Фанаты. Прошлое и настоящее российского околофутбола - Козлов Владимир Владимирович. Страница 10

«Шляпа»:

Прошел первый послефутбольный групповой марш – по – моему, с «Карпатами» тогда играли. Очень много людей пришло, и по главной аллее все пошли – такая бодрая демонстрация с лозунгами, с криками ««Зенит» – чемпион!». И народ почувствовал, что не нужно идти на трамвайное кольцо, что нужно идти всем вместе, и так и пошли по Морскому проспекту на Левашовский, и практически до метро. Какие‑то группы отсоединились, по Малому шли, вроде, говорят, окон набили. Сам не видел. При мне, на Левашовском, была попытка разбить что‑то. Это воспринималось как какое‑то геройство, никто за руки не хватал. Были еще молодые, в чем‑то – глупые.

Виктор «Батя»:

После «Хайдука» (матч Кубка кубков между «Динамо» Москва и югославским Хайдуком, сентябрь 1984 года – В. К.) около трехсот человек пошли организованно с Западной трибуны до Белорусского вокзала, и милиция не знала, что с этим делать. Тогда ОМОНа не было, вызвали конную милицию, милицию сбивали с лошадей, переворачивали табачные будки.

Валерий «Сабонис»:

Был один момент, когда после матча с «Динамо» – Минск – 4–1 мы выиграли (1984 год – В. К.) – разгромили несколько трамваев, попереворачивали в Приморском парке победы скамейки. Тогда толпа фанатов собиралась со всех секторов – там же долго до трамвая идти или до автобуса – и колонной шли, по пути кричали всякие кричалки и переворачивали скамейки, урны. Модно было тогда. Качай трамвай! И начинали его раскачивать. А некоторые особо активные ребята висли на поручнях и ногами вышибали стекла, кто‑то резал сиденья. Несколько трамваев так пострадало, и после этого террор на несколько матчей установился. Нельзя было ни флаги проносить, ни шарфы. Прямо перед секторами лежали кучи шарфов. При возвращении с футбола меня пару раз забрали в пикет – на Василеостровской и на Петроградской – просто за то, что у меня был значок «Зенит». Шел, никого не трогал. И потом в школу телега: «нарушал общественный порядок, громил трамваи». На Литейном был такой отдел по работе с неформальными объединениями – мы называли его «Отдел по борьбе с фанатизмом» – многих тогда туда таскали, проводили беседы, угрожали чем‑то.

Ясное дело, что милиция и КГБ не могли мириться с ситуацией, когда сотни молодых людей объединяются на не для того, чтобы делать что‑то на пользу советской стране, а на лишь на почве любви к футболу и конкретной команде. Начались репрессии. По времени они практически совпали с трагедией в Лужниках на матче кубка УЕФА между «Спартаком» и голландским Хаарлемом 20 октября 1982 года, что даст повод говорить и о том, что трагедия стала поводом для «закручивания гаек» и даже о том, что она могла быть заранее подготовлена.

Тот день был в Москве непривычно холодным для конца октября. Ступеньки стадиона в Лужниках покрылись льдом, и никто не позаботился о том, чтобы их очистить перед важным международным матчем. В конце игры, когда часть зрителей уже покидали трибуны, «Спартак» забил второй гол, и болельщики бросились назад, узнать, что произошло. В результате, на узкой лестнице столкнулись две группы людей – выходящие с трибуны и возвращающиеся. Скользкие обледенелые ступеньки, и главное, бестолковость милиции, сделали свое дело: началась давка. В ней погибли, по разным данным, от 66 до 340 человек.

Советские власти замолчали трагедию и ее масштабы. Ни одна газета не написала тогда о том, что случилось, кроме «Вечерней Москвы», которая упомянула о случившемся вскользь: «Вчера в Лужниках после окончания футбольного матча произошел несчастный случай. Среди болельщиков имеются пострадавшие». До несколько лет на тему было наложено негласное табу. Только в 1989–м году, в расцвет «гласности», журналисты «Советского спорта» провели свое расследование и опубликовали большой материал о том, что случилось в Лужниках на том матче. А до этого о трагедии знали только болельщики и те, кто общался с ними.

Сергей Андерсон:

Стыдно сказать, но на «Хаарлеме» мы тоже делали «акцию». Я не попал. Получилось, что я отбился от группы в метро, и я их искал – искал – так и не нашел никого. Может быть, эта «акция» – в чем нас обвиняют «мясные» – может быть, все и рассосались. Я встретил Юрку «Молодого» и Шагина Игоря – они шли на футбол, и я с ними поднялся. У них был лишний билет. Меня не пустили только из‑за того, что паспорта с собой не было. А так бы, может быть, я тоже в этом замесе побывал. Это, можно сказать, бог миловал. Меня перед самым турникетом откинули.

А тогда, в 1982–м, случившееся на матче в Лужниках стало еще одним формальным поводом для репрессий против фанатов. Никто ведь не разбирался в причинах того, что произошло, и проще было увидеть проблему – и, возможно, одну из причин гибели людей, в самом фанатизме как явлении. Милиция начала более активно «вести работу» с фанатами.

Виктор «Батя»:

Можно говорить о восьмидесятых до «Хаарлема» и восьмидесятых после «Хаарлема», потому что «Хаарлем» очень сильно подломил [фанатское движение]… С этого момента стали ходить по школам и спрашивать: А кто у вас болеет? Кто у вас фанаты? И я сразу подвергся репрессиям, хотя был еще маленький в те годы, но уже носил динамовский шарф и значок – чтобы все знали, что этот человек болеет за «Динамо». Приходили из детской комнаты, начали всех переписывать – начали этим интересоваться уже по – серьезному.

В фанатских кругах существует и версия, что случившееся на матче само по себе могло быть подстроено спецслужбами как направленная акция против фанатов. Известно, что среди погибших были несколько авторитетных людей в спартаковском движении того времени. Насколько реальна эта версия, сегодня узнать уже невозможно. Журналистские расследования ее не подтвердили, но право на существования она имеет, тем более что на многие вопросы, связанные с событиями на матче с «Харлемом» ответов нет.

Виктор «Батя»:

Там очень много неясного. Сделать так, чтобы болельщиков «Хаарлема», а их было человек сорок – пятьдесят, выпустили через большие ворота, в которые проезжает пожарная машина, а пятнадцать тысяч болельщиков «Спартака» пустить через три выхода со стадиона, которые не были готовы – [обледенелые] ступеньки – это заведомо трагедия.

Признать это безалаберностью властей? С трудом верится, потому что в те годы система работала лучше, скорые приезжали лучше. И сам факт, что скорые были только через полтора часа, и обзванивал их – мне рассказывали спартачи – мужик – доктор, которого выгнали с работы, стоял в телефонной будке и по двушкам обзванивал скорые помощи, которые просто не хотели ехать забирать людей. Милиция стояла в оцеплении и не давала другим болельщикам вытаскивать людей, которые просили о помощи. Они ничего не делали – солдаты, милиция. Им сказали держать оцепление – и они держали. В них кидали булыжники ледяные.

В любом случае, власти попытались любым способом противодействовать фанатизму, и одним из них – слишком топорным и неэффективным стала практика не пускать несовершеннолетних на вечерние матчи «без сопровождения взрослых». Но юные болельщики практически сразу поняли, как выкрутиться из такой ситуации: ведь среди публики, идущей на стадион, всегда можно найти «папу».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.