Лучший - Кержаков Александр. Страница 2
Любой подарок на Новый год от родителей был целым событием. Каждый год мы с братом ждали Деда Мороза, но не могли его дождаться, потому что засыпали. Просыпаясь, сразу бежали под елку смотреть подарки.
Также мы с братом любили играть в футбол дома, в нашей двухкомнатной кингисеппской квартире. При этом в доме билось все – от ламп до стаканов, страдая от неосторожных ударов мячом. За это нам крепко попадало.
Мы с братом делали все, как положено на больших турнирах. Я брал лист бумаги, на котором писал названия команд. Потом их вырезал, складывал в общую кучу, и мы кидали записки в шапку. У нас была своеобразная жеребьевка.
Это были и Кубки европейских чемпионов, и чемпионаты мира, в зависимости от того, какие команды или сборные я писал на бумаге. Потом мы их распределяли на подгруппы, все как на чемпионатах мира. По такому принципу проходили наши футбольные баталии.
Я помню первый день рождения брата: когда мы с отцом 29 января 1987 года пошли к роддому, было темно, на улице царила ужаснейшая метель, и мама нам из светящегося окна показывала Михаила. Потом его принесли домой и положили в кроватку. Это самые ранние мои воспоминания.
Жили мы с ним не сказать, чтобы дружно, сказывалась разница в возрасте, общих интересов было мало. Частенько давал ему тумаков, часто боролись, играли в футбол, о чем писал выше.
Пошел ли он по моим стопам? Наверное, да. Он же видел, как я играю в футбол и как отец со мной занимается. Хотя Михаил самостоятельным был с самого детства.
Помню, однажды брат пришел домой, а он тогда занимался карате в нашей шестой школе, после внутрисекционного соревнования. Михаил его выиграл, чем очень гордился.
Увлечение карате продлилось недолго, и он ушел в футбол. У нас в Кингисеппе его первым тренером был Василий Иванович Бутаков, идейный вдохновитель местного футбола, собирал мальчишек по дворам и заставлял их заниматься в своей секции, причем работая бесплатно.
Тренировались где угодно: и в лесу на поляне, и на каких-то клочках полей, что выделяли местные стадионы, и на школьных стадионах, когда не было занятий.
И вот первым ребенком, попавшим в эту секцию, оказался мой брат. Они вдвоем с Бутаковым ходили по дворам и собирали команду. Начинал Михаил как нападающий, потом перешел в защиту и бил всех по ногам, потому что ни за кем не успевал.
В конце концов встал в ворота. Почему так произошло, мне трудно сказать. Наверное, из-за габаритов. А может, и из-за того, что там не нужно бегать. В результате стал неплохим вратарем. Дома, кстати, я тоже всегда ставил его в ворота.
Воротами у нас служил шкаф-стол, за которым мы делали уроки. Там внизу была ниша, которую мы использовали в своих целях. Бил ему туда маленьким мячом. Устраивали турниры, записывали счет в блокнот.
За его карьерой пристально слежу. Очень сильно переживаю, когда он играет. Также нервничал, когда у него не получалось нигде закрепиться и он переходил из клуба в клуб. Сейчас, хоть и играем в одной команде, переживаю еще больше.
Зимой дома временами было очень холодно – отопление не справлялось. Доходило даже до температуры в квартире +16 °C, но и с этим как-то мирились.
Главным зимним развлечением был хоккей. Я на коньках стоять не умею, но это мне нисколько не мешало. Выходили с братом на дорогу в фуфайках и валенках, с клюшками наперевес и играли не шайбой, а теннисным мячом, нам это нравилось. А на коньках не стою до сих пор, не сложилось.
Меня большей частью воспитывала мама, то есть было так: отец воспитывал как футболиста, а мама – как человека. Главной отличительной чертой характера отца была строгость, а мамы – справедливость.
Воспитывались мы с братом без ремня, не помню, чтобы отец использовал его в воспитании. Мог шлепнуть рукой, но не более того. Одного его строгого взгляда было достаточно, чтобы осознать свою вину. Нотации нам в детстве тоже никто не читал, все понимали с полуслова.
Да и не были мы трудными детьми, которым сложно что-то объяснить. Учился я в школе до пятого класса на «отлично», занималась со мной мама. А потом переехал в интернат, и с учебой стало немного сложнее. Ну а когда был в Кингисеппе, то все предметы сдавал на «отлично».
В футбольном плане отец также был очень строг со мной. Если ему что-то не нравилось, тренировка быстро заканчивалась. Стоило пару раз сделать что-то неправильно, и мы уходили домой.
Мама рассказывала, что если мы возвращались со стадиона по отдельности, то она понимала: тренировка не удалась. Естественно, я старался, чтобы мы приходили домой вместе. Так проходило наше воспитание.
Отец брал на себя спортивную составляющую, а мама – учебную. Все это было до пятого класса, потом случился переезд в Санкт-Петербург в спортивный интернат, там воспитание было уже не родительское.
С воспитанием своих детей дела обстоят сложнее. Дочка живет с бывшей женой, а сын – с нами. Мне приходится трудно, потому что я рос совершенно в других условиях. Стараюсь ничего ему не запрещать, чем он хочет заниматься, тем и занимается. Во что хочет играть, в то и играет, не ограничиваю абсолютно.
Однако в плане воспитания стараюсь быть строгим, как мой отец, потому что по себе помню, как боялся его строгого взгляда и старался его не расстраивать. Вижу, что у меня получается так же воспитывать и своего сына.
Он всегда делает то, что я говорю. Считаю, что это его дисциплинирует. Если он, когда вырастет, будет относиться к нам так, как я к своим родителям, я буду доволен.
С одиннадцати лет я жил один в спортивном интернате, и родители с этого момента не принимали участия в моем воспитании. Видел их только раз в одну-две недели, но они успели привить мне главное – уважение к своей семье.
Вот это и хочу передать сыну – уважение к родителям и старшим. О воспитании дочки говорить сложнее, потому что больше этим занимается мама. Ко мне она также прислушивается, выполняет то, что говорю.
Был бы не против того, чтобы сын пошел по моим стопам и обучался в спортивном интернате. Не в таком объеме, конечно, как я его проходил, но учиться и тренироваться, ездить в спортивные лагеря, быть ответственным за результат и за товарищей – это хорошая школа для парня. Дочке я бы такого, напротив, не пожелал.
В детстве болел нечасто, несмотря на то что мы с братом постоянно ходили по квартире босиком. Та привычка у меня осталась, я и сейчас дома так хожу. Как писал выше, зимой дома было холодно, но мы с братом нашей традиции не изменяли, за счет этого, наверное, и закалились.
Если и простывали где-то, то лечили нас исключительно народными средствами, никаких лекарств. Мед, малиновое варенье, парили ноги в тазу. Это помогало, и простуда быстро отступала.
Один раз все-таки лежал в больнице с мамой, было подозрение на какое-то серьезное заболевание. Так получилось, что оказался самым младшим в палате, ходил тогда во второй класс. Всем уже поставили диагнозы, а мне нет.