Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история - Шварценеггер Арнольд. Страница 25

Еще большей проблемой является тот биологический факт, что у каждого отдельного человека одни части тела развиваются охотнее других. Поэтому человек начинает заниматься, а через пару лет удивленно говорит себе: «Вот это да, как любопытно, почему нижняя часть рук у меня не такая накачанная, как предплечья», или: «Интересно, почему мои икры упрямо отказываются расти». В частности, моим проклятием были именно икры. Я начинал работать с ними по десять упражнений три раза в неделю, точно так же, как и с остальными частями тела, однако они откликались на занятия крайне неохотно. Остальные группы мышц ушли далеко вперед.

Тут мне помог своим примером Редж Парк. У него самого были идеальные икры окружностью двадцать один дюйм, настолько совершенно разработанные, что они казались перевернутыми сердечками с открыток в честь дня Святого Валентина, упрятанными под кожу. Тренируясь с Реджем в Южной Африке, я видел, что он делает для этого. Редж занимался икрами ежедневно, а не просто трижды в неделю, и с умопомрачительной нагрузкой. Я гордился тем, что поднимал икры с нагрузкой триста фунтов, но у Реджа был тренажер с тросом, позволявший ему нагружать икры целой тысячей фунтов. И я сказал себе: «Вот что я должен делать. Мне нужно подойти к своим икрам принципиально иначе и просто не оставить им шанс не расти». Приехав в Калифорнию, я умышленно обрезал все спортивные штаны по колено. Пусть мои сильные места будут прикрыты: бицепсы, грудь, спина, бедра, – но я позаботился о том, чтобы мои икры постоянно оставались у всех на виду. Я был беспощаден к себе и выполнял каждый божий день по пятнадцать, а то и по двадцать циклов упражнений для икр.

Я понимал, что нужно систематически сосредоточивать внимание на всех группах мышц. В целом, у меня были более развиты те мышцы, которые работали на сгибание (бицепсы, латеральные мышцы, мышцы спины), в отличие от тех, которые работали на распрямление (передние дельтовидные мышцы и трицепсы). Это было обусловлено наследственностью, из чего следовало, что мне приходилось работать с этими мышцами более напряженно, с большей нагрузкой. Я накачал себе мощную спину, но теперь пришла пора подумать о том, чтобы обеспечить четкое разделение между латеральными мышцами, мышцами груди и нижними зубчатыми мышцами. Я должен был выполнять упражнения для развития этих мышц, а это означало многократные подтягивания со сдвинутыми руками. Мне нужно было чуть опустить латеральные мышцы, для чего я должен был больше поднимать гирю одной рукой. Я должен был развить задние дельтовидные мышцы, а это означало продольные подъемы: для этого нужно встать с гирями в руках и разводить их в стороны.

У меня был целый список мышц, которым следовало уделить особое внимание: задние дельтовидные мышцы и нижние спинные мышцы, межреберные мышцы, мышцы брюшного пресса и икроножные мышцы, и еще многое и многое! Все это нужно было нарастить, отточить и разделить, и еще привести в нужные пропорции друг с другом. Каждое утро я завтракал с двумя-тремя приятелями, как правило, в кафе Зуки на углу Пятой улицы и бульвара Уилшир. Там предлагали тунца, там предлагали яйца, там предлагали лосося – все то, что мне нравилось. Или мы отправлялись в одно из небольших семейных заведений вроде «У Дэнни».

Затем, если только у меня не было занятий по английскому языку, я направлялся прямиком в клуб Голда и приступал к тренировкам. Потом мы иногда шли на пляж, где снова следовали занятия с гирями на открытом воздухе, а также купание, бег и лежание на песке под солнцем для идеального загара. Или же я отправлялся в контору Джо Уайдера и работал вместе с теми, кто с моих слов сочинял материалы для журналов.

Я всегда разделял свой день на две тренировки. По утрам в понедельник, среду и пятницу я концентрировался на, скажем, груди и спине. По вечерам снова приходил в тренажерный зал и разрабатывал бедра и икры, а также отрабатывал позы и выполнял другие упражнения. По вторникам, четвергам и субботам это были плечи, предплечья и руки. Разумеется, икры и брюшной пресс – каждый день, за исключением воскресенья. Воскресенье было днем отдыха.

Обедать или ужинать мы частенько отправлялись в один из местных ресторанов, где предлагался «шведский стол». Выросший в Европе, я до приезда в Америку даже не слышал о таком понятии, как «шведский стол». Я не мог представить себе ресторан, где можно есть все, что только пожелаешь. Культуристы обычно начинали с пяти, шести или даже семи яиц, после чего переходили к следующей стойке и расправлялись с помидорами и другими овощами. Затем мы брали мясо, а потом рыбу. В те дни журналы по культуризму постоянно предупреждали о том, что нужно обязательно потреблять аминокислоты, что следует соблюдать осторожность, потому что в некоторых продуктах аминокислоты не являются полными. «Так, – говорили мы, – давайте не будем даже заморачиваться. Будем просто есть белки. У нас есть яйца, рыба, говядина, индейка, сыр – так съедим же все это!» Можно было предположить, что владельцы таких ресторанов будут по крайней мере брать с нас больше. Однако к нам относились в точности так же, как и ко всем остальным посетителям. Казалось, сам господь бог сотворил «шведский стол» для культуристов.

Первые месяцы моего пребывания в Лос-Анджелесе все шло так замечательно, что трудно было в это поверить. Автомобильная авария, виновником которой я стал, на удивление завершилась для меня без каких-либо последствий, если не считать пореза на бедре. Борец с крокодилами, которому принадлежал разбитый «Понтиак», даже не моргнул глазом, увидев, что осталось от его машины. Он работал в фирме, которая занималась обменом старых машин на новые, и имел возможность выбрать себе подержанную машину. Единственными его словами было: «Не бери в голову». Больше того, он даже устроил меня на работу. Его фирма занималась экспортом подержанных машин, и всю осень я зарабатывал деньги на карманные расходы, перегоняя машины в Лонг-Бич, где их загружали на грузовые суда, перевозившие их в Австралию.

Из нескольких страховых компаний звонили в тренажерный зал, чтобы обсудить стоимость ремонта других машин, однако поскольку разговор получался слишком сложным для меня, я передавал трубку кому-нибудь из тех, с кем занимался. Тот человек объяснял, что я только недавно приехал в Америку и у меня нет денег, и страховые компании в конце концов оставили меня в покое. Единственным последствием этого происшествия стало то, что я поспешил обзавестись медицинской страховкой. Разумеется, в Европе каждый человек находится под защитой медицинского страхования: студенты попадают в одну категорию, расходы на лечение ребенка покрываются из страховки родителей, страховую премию за работающего человека платит работодатель, и даже у бездомных есть страховка. Я в ужасе твердил себе: «Если я заболею, что мне делать?» Я понятия не имел, что можно обратиться в службу неотложной помощи и получить бесплатное медицинское обслуживание. Но даже если бы я это знал, подачки мне были не нужны. Хотя мне потребовалось на это полгода, я вернул Биллу Дрейку деньги, которые он заплатил за мое лечение после аварии.

Как оказалось, Ларри Скотт, бывший обладатель титула Мистер Олимпия, который ушел из профессионального культуризма, но по-прежнему занимался каждый день, теперь работал управляющим регионального отдела крупной страховой компании.

– Я слышал, тебе нужна страховка, – сказал он. – Я тебе помогу.

Он принес полис, который обходился мне в 23 доллара 60 центов в месяц, плюс еще 5 долларов на случай потери трудоспособности, что для меня было дорого, поскольку я получал от Уайдера всего 65 долларов в неделю. Но я все равно купил этот полис, благодаря чему стал, вероятно, одним из немногих иммигрантов в Лос-Анджелесе, у кого была медицинская страховка.

В 1969 году где-то под День благодарения я получил приглашение в декабре принять участие в соревнованиях и показательных выступлениях культуристов на Гавайских островах. Борец с крокодилами собирался на праздники съездить домой, и он сказал: «Я люблю Гавайи. А что, если мне отправиться туда вместе с тобой, мы там потусуемся несколько дней, потренируемся, а затем я полечу дальше в Австралию?» Его предложение мне понравилось. Помимо очевидной привлекательности в лице пляжей и девушек, Гавайские острова предоставляли возможность познакомиться с доктором Ричардом Ю, врачом олимпийской сборной Соединенных Штатов, работавшим там, и навестить таких легенд тяжелой атлетики, как Томми Коно, Тимоти Леон и Гарольд Саката по прозвищу Оджоб (с которым я уже был знаком по Мюнхену). Поэтому мы обратились к Джо Уайдеру и спросили, знаком ли он с устроителями этих состязаний и как он относится к тому, чтобы я принял в них участие. Джо поддержал меня обеими руками. Он сказал, что опыт мне пригодится, и подготовка к состязаниям заставит меня заниматься еще более упорно.