«В игре и вне игры» - Колосков Вячеслав Иванович. Страница 36

Я пришел в международные организации кандидатом наук, и сначала в ФИФА, потом в УЕФА западные коллеги обращались ко мне «доктор». Это обращение стало нарицательным и в России среди друзей, коллег и журналистов. Поэтому Вячеслав Фетисов, выступая на внеочередной конференции РФС, сказал:

– Российский футбол болен, ему нужен другой Доктор.

Иносказание было прозрачным. Речь шла о застарелой болезни футбола еще с советских времен, которая и мне не давала покоя. Любители футбола со стажем помнят «великую печаль» столичного «Спартака», когда эта популярная народная команда в 1976 году с треском вылетела из высшей лиги. Мало кто знает, что происходило после се провала. Болельщик «Спартака» первый секретарь Московского горкома партии, член Политбюро ЦК КПСС В. Гришин обратился в Политбюро и в Спорткомитет СССР с запиской, настаивая: «В виде исключения оставить «Спартак» в высшей лиге». Председатель Спорткомитета СССР С.П. Павлов и его заместитель В.Л. Сыч отвечали однозначно: «Это невозможно, поскольку мы нарушим спортивные принципы!» Они знали, что могут лишиться работы, и тем не менее С.П. Павлов сказал: «Лучше крест на карьере, чем сделка с совестью. Не хочу, чтобы стыдно было людям в глаза смотреть».

В начале двухтысячных из премьер-лиги вылетела «Кубань». Губернатор Краснодарского края А.Н. Ткачев пригласил меня поговорить по душам:

– Вячеслав Иванович, как можно оставить нашу команду в высшем дивизионе?

Я рассказал ему историю со «Спартаком», и губернатор, как мне показалось, согласился с моими доводами. Меня поддержал и руководитель Олимпийского комитета России Леонид Тягачев. Казалось бы, точка в истории с «Кубанью» была поставлена, но тут в печати и на телевидении стала муссироваться идея о расширении премьер-лиги до восемнадцати команд. Инициатором стал Евгений Гинер, хозяин футбольного клуба ЦСКА. Я решил поговорить с ним начистоту.

– Женя, это же нечестно – игнорировать принципы и решения, которые вырабатывали и принимали мы сами!

И услышал в ответ:

– При чем тут принципы? У «Кубани» есть деньги, ее финансирует Дерипаска, и я ему обещал.

Вопрос о расширении премьер-лиги был вынесен на Исполком, против расширения проголосовали 14, за – 12. Всего два голоса! Я тогда подумал: «Как хорошо, что Сергей Павлович Павлов этого не узнает!» Дома в тот вечер я сказал Татьяне: «Сегодня я понял, что надо уходить». Ночь не спал. Вспоминались обедневшие поля Ибердуса и слова председателя колхоза Тани Максимкиной: «Ушла бы, так ведь сельчан предам. Они идут за мной, они надеются». А за мной, оказывается, уже не идут. Я где-то упустил тот момент, когда люди в РФС стали изменять спортивным принципам. Раньше я со многими ругался и ссорился, с теми же В. Понедельником, Н. Толстых, В. Ивановым, А. Кавазашвили. Но в этих ссорах мы все же искали спортивную истину, а не выгоду, мы не предавали главное.

Сейчас, правда, вспоминая те события отстраненно, я понимаю, что дело было не в конкретных людях. Изменилось общество. Романтические мотивы служения своему делу были отодвинуты. Желание жить богато и комфортно, долгие годы подавляемое государством, вырвалось наружу, стало определяющим в поведении людей, в том числе и в мире спорта. В российском футболе, может быть с опозданием, проявились тенденции, набиравшие силу и в мировом футболе. Помню, как накануне нового тысячелетия ФИФА чествовала лучших футболистов XX века. Среди них был и знаменитый Ференц Пушкаш. После награждения он вернулся на свое место и вдруг неожиданно резко сказал: «Все! Футбол кончился! Остались только деньги!»

И все же на поле российского футбола, где спортивное соревнование все чаше подменялось борьбой эгоистических материальных интересов, оставались романтики, верные принципам честной игры. Я вдруг вспомнил об Эдуарде Васильевиче Малофееве. Капитан минского «Динамо», игрок сборной СССР, тренер минчан, которые под его руководством становились чемпионами страны, выигрывали в 1982 и 1983 годах бронзовые медали. Ему доверили готовить сборную страны к чемпионату мира 1986 года, он стал победителем отборочного турнира, мало того, по опросу авторитетнейшего «Франс-футбола» специалисты назвали в 1985 году нашу сборную лучшей в Европе. Но на финальный турнир в Мексику нашу сборную повез В.В. Лобановский. Почему? Да потому, что в моду входил тотальный футбол, практицизм, ведущие тренеры мира оперировали в своей работе формулами и расчетами, среди этих ведущих был и Лобановский. Многие, в том числе и я, считали Эдуарда Малофеева как бы не от мира сего. Он утверждал, что побеждать надо не только техникой, но и духом. На тренировках цитировал своим игрокам Сократа и Авиценну. Его не понимали, ему ухмылялись в спину. В Мексике сборная СССР на эмоциях и духе в пух и прах разбила венгров, а на расчете и математике уступила бельгийцам.

Вот в таких, может быть, несколько сумбурных думах прошла та ночь. Ночь прошла, но мысль об уходе осталась.

В канун нового, 2005 года мы решили собрать всех штатных сотрудников РФ( в гостеприимном ресторане «Изысканный вкус» у моего хорошего друга Георгия Михайловича Тумасянца. Мои коллеги отчаянно веселились, а я мысленно с ними прощался.

В выступлении на внеочередной конференции я объявил о досрочном прекращении своих полномочий и подвел итог: «От РФС ждут победных результатов, и эти результаты должны принести новые люди. Желаю им успехов. Но вместе с тем не могу не сказать, что эти люди придут не на пустое место. Мы создали мощную и передовую среди других видов спорта организацию – РФС с четкой вертикалью управления и вместе с тем действующую в соответствии с демократическими нормами. Мы открыто спорили с оппонентами, постарались, чтобы разногласие не перерастало в антагонизм, было продуктивным. РФС автономен в принятии своих решений. Мы добились также стабильного финансирования, подписали очень выгодный контракт с «Федком-Медиа», который будет действовать с 2008 по 2014 год. Объем финансовой помощи, получаемой нами от Росспорта, составляет всего одиннадцать процентов бюджета РФС и идет в основном на развитие детского спорта».

Новым президентом Российского футбольного союза был избран Виталий Леонтьевич Мутко. В первой речи после избрания он обещал идти вперед, сохраняя преемственность, опираться на опытнейших работников аппарата РФС. На практике получилось по-другому. Люди, подозреваемые в близости к Колоскову, стали не нужны. В числе первых из РФС был уволен Александр Вячеславович Тукманов.

Я считаю это большой потерей для Управления футбола. Пятнадцать лет Александр был генеральным директором РФС. Специалист высочайшего класса, он имел за плечами богатый опыт профессионального футболиста. Прекрасно разбирался в экономике и финансово-хозяйственных вопросах футбола. Жесткий, требовательный, принципиальный руководитель, вместе с тем проявлял заботу о сотрудниках федерации, всегда был готов оказать им посильную помощь.

Следующим был уволен генеральный секретарь Владимир Вениаминович Радионов, потом вынужден был уйти и Алексей Александрович Парамонов, председатель комитета ветеранов РФС. Мой опыт также оказался не нужен. Мне это ясно дали понять, когда без каких-либо объяснений перестали платить зарплату, положенную почетному президенту. Я небеден. Меня волновали не столько деньги, сколько вопрос: умеет ли новый руководитель держать слово?

Глава 32

Кадровые перестановки, начавшиеся в управлении РФС с приходом В.Л. Мутко, напомнили мне ситуацию в Спорткомитете СССР, когда его возглавил М.В. Грамов. Он назначил своим замом некоего В.М. Гаврилина, журналиста из «Красной звезды». Гаврилин в проблемах спорта не разбирался, с людьми работать не умел, и тем не менее ему было доверено курировать международные спортивные связи.

Я уже упоминал, что в зарубежные поездки всегда ездил с Левой Зароховичем, блестящим лингвистом и близким мне человеком. Вдруг Гаврилин запретил мне братье собой Зароховича. Естественно, я обратился к нему за разъяснениями. Он ответил по-солдатски прямо: мол, переводчик должен следить за своим патроном, писать докладные, а вы с Зароховичем друзья. В очередную поездку он назначил мне в переводчицы молодую женщину. Я возражал, и хорошо, что наш разговор проходил при свидетелях. Мы полетели на заседание Исполкома ФИФА в Цюрих. В день, когда надо было возвращаться в Москву, переводчица исчезла. Поначалу прошла информация, что она попалась на воровстве в супермаркете и была задержана. Потом стали говорить, что просто не захотела возвращаться в Союз, попросила политического убежища. Мне пришлось объясняться в компетентных органах, доказывать, что я был категорически против того, чтобы меня сопровождала именно эта переводчица, и что этому есть свидетели. Этот драматический эпизод не помешал пригласить в 1995 году помогать мне в международных делах в качестве переводчицы Марину Александровну Кравченко. Мы сотрудничаем уже двенадцать лет, и все эти годы профессиональные способности Марины высоко ценят и в ФИФА, и в УЕФА.