Восхождение в затерянный мир - Макиннис Хеймиш. Страница 21

В ту ночь нам спалось неплохо, несмотря на непрекращающийся дождь. Выглянув утром из-под навеса (прибыв последним, я, естественно, спал у торца), я узрел унылую картину. С деревьев капала вода; на сучьях висели, словно драное белье, длинные пряди мха. Некоторые деревья, лишенные опоры занимавших площадку соседей, угрожающе наклонились, и вся расчистка выглядела так, будто ее подвергли бомбежке или же здесь прошлась лавина.

Лагерь уже пробудился к жизни; индейцы развели костер. Меня заинтересовало, как это они разжигают костры в столь незавидных условиях, когда кругом сплошная сырость?

— Очень просто, сэр, — просветил меня Морис. — Мы берем кору вот этого дерева.

Он показал на ствол с волокнистой корой и продолжал:

— Кладем ее вместе с маленькими-маленькими щепочками так, чтобы был открыт доступ для воздуха. Потом поливаем керосином!

«Стоило мне в бытность бойскаутом набивать себе голову всякими премудростями…» — цинично подумал я.

Мо и Джо выступили в путь первыми в сопровождении большинства индейцев и Майка. Морис, Дон и я составили арьергард. Как и предсказывал Мо, этап был поистине «корневой». Лейтнерии и шиповатые пальмы протянули во все стороны свои змееподобные корни. Как будто мы очутились в телестудии и шагали по сплошному переплетению разноцветных кабелей. «Попугаичьи клетки» маддабури (Clusia), весьма подходящая обитель для опасных тварей, наводили на мрачные мысли: я представил себя заточенным в такой клетке и поедаемым заживо муравьями-воинами.

— Тебе известно, Дон, — сказал я, останавливаясь, чтобы сфотографировать крупную бабочку Caligo, — что дальше на юг попадается ядовитый бамбук?

На реке Раппу, притоке Эссекибо, индейцы делают наконечники стрел из бамбука, содержащего яд, сходный с вурали или кураре.

— Слышь, Xеймиш, — обратился ко мне Дон, глядя через видоискатель своей герметичной камеры. Стань-ка возле того дерева, я тебя щелкну.

Он то ли не слышал моих слов, то ли не придал им значения.

На пути к избранной им цели, будь то местная пивная или гора Эверест, Дон никогда не спешит поначалу. В этот день его темп замедлялся еще и тем, что Дона по-прежнему беспокоила поврежденная нога. Меня такой темп вполне устраивал, поскольку я набегался накануне, да к тому же напоролся ступней на корень, провалившись ногой в прикрытую листьями ямку, в которой торчал острый обломок, — нечто вроде индейской «волчьей ямы» с острым колом на дне для поимки диких зверей… Таких «волчьих ям» на нашем пути было тысячи, и обилие листьев длиной до полуметра надежно маскировало их.

Мориса явно не устраивали такие тихоходные спутники. Будто пес, вырвавшийся на долгожданную прогулку, он устремлялся вперед, потом оглядывался, всем своим видом поторапливая нас.

День выдался идиллический, дождь не превосходил хороший британский ливень, и, выйдя на берег речушки, которая стремительно бежала по песчаниковым булыжникам, мы решили сделать привал.

— Как насчет посидеть у речушки, приятель?

— Хорошая мысль, — отозвался я. — У меня еще кекс остался.

— Что ж, проявим заботу о себе, — воодушевился Дон.

Как только мы управились с содержимым жестяной банки, я вспомнил свои старательские навыки. Однако золота в речной гальке мне не попалось, лишь кое-какие интересные шлихи.

Едва мы тронулись дальше, как сразу же включились потовые краны; правда, влага небесная быстро разбавила пот. Мы следовали вдоль реки. Обросшие мхом деревья напоминали цилиндрические губки: заденешь нечаянно — по руке течет вода.

— Паук, мистер Дон!

Морис, шедший впереди Дона, указал на большого мохнатого птицеяда, который способен совершать прыжки на несколько десятков сантиметров. Я попросил Мориса поймать его для меня. Вооружившись двумя палочками, он прижал ими паука; тем временем я извлек из кармана полиэтиленовый мешочек. Меня снедала зависть к Джо: он поймал крылатое насекомое, удивительно похожее на работающий комбайн, и окрестил его Генри. Естественно, я мечтал переплюнуть его. Правда, мой паук был всего семнадцать-восемнадцать сантиметров в длину, тогда как взрослые птицеяды достигают тридцати сантиметров. Так или иначе, несчастная тварь была водворена в узилище. Морис вызвался нести в руке мешочек с птицеядом, и мы продолжали свой нелегкий путь.

Тропа стала заметно круче. Вообще-то мы начали набирать высоту сразу за лагерем 1, но до сего дня это почти не чувствовалось. И кустарник тут был погуще. Он заполнял почти все просветы между большими деревьями, и я хорошо представлял себе, каких трудов стоило прокладывать здесь тропу.

— Теперь уж не заблудимся, — заметил Дон.

— Какое там! Идешь, словно по траншее, — согласился я, смахивая с лица жесткий вьюнок.

Перейдя через ручей, мы увидели за поваленными деревьями лагерь 6. Майк встретил нас горячим чаем, пообещав, что вскоре поспеет мясной пудинг. Все обступили нас, любуясь пауком. Куда там Генри до него! Джо, великий любитель всякой насекомой живности, не замедлил предложить Морису четыре доллара, если тот поймает ему еще более крупного птицеяда, и шесть долларов за жука-геркулеса.

Предоставив Джо сорить деньгами, я стал критически осматривать лагерь 6. Здесь царила приятная прохлада. На расчистке стояла просторная двухсекционная хижина длиной около двенадцати метров. Наши трое друзей уже подвесили гамаки и теперь разбирали свое имущество. Небольшой шалаш с кровлей из пальмовых листьев служил кухней. Двое индейцев изо всех сил раздували еле теплившийся костер — керосин явно кончился!

— Джо убил змею по пути сюда, — сообщил нам Мо.

— Большую? — поинтересовался я.

— Да нет, малек, — сознался Джо.

— Нет, вы только поглядите! — воскликнул я, роняя конец своего гамака и выбегая наружу. — Какой вид!

Облака очистили часть Великого Носа Рораймы. Будто могильный камень, над зеленой грядой впереди возвышался могучий красный монолит, опоясанный древовидными папоротниками и эпифитами. У меня захватило дух. Мои товарищи опрометью выскочили из хижины, словно филистимляне, спасающиеся от ярости Самсона.

— Какая выдержка, Хеймиш?! — крикнул Дон, глядя вверх.

— Одна сотая при диафрагме одиннадцать.

— Ух ты, фантастика! — послышался восторженный голос Джо.

Ничего не скажешь, стенка отменная… Я схватил бинокль — поздно. Гору снова заволокли облака, и мне вспомнилось старинное индейское поверье, будто белому человеку не дано видеть Рорайму свободной от облаков.

Только мы, полюбовавшись Рораймой, налегли на мясо и почки, как в лагерь ворвался Адриан. В этот день он прошел весь путь от лагеря 3, однако выглядел совсем свежим; рукава его зеленой рубахи даже сохранили складку. Вместе с ним пришли Айзек Джерри и еще двое индейцев. Остальные, включая группу Би-би-си, решили ночевать в лагере 5. В тот вечер Алекс записал в своем дневнике: «Корневой лагерь, лагерь 5… Я ослаб от голода, и меня, как обычно, била дрожь. В самом деле, что это за еда: для взрослого человека на день одна малюсенькая порция риса — этого чересчур мало».

Айзек и его два товарища принялись сооружать еще одну хижину, и всего через час она была готова. Приятно было глядеть, как спокойно и умело они работают. Новый каркас являл собой подлинный образец строительного искусства. Две параллельные балки позволяли разместить десяток гамаков.

Вертолет с нашим личным горным снаряжением ожидался только через три дня, поэтому Майк и Мо решили на другой день идти дальше и оборудовать лагерь 7, захватив с собой Мориса и двух носильщиков. Часть вечера мы разбирали принесенные ими ранцы и сумки. Очень уж жалко выглядел этот груз, если подумать о том, сколько всего нам понадобится на высотных этапах! Мы извлекли две газовые плиты для индейцев, которые все еще силились раздуть костер под немудрящим навесом из пальмовых листьев на тонких стоиках.

Я уже высказывал Адриану свои (поддержанные Доном) опасения по поводу нехватки продовольствия. Теперь, когда он распаковывал свой рюкзак в накрытой чистеньким желтым брезентом новой хижине, я снова поднял этот вопрос.