Мои горные лыжи (СИ) - Фефелов Анатолий Владимирович. Страница 5

Имея большой опыт обслуживания туристов-горнолыжников, работники турбазы заметили, что количество травм резко возрастает поле 7 дней катания. Видимо, накапливается усталость. Поэтому в "Терсколе" ввели такое правило. Восьмой день пребывания на турбазе выходной. В смысле, на гору Вы не идете. Лыжи Вам просто не выдадут. Можете, заранее договорившись, съездить на экскурсию, или пешая прогулка, или шашлыки. Все это вместе взятое привело к тому, что на турбазе "Терскол" травматизм был значительно ниже, чем на других турбазах: "Иткол". "Азау", "Чегет", "Динамо".

Меня, как человека законопослушного, порядки на турбазе очень даже устраивали. Тем более, что был не только "кнут", но и "пряники", и дело тут не в том, что это была армейская гостиница, а в том, что начальник турбазы был человек умный и неравнодушный.

Пользуясь тем, что гостиница большая и приезжает самый разный народ, они при регистрации сразу выделяли интересных, информированных людей и договаривались с ними о лекциях, беседах, просто вечерах вопросов. То это был конструктор авиационных моторов, то гляциолог, то писатель, то лавинщик. В этот наш заезд в гостинице отдыхал известный профессиональный фотограф, горнолыжник и альпинист Вадим Гипенрейтер. Он показывал нам прекрасные слайды о вулканах. Он, кстати, много лет назад одним из первых спустился на лыжах со склонов Эльбруса. Гипенрейтер был высокий седой мужчина спортивного телосложения. Катался хорошо. Отдыхал то ли с дочкой, то ли с внучкой лет 8. У них была такая игра. Вход в столовую был из холла на первом этаже. Холл был большой, а пол каменный и очень гладкий. Так вот, Гипенрейтер вытягивал руку, девчонка цеплялась за нее своими руками и на пятках скользила до столовой.

Еще одна встреча была с мастером спорта по альпинизму из Прибалтики. Звали его Тонис Варанка. Он показал черно-белый фильм о трагедии на Памире. Фильм назывался "Зов". Как объяснил Тонис, название имеет двойной смысл. С одной стороны, это зов о помощи, а с другой - это зов гор. В горах Памира группа альпинистов попала под ледопад на высоте около 5000 м. Часть из них погибла, а часть с тяжелыми травмами надо было спасать. Это делала другая группа альпинистов, где был и Тонис. Они и фильм снимали. Когда пострадавших спустили с ледопада и подготовили площадку, вызвали вертолет. При посадке то ли от порыва ветра, то ли из-за ошибки пилотов вертолет упал и загорелся. Правда, пилоты успели выскочить. Вызвали второй вертолет. А это не так просто, т.к. летать в горах и делать посадку высотах около 4000м могут далеко не все пилоты. Их еще нужно найти. Все-таки нашли и всех спасли.

Еще одна завлекушка была на турбазе "Терскол". Когда приезжала новая смена туристов, на следующий же день все группы начинали борьбу за первое место в спартакиаде. И в чем только мы не соревновались – волейбол, перетягивание каната, шахматы, настольный теннис, художественная самодеятельность (каждая группа давала заключительный концерт) и т.д. Венцом спартакиады были соревнования по горнолыжному спорту. Победители получали грамоты и главный приз – сладкий пирог метр на метр. Как уже говорил, в силу обстоятельств в 1970г наш сезон был укорочен, и победителя я не увидел. Хотя мне было интересно посмотреть на такой пирог. Что же это за духовка такая, где можно испечь метровый пирог?

Отдельных слов заслуживает библиотека турбазы. Это было уютное помещение на втором этаже. Там стоял черный рояль с оплывшими свечами на крышке. Было довольно много книг по горным лыжам. Командовала всем этим Творилова Евгения Павловна, пожилая уже женщина. Пользуясь возможностями такой большой турбазы, она тоже привлекала интересных людей (музыкантов, исполнителей) и устраивала интереснейшие тематические вечера при мерцающих свечах. То это были песни на стихи Есенина, то русский романс, то песни о горах, туристские. Популярность этих вечеров была такова, что приходилось занимать очередь часа за 3. Иначе не попадешь.

В качестве примера приведу песню, которую сочинили ребята из параллельной группы нашего заезда и исполнившие ее на одном из вечеров (на мотив песни В.Высоцкого "Як – истребитель")

Виталик я, мое сердце кипит,

С Чегета валюсь, как булыжник.

А тот, который во мне сидит,

Считает, что он горнолыжник.

Вот мною чей-то инструктор сбит

Я сделал все, что умел.

А тот, который во мне сидит,

Ужасно мне надоел.

Вот сбоку заходит ко мне Семен

Уйду, я устал от ран.

Я чувствую – этот здоровый слон

Возьмет меня на таран.

Что делает он? Вот сейчас будет взрыв

И, кажется, я не уйду.

Запретные скорости все перекрыв,

Я выхожу на мульду (1).

Лечу я, в ушах моих ветра свист.

Мне бы сейчас тормоза.

А тот, который во мне сидит,

Уже закрывает глаза.

Напрасно пытаюсь я кантовать

Здесь склон, а напротив обрыв.

И только прощальное слово "мать…"

Уносит ветра порыв.

По слаломной трассе лечу напрямик

Себя от смерти страхуя.

Кто-то сегодня не купит шашлык,

Не купит вещь шерстяную.

Спустился я вниз, упал и затих

Не скоро меня откопают.

Но здесь в Терсколе немало таких,

Они Чегет доломают.

1 – мульда (нем.) – в геологии разновидность пологих пластов горных пород, имеющих форму чаши, обращенной выпуклостью вниз.

Когда закончилась вступительная беседа, мы пошли получать снаряжение. По сравнению с Домбаем, это снаряжение хоть на что-то было похоже. Передняя часть ботинка фиксировалась устройством типа "маркер", пятка ботинка располагалась на вращающейся пластине и фиксировалась защелкой на пружинах. Ботинки были кожаные на шнурках, но двойные. Назывались "Эльбрус". Когда все получили, померили и подогнали, пошли на обед. После обеда было велено одеться по-спортивному, получить инвентарь и – на склон, где мы будем показывать свое уменье группе инструкторов. По результатам этих показательных выступлений нас распределят по группам, хотя бы с приблизительно похожим уменьем. Если я хоть что-то умел, то Тома моя была совсем новичок, и мы попали в разные группы.

Инструктором в моей группе был Толя Ортин. Хороший мужик, но кататься он мог только "из упора". Кто занимался горными лыжами, знает, что это первый маленький шажок в освоении горнолыжной техники.

Кстати, на турбазе "Терскол" был еще такой порядок. По окончанию сезона по представлению инструктора (в зависимости от статуса группы – новички, продвинутые, умелые) наиболее отличившимся туристам вручался документ и значок I, II или III категории.

И вот вторая ночь в Терсколе, немного волнительная. Ведь завтра первый день занятий. Куда нас поведут? Когда на Чегет?

Два дня мы упирались с Толей Ортиным на учебном склоне, который на полпути до подъемника от Терскола, и на склонах около буксировочного подъемника за вторым кресельным подъемником. На третий день нас подняли на третий Чегет. Вот это горища! Аж дух захватывает. Прямо перед тобой высится двухглавый Эльбрус, с другой стороны Накра и Донгуз-Орун. Видимость по долине реки Баксан километров на 30. Катались мы в основном на третьем Чегете, там все-таки поположе. А ближе к обеду двинулись вниз. Правда, не все. Некоторые не рискнули и поехали на кресле. Добрался я донизу чуть живой. Уже собрался идти на турбазу, смотрю впереди ковыляет моя Тома. Сначала, я ее не узнал. Вся вываляна в снегу, лицо поцарапано, штаны по шву распоролись от верха до низа и заколоты булавкой. "Что случилось?" "Да ничего, просто боролась с Чегетом". Оказывается, их группа тоже поднялась наверх. И там Тамара отбилась от группы. Но Тома не растерялась и стала в одиночку сражаться с буграми и крутизной. Женщина она мужественная, воспитанная на скалах Красноярских Столбов и в походах. Когда какой-то чужой инструктор увидел, как она завязывается в узел, он помог ей добраться до низа.