Михаэль Шумахер – номер один - Аллен Джеймс (2). Страница 24

Клиника назначила двух физиотерапевтов, которые должны были наблюдать Шумахера, причем один из них должен был проводить с гонщиком все время, где бы он ни был – на гонках, на тестах, в дни рекламных мероприятий или дома с семьей. Михаэль заключил соглашение с компанией Technogym, по которому ему должны были предоставлять мобильный тренажерный зал на всех выездах, чтобы вечером, после тестов и брифингов с командой, он мог пару часов позаниматься.

Для всех, кому хочется последовать его примеру, его фитнес-программа заключалась в следующем: тренировки шесть раз в неделю, несколько часов в день на велосипеде, работа в тренажерном зале с легким весом со множеством подходов и занятия альпинизмом раз в неделю – для развития силы и выносливости. В дополнение ко всему Михаэль играл в футбол – или за местную команду в Швейцарии, или за команду пилотов в гоночные уик-энды.

Шумахер всегда выглядит подтянутым, всегда в отличной форме. Когда смотришь на него с близкого расстояния, замечаешь гладкость его кожи, поджарость – он больше похож на скаковую лошадь, чем на гонщика. Его спортивная подготовка заставляла его конкурентов нервничать – боссы команд говорили им, что нужно заниматься своим физическим здоровьем, нужно быть под стать Михаэлю Шумахеру.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Гонки с препятствиями

Итак, нам ясно, что водительский талант Шумахера в совокупности с его феноменальной рабочей этикой и умением сплотить вокруг себя команду сделали его соперником, которого сложно победить. Но есть ли еще что-то? Как утверждают конкуренты, у Шумахера почти наверняка есть хитрый план. Его часто обвиняли в том, что он пользуется своей силой и влиянием в спорте, чтобы оставаться на шаг впереди конкурентов.

Вне сомнения, Шумахер использовал свою роль председателя Ассоциации гонщиков Гран-при для того, чтобы сделать этот вид спорта безопаснее. Но он также пользовался своей должностью как платформой для лоббирования руководящего органа. Некоторые говорили, что это просто-напросто прерогатива царя зверей, кем, бесспорно, стал Шумахер после смерти Сенны в 1994 году. Но в глазах оппозиции все выглядело так, словно они не просто боролись с другой командой и пилотом, а с огромной системой, которую не могли одолеть. Renault и Фернандо Алонсо думали именно так, особенно после ожесточенной кампании в 2006 году. В конце сезона главный моторист Денни Шеври сказал: «Борьба с Ferrari была нечестной». Алонсо в своих оценках пошел еще дальше.

На Гран-при Италии в Монце испанец подвергся наказанию в виде минус десяти позиций на стартовом поле за то, что блокировал Ferrari Фелипе Массы в квалификации. Учитывая хрупкое равновесие в борьбе за титул, столь крупное наказание могло повлиять на исход чемпионата и потому активно обсуждалось управляющим органом и прессой.

А случилось следующее: в заключительные минуты квалификации Алонсо повредил машину и заехал в боксы перед своим последним выездом на трассу. Под занавес квалификации вернувшись на трассу, он очень спешил уйти на быстрый круг до клетчатого флага. Масса находился на быстром круге, в нескольких сотнях метров позади Алонсо, когда они пролетали по задней прямой. В последнем повороте «Парабо-лика», как пожаловался Масса, ему помешал выхлоп из машины Алонсо, и это, возможно, стоило ему пары десятых секунды. Но Алонсо совершенно очевидно не блокировал Массу – он просто старался как можно быстрее пересечь черту. Но Ferrari подала протест, и стюарды, отбросив всякий здравый смысл, удовлетворили жалобу. Они отодвинули Алонсо на десять мест назад на старте, тем самым уничтожив его шансы на победу и преумножив шансы Шумахера. Никто, кроме FIA и Ferrari, не поддерживал это решение.

Даже Макс Мосли, в то время президент FIA, говорит, что не одобряет пенальти:

«Я подумал, что это неправильно. Я пошел к стюардам в субботу вечером и сказал: «Это решение неоправданно, может, вы пересмотрите его?» И они снова собрались в воскресенье утром и обсудили инцидент. Чарли Уайтинг, гоночный директор FIA, занял противоположную позицию в этом вопросе. Он считал, что принял правильное решение. Умышленно затормозил испанец или нет? Должен ли он был пропустить Массу? Именно Алонсо и Renault виноваты во всей этой ситуации. Почему бедный маленький Масса должен страдать? Но я по-прежнему считаю, что в самом разгаре борьбы, на этой стадии чемпионата, подобное решение просто неуместно.

Я должен быть осторожным, так как именно я назначаю стюардов, но я никогда не стану этим пользоваться и говорить им: «Поменяйте свое решение». Я надеялся, что они прислушаются. Но я не вправе заставлять их пересмотреть решение».

Алонсо был вне себя от ярости. За несколько часов до гонки он созвал пресс-конференцию, на которой сделал нашумевшее заявление, что «больше не может считать Ф-1 спортом». Он хотел сражаться с Шумахером и его командой на трассе, но чувствовал, что у Ferrari есть преимущество – «особые отношения» с FIA – и потому борьба неравная.

Марк Уэббер, как и большинство других гонщиков, пришел в уныние от того, что случилось с Алонсо в Италии, и решил поговорить об этом с Шумахером во время круга почета перед гонкой: «Фернандо наказан. Почему Ferrari подала протест? Фернандо пробил покрышку, повредил кузов, заехал в боксы, затем выехал на трассу, изо всех сил стараясь успеть, атаковал что было сил, даже дал Массе фору на прямой. Ты что, не видишь контекст, не можешь сделать на это скидку?» На что Михаэль ответил: «Ты судишь со стороны. Ты просто не понимаешь». Вот и все. Разговор закончен.

В офисе гоночного директора Чарли Уайтинга в ту субботу в Монце Алонсо выразил свое негодование. Он якобы пнул корзину для мусора и заорал: «Я знаю, что вы пытаетесь забрать у меня титул, но я все равно его выиграю, мать вашу!» По окончании уик-энда Алонсо выступил на испанской радиостанции «Марка» и сказал: «Михаэль – вот тот, к кому нужно применять санкции, это самый неспортивный гонщик за всю историю Формулы-1. Конечно, это не умаляет тот факт, что он лучший гонщик, и сражаться с ним – честь и удовольствие для меня». Затем, говоря о приближающейся отставке Шумахера, он добавил: «Наконец-то воцарится равноправие».

Шумахер всегда придерживался мнения, что Формула-1 – это жесткий, бескомпромиссный бизнес и чтобы победить, нужно выкладываться на все сто и использовать каждое преимущество, каждую возможность для победы. Иногда он, бывало, выходил за границы дозволенного, но кто вправе судить, где эти границы? FIA, фанаты, пресса или другие гонщики? Некоторые утверждали, что Михаэль такой хороший гонщик, что ему не нужно впадать в крайности – мол, и так выиграет. Но Шумахер никогда не умел полагаться на волю случая. Если возникала возможность атаковать, он ею пользовался.

В начале карьеры в Формуле-1, в команде Benetton, он постоянно оказывался на скамье подсудимых в FIA, где ему, мягко говоря, было некомфортно. Но когда он пришел в Ferrari, его взаимоотношения с FIA более чем наладились. Итальянская команда долгое время была приближенной к верхушке власти в Формуле-1, и Шумахер осознал, насколько ценятся здесь взгляды многократных чемпионов мира. Мосли сблизился с Шумахером, когда они стали вместе работать в кампании FIA по безопасности на дорогах.

Изначально Шумахера вынудили участвовать в этом деле в качестве наказания за столкновение с Жаком Вильневом в Хересе в 1997 году. Его приговорили к семи дням «общественных работ» или добровольному труду на благо FIA. Но, отработав назначенное, Шумахер по собственному желанию продолжил работу на FIA и благодаря этому наладил связь с Мосли, с которым разъезжал по столицам европейских государств. За кулисами босс Ferrari Жан Тодт способствовал укреплению этих отношений. Он давно приятельствовал с Мосли и познакомил их ближе.