмен», победившей «Пентинктон» в борьбе за кубок Аллана и этим завоевавшей право представлять Канаду на Олимпийских играх.

В печати было объявлено, что «Китченер датчмен» является лучшей командой Канады за последние тридцать четыре года, а старый знакомый советских хоккеистов — один из трех братьев Уорвик — Билл

заявил, что канадская команда легко выйдет на первое место. Ко всем этим отрывочным сведениям, охотно распространяемым в европейских газетах, конечно, следовало прислушаться. Вывод был сделан один: надо готовиться к встрече с командой, которая может действительно оказаться сильнее «Пентинктона».

Бобров не смог сразу включиться в тренировки: шли экзамены в академии, но связи с товарищами он не терял, знал, что делает команда, и не без его совета решено было до Олимпийских игр трем командам — ЦДСА, «Динамо» и «Крылья Советов» ^:— на первенстве страны не выступать, ограничившись тренировками и международными встречами. Решено было также провести несколько матчей с английскими профессиональными командами, составленными из канадских игроков. Это давало возможность лучше познакомиться с приемами силовой борьбы, с тактической манерой канадцев, и хотя встречи с профессионалами опасны были тем, что могли вывести некоторых наших игроков из строя, но зато команда в ходе игр приобретала неоценимое преимущество: уверенность в том, что сможет противостоять олимпийской канадской команде. Так лучше уж потерпеть, пойти на риск, и это окупится с лихвой в Италии. Словом, решено было действовать по знаменитому суворовскому изречению: «Тяжело в учении, легко в бою».

В начале октября команда, отлично подготовленная физически, сплоченная за дни совместных тренировок, выехала в Германскую Демократическую Республику и после тщательной подготовки на искусственном льду в Берлине провела в Англии три встречи с командами «Рейсерз» и «Уэмбли Лайо».

Достаточно было взглянуть на этих хоккеистов, чтобы представить себе стиль их игры. Все их снаряжение было очень прочным — клюшки, толстые налокотники, трусы с набедренниками, перчатки. Вес их костюмов достигал восьми килограммов, и, затянутые в эти хоккейные доспехи, они казались еще более широкоплечими, могучими, словно гранитные скалы, поставленные на узкие лезвия коньков. И эти люди-скалы обладали ловкостью акробатов, смелостью боксеров, меткостью снайперов. Для них не было никакого сомнения, что они раздавят в лепешку посмевшую вступить с ними в единоборство команду легковесов.

И надо сказать, что игроки Англии все сделали для того, чтобы добиться успеха, не останавливаясь перед применением самых грубых и опасных приемов, стремясь подавить советскую команду яростью своих атак, опасной меткостью своих бросков. В этой игре серьезное повреждение получил Всеволод Бобров, но игра закончилась со счетом 11 : 1 в нашу пользу.

Через день состоялась вторая игра, и, усвоив главные преимущества своих противников, английские хоккеисты забили подряд четыре шайбы. Бобров со скамьи видел неистовый напор «Рейсерза» и снова, как год назад в Свердловске, наблюдая штурм «Крыльев Советов», думал: «Неужели можно отыграться, сквитать такое число голов?» Но его друзья не только сквитали шайбы: они забили пятый гол.

Это была победа огромного значения. Она показала, что команда монолитна, что ее теперь не так просто выбить из колеи, как это удалось «Пентинктону». А когда была выиграна и третья встреча, во время которой сильно пострадали Хлыстов и Уваров, английские канадцы должны были признать, что советская команда будет грозным соперником их земляков из «Китченер датчмен».

— Вы хорошие ребята, — говорили канадские профессионалы, — но вам не хватает резкости.

— Зато у вас она наблюдается в избытке, — отвечали советские хоккеисты, — и результат налицо: у нас не осталось ни одного полного состава ни в одной из трех наших пятерок.

— О, мы еще играли аккуратно! — убеждали их хоккеисты «Рейсерза». — Парням из «Китченер датчмен» наш матч показался бы партией в шахматы. Увидите сами в Кортине, что значит настоящая резкость. Ничего не поделаешь, хоккей — мужская игра.

Ну что ж, советским спортсменам оставалось поблагодарить хозяев поля за предупреждение. Во всяком случае, они знали, на что шли, решившись на встречу с профессионалами. Однако надо было решать, что делать дальше. В Париже их уже ждала сборная команда канадцев, живущих в Европе. Не отказываться же от матча. И вот двадцать тысяч зрителей наблюдают игру сборной СССР, ревом встречая каждый удар, каждую схватку. А когда от броска одного из канадцев Бабич вылетел за борт, прямо в публику, вопль восторга пронесся по рядам. Да, это была отличная «обкатка», хорошая проверка на прочность, и, несмотря на травмы, полученные многими игроками в матчах в Англии, игра в Париже также закончилась в нашу пользу.

А потом был Стокгольм — игры со шведами и знакомой уже английской командой «Рейсерз» на кубок Ахерна, и там выбыл из строя Кузин, растянув ногу. Потом была серия игр в Москве со второй сборной Чехословакии, со швейцарцами, западными немцами и англичанами, потом была Вена и игра с австрийской сборной, потом Швейцария и три матча в Лозанне, Цюрихе, Берне. И все эти бесконечные встречи, все эти игры, из которых всего одна закончилась поражением, — со шведской сборной, потому что после Лондона и Парижа почти никто не мог играть в полную силу, являлись только подготовкой к встрече с чемпионами мира — канадцами.