В шутку и всерьез - Котов Александр Александрович. Страница 18
В 1952 году шахматная команда СССР впервые приняла участие в командном первенстве мира, так называемой Олимпиаде, или еще – "турнире наций". Шесть наших гроссмейстеров приехали в Хельсинки, чтобы бороться за золотые медали и переходящий кубок Гамильтона – Расселя. Каждый из шести в те годы представлял значительную силу, и в победе нашей команды не сомневались ни дома, ни в какой-либо другой стране.
Однако, выступая впервые в подобном состязании, мы допустили несколько ошибок. Например, неверно назначили капитана. Им был избран один из участников, входивших в "рабочую" шестерку, а именно – автор этих строк. Административных забот у капитана оказалось сверх головы, и вскоре мы убедились, что невозможно сочетать представительско – организационную деятельность с участием в состязании. В итоге меня попросту освободили от игры в финальной части Олимпиады.
Оставалось пятеро, а играть они должны были каждый день утром и вечером. Сражение шло на четырех досках, и один гроссмейстер отдыхал, но все же нагрузка была значительной" К тому же "застопорило" у лидера команды – Пауля Кереса. Играл он в Олимпиаде крайне неудачно, и это заметно отражалось на общих результатах. Когда же остается ровно четыре игрока на четыре доски, нелегко ежедневно укомплектовывать лучший состав. Это было тем более непросто, что и другие наши прославленные шахматные асы выступали в Хельсинки не в лучшей своей форме. Только один Василий Смыслов неизменно громил противников. Но "один на Олимпиаде не воин", и туров за шесть до конца команда оказалась в довольно плачевном состоянии. Мы не только не оторвались от главных конкурентов – команды югославов, – но нас грозили перегнать еще и аргентинцы.
Хорошенькое положение: приехали шесть гроссмейстеров и не могут взять первого места. Срам один! Уж чего-чего мы не делали, чтобы как-то нормализовать команду, вселить в нее уверенность. И рыбу ездили ловить в залив, и в теннис играли, и в пинг-понг. Но все так же беспомощен был обычно грозный Керес, нервничал и допускал промахи Геллер, даже надежный шахматный боец Бронштейн и тот иногда попадал в критические положения. Спокойным и невозмутимым оставался Болеславский, но и его чаще всего хватало лишь на ничьи. А они помогали как мертвому припарки!
Разумеется, руководители делегации ночей не спали, изыскивая способ как-то сплотить команду, вернуть присущую ей уверенность. Однажды во время мучительной бессонницы я просматривал спортивную газету и наткнулся на любопытную статью. В ней описывалось, с каким успехом выступала в футбольном чемпионате своей страны французская команда. Как никогда прежде, она одерживала победу за победой, и звание чемпиона ей было почти обеспечено. Газета восхищалась мастерством, а главное – невиданной боевитостью игроков.
Тут же отмечалось, что состав выходящей на поле команды необычен. Кроме одиннадцати игроков, перед аплодирующими и свистящими зрителями постоянно появлялся еще и "двенадцатый" – маленький темно-шерстный кабанчик. Вратарь привязывал его к задней штанге ворот, и животное паслось там в течение всего тайма. При смене ворот менял пастбище и кабаненок.
Команда боготворила своего визгливого друга, потому что он неизменно приносил счастье. "Когда Пегги с нами, нам никто не страшен", – заявляли и нападающие и защитники. И действительно, бомбардиры без промаха били по воротам, защитники сдерживали любой порыв неприятельских форвардов. Из города в город путешествовала команда, и всегда вместе с ней кочевал хрюкающий талисман…
А что, если попытаться найти такого "кабаненка" для своей команды?! Нет, конечно, не в буквальном смысле! Просто придумать бы нечто такое, что хоть на секунду вывело бы моих коллег из "коллективного транса". Но что?
Наутро я умышленно опоздал к завтраку. Когда я появился в ресторане отеля, гроссмейстеры уставились на меня в удивлении: так ошеломил их мой утренний наряд. В Хельсинки я привез с собой новый костюм ярко-голубого цвета, купленный потехи ради в Венеции. В будничные дни носить его было не совсем удобно: даже финны, привыкшие к ярким расцветкам одежд туристов, и те останавливались на месте, завидев мой костюм. Пожалуй, в солнечный полдень большого праздника еще можно появиться в таком наряде, но в обычный день!
Именно в этом-то костюме я и решил стать… "кабанчиком" для команды. Своеобразие моего одеяния еще больше подчеркивали крахмальная сорочка и светло-серый галстук.
– Куда это ты вырядился? – пережевывая яичницу, с нескрываемым раздражением спросил меня руководитель.
– Никуда. Просто хочу отметить праздник.
– Какой?
– Начало серии побед нашей команды.
– ?!
– Да, да, – поспешил повторить я под перекрестными взглядами пятерых гроссмейстеров и тренеров. – С сегодняшнего вечера начинаем всех бить!
Что подействовало – не знаю! Вероятнее всего, нашим шахматистам просто надоела эта неопределенность турнирного положения. И все же, пусть в шутку, мы приписывали известную роль в последовавших успехах "кабанчику" – моему голубому костюму. В тот же вечер наша команда выиграла встречу у опасного противника со счетом три с половиной на пол-очка.
— Носи, носи костюм! – требовал Давид Бронштейн.– Не обращай ни на кого внимания! – успокаивал он меня, когда я жаловался, что ходить по турнирному залу под удивленными взглядами уже невмоготу.
Позже я узнал, что остальные команды – участницы чемпионата Франции по футболу – заявили единодушный протест против присутствия на поле счастливого талисмана лидера. Кабанчик был заколот, и опечаленная команда начала проигрывать один матч за другим. С нашим талисманом ничего подобного произойти не могло, да и какой-либо протест был бы смешным. "Поэтому" советские шахматисты выиграли с крупным счетом все оставшиеся матчи. Наградой явились золотые медали чемпионов мира и золотой кубок, который с тех пор стоит в шкафу трофеев в Центральном шахматном клубе в Москве. Неутомимый на выдумки Бронштейн посоветовал отдать в музей клуба и голубой костюм.
Уже из сказанного видно, что играть в командных состязаниях очень нелегко. Ведь каждый твой ход – это ход всего коллектива, любая твоя ошибка – общая ошибка. Вот почему мнение специалистов едино: за команду играть значительно труднее, чем в турнире индивидуальном.
В командных состязаниях вопрос о победе часто решает внутренний настрой коллектива. Замечено: чем дружнее команда, тем надежнее она играет. Перед мощной волей единого коллектива порой отступает сила самых выдающихся индивидуальностей. Позволю себе выразиться морским языком: лучше иметь флотилию поддерживающих друг друга катеров, чем кучу разобщенных дредноутов. А по-шахматному – лучше сплоченная команда мастеров, чем группа не связанных дружбой знаменитых гроссмейстеров.
Но как быстро в командных турнирах сказывается ошибка одного из играющих на настроении всего коллектива! Перед войной мне пришлось однажды играть в турнире заводов-гигантов за шахматный коллектив Московского автозавода имени Лихачева. У нас была крепкая команда: пять хороших шахматистов, три шашиста. На "женской" доске выступала опытная Фира Гольдберг. Только вот никак не могли найти девушку, сносно играющую в шашки. Долго мучались организаторы и лишь перед самым отъездом в Днепропетровск на полуфинал сообщили радостную весть: нашли! Где-то в одном из цехов отыскали работницу, играющую в шашки. Как играет, в какую силу, никто не знал. Но размышлять было некогда.
В поезде выяснилось, что добродушная, веселая Маша, которой предстояло защищать в сражениях нашу шашечную десятую доску, кроме правил ходов, о шашках абсолютно ничего не знает. Ни теории, ни как записывать партию. Передвигает шайбочки по доске – и только. Все попытки подучить Машу за время пути и перед состязанием мало что принесли. Скоропалительные сведения, которые каждый из знатоков пытался вложить ей в голову, пожалуй, лишь запутали девушку.