Футбол оптом и в розницу - Рафалов Марк Михаилович. Страница 44

Совсем недавно я вспомнил об очень потешной выходке несравненного Синявского. Она точно характеризует этого неподражаемого острослова. Как-то на хоккее, в конце 40-х годов, лучший комментатор страны оказался рядом с генералом Василием Иосифовичем Сталиным. Обращаясь к соседу, Синявский спросил его: «Вы слышали мой вчерашний репортаж?» Сын вождя, ухмыльнувшись, ответил: «Не только слышал, но даже чувствовал, как из моего репродуктора несло запахом спиртного»: «Ничего удивительного, — парировал комментатор, — я ведь постоянно протираю микрофон спиртом».

Не могу не напомнить еще об одной важной странице жизни короля спортивного репортажа. Во время войны он вел передачи из пылающего Севастополя, получил тяжелое ранение и потерял глаз. Что, впрочем, не помешало ему потом видеть футбол значительно зорче многих нынешних вольных сынов эфира.

Разговор о комментаторах был бы неполным, если бы я не упомянул имени Владимира Перетурина. Мы ведь и на поле встречались, когда Перетурин играл, а я был арбитром. В частности, раза два наши встречи происходили на матчах с участием ленинградского «Динамо». Так уж распорядилась судьба, что в этом клубе выросли четыре (!) легендарных комментатора: Виктор Набутов, Геннадий Орлов, Владислав Гусев и уже упомянутый мной Перетурин, с которым мы и сегодня поддерживаем теплые отношения. Частенько выступаем на радиостанции «Свобода», порой наши фамилии оказываются рядом в некоторых печатных изданиях. Далеко не всегда наши взгляды на футбол совпадают. Мы часто спорим, особенно много у нас разночтений по судейским проблемам. Но дружбе это, к счастью, не мешает.

Кстати, благодаря Перетурину я несколько лет назад познакомился с писателем Аркадием Аркановым. Не раз участвовал с ним в телепередачах и вечерах, посвященных футболу.

Полагаю, что стоит еще упомянуть о знаменитом ныне писателе Валентине Лаврове, авторе многих исторических детективных романов. В последние годы я поддерживаю с ним дружеские отношения. А познакомил нас с ним тоже футбол!

С Валентином Викторовичем меня свели спортивные интересы в 1997 году, когда я в год столетия российского футбола писал в газету «Футбол ревю» очерки о звездах большой игры. А отец писателя Виктор Лавров оставил в истории отечественного футбола яркий след: он забил первый гол в первом чемпионате СССР. Случилось это 22 мая 1936 года, когда столичный «Локомотив», цвета которого защищал Лавров, играл в Ленинграде с местными динамовцами. На пятой минуте той ставшей исторической встречи Лавров открыл счет! Тот гол и стал первым.

Позвонив сыну легендарного футболиста, я встретил очень радушный прием, и мы вместе поехали на Введенское кладбище, где под величественным надгробием покоится Виктор Лавров. Так мы и познакомились, а потом стали друзьями. Теперь мой книжный шкаф постоянно пополняется книгами с дарственными надписями писателя. Кстати, когда в прошлом году я сообщил Валентину Викторовичу, что работаю теперь в «Футбольной правде», он выдержал необходимую паузу и проронил: «А главный редактор у вас не Владимир Ульянов?» Юмор, понимаешь!

В предыдущих главах я вспоминал о великих людях, с которыми познакомился только благодаря футболу — замечательной игре. В этой связи я просто обязан напомнить, что с Таней нас сосватал тоже футбол.

Произошло это в начале июня 1980 года. Я летел инспектировать игру в Сухуми и в аэропорту Внуково сразу обратил внимание на высокую стройную блондинку, шагавшую к регистрационной стойке... сухумского рейса. Словом, мы оказались в одном салоне Ту-154. Мне до сих пор кажется, что наши места, согласно билетам, оказались рядом. Но Таня этот факт категорически отрицает. Она уверяет, что мое место было совсем в другом ряду, а кресло рядом с ней просто оказалось незанятым и что, дескать, я вмиг туда перебрался.

Во время нашей беседы в гостиной «Футбольной правды» в 2004 году Таня уточнила: «Именно так оно и было. Едва я уселась в свое кресло и уложила на багажную полку вещи, как рядом оказался какой-то шустрый и разговорчивый мужчина, выделявшийся темным загаром (словно мы летели не в Сухуми, а обратно) и привлекательной сединой. В самолете мой сосед все пытался меня разговорить, но я не очень поддавалась».

Насчет «поддавалась» я не помню, но судьба в тот жаркий день ко мне благоволила. Примерно через полтора часа после лета нам объявили, что по метеоусловиям трассы сухумский аэропорт временно закрыт, и наш «Ту» сел в Адлере.

Я предложил Тане скоротать время в ресторанчике аэропорта. К моей радости, она не отказалась. Более того, Таня сообщила мне дату своего возвращения в Москву и номер рейса. Через три недели я уже мчался во Внуково. Каков же был мой ужас, когда мне сообщили, что опять из-за метеоусловий рейс уже посадили в Домодедове! Примчавшись туда с закипевшим двигателем, я узнал, что Танин самолет сел почти час назад. Обреченно походив мимо галерей № 1 и № 2 и не найдя там Тани, я поехал домой.

Телефоном блондинки я все же успел запастись еще в Адлере. На мой нервный звонок ответил невозмутимый, но уже знакомый голос: «Да, это я...»

Что было дальше, вы знаете.

Правда, следует добавить, что вскоре после начала нашей совместной жизни узнавший об этой истории мой старый и добрый коллега по судейскому цеху остряк и балагур Володя Барашков сравнил Таню со знаменитой дрессировщицей львов Ириной Бугримовой. Он считал меня хищником, не поддающимся дрессуре... Но ошибся: «Бугримова» победила.

В футбольных кругах мое имя было всегда на слуху. И не только благодаря приобщению к судейскому поприщу и к спортивной журналистике. Я был еще известен как неисправимый ловелас и, говорят, пользовался успехом у женщин.

Моя любимая Таня знает не только о моем военном и футбольном прошлом: она осведомлена и о моем нежном отношении к женщинам. Ей, наверное, трудно уживаться с человеком, сохранившим эти чувства (пусть только мысленно) и поныне.

В этой связи я часто напоминаю ей старый, но, на мой взгляд, прекрасный анекдот: немолодая пара сидит на пляже у берега теплого моря. Муж все время крутит головой, провожая взглядом прекрасные женские фигуры. Жена, не выдержав, делает супругу замечание. Удивленно взглянув на любимую жену, муж отвечает: «Знаешь, дорогая, я не забываю, что нахожусь на диете, Но это ни в коей мере не означает, что я не могу читать меню».

И еще. Великий Борис Андреевич Аркадьев, которого я как-то застал в гостинице города Баку читающим книгу, заявил мне, что, по его мнению, интеллигентный мужчина должен отдыхать либо с женщиной, либо с книгой. И, погладив лежавший на столе томик, с улыбкой добавил: «В последнее время я заметил, что стал очень много читать»... Аркадьеву тогда шел уже седьмой десяток.

Со своей стороны я тоже должен признать, что в последние годы я стал значительно больше писать. А о женщинах неизменно вспоминаю с восхищением и нежностью.

Справедливости ради обязан упомянуть, что и в моей творческой работе Таня играет весьма заметную роль. Она не только, как принято говорить, являет собой надежный тыл, но она еще и мой верный друг, заботливый товарищ. К тому же Таня в какой-то степени моя коллега: она ведь окончила полиграфический институт и работала в системе Госкомиздата.

Таня не только печатает многие мои работы, но еще, обладая хорошим вкусом и грамотностью, осуществляет редакторскую и корректорскую правку. Словом, Татьяна украсила своеобразную «Болдинскую осень» моей жизни.

И наконец, прочность нашего тыла отлично обеспечивает Танина мама Мария Ивановна, которая, несмотря на отмеченное недавно девяностолетие, помогает нам жить. Она бесподобно готовит разные вкусные кушанья и, игнорируя многие естественные в ее возрасте хвори, все по дому делает сама.

В общем, мне очень повезло не только с Таней, но и (что бывает не очень часто) с тещей.