После матча - Филатов Лев Иванович. Страница 36

«Любые комбинации, финты, хитроумные передачи бразильцев – все было подчинено общей задаче команды и согласовывалось с намерениями и действиями партнеров. Поэтому игра бразильцев была не только привлекательной для зрителей, но и результативной. Именно разнообразные индивидуальные действия ведущих футболистов обеспечивали командам Бразилии, Швеции и Франции большую свободу в выборе тактических вариантов, позволяли вести подлинно творческую интересную игру.

Горько признать, но наш футбол пошел по неправильному пути. Команды стали придерживаться примитивной тактики силового напора. В результате футбол начал утрачивать свою красоту, стал шаблонным, механическим. Хотя футболисты прилагают много стараний, зрителям скучно смотреть на такую игру».

В то время Бесков работал в футбольной школе молодежи, в той самой ФШМ, о которой до сей поры в тренерских кругах со вздохами вспоминают как об образцовой. И вот что он писал: «Мне думается, что дает себя знать опасное пренебрежение индивидуальностью игрока. Каждого молодого футболиста тренеры стараются приспособить к заранее избранному, неизменному характеру действий команды, как бы впрягают его в общую упряжку. А надо бы поступать с молодыми как раз наоборот, то есть исходя из их личных качеств и достоинств, вносить разумные коррективы в построение и действия линий команды».

Все это и сегодня, уверен, Бесков мог бы повторить.

Не возьмусь утверждать да это было бы ненужным преувеличением, что Бесков добился всего, чего хотел. Но в том, что на протяжении всей тренерской жизни он ищет свою синюю птицу, преувеличения нет. И его поиски, если и не увенчались полным успехом, сослужили нашему футболу добрую службу.

Цельность натуры этого человека просто поразительна, она позволила ему сделаться олицетворением связи далеких футбольных эпох. 21 ноября 1945 года в Лондоне, в матче «Динамо» – «Арсенал», выигранном москвичами 4:3, Бесков забил один из мячей, а решающий, четвертый, искусно помог забить Боброву. 29 сентября 1982 года, спустя, шутка сказать, тридцать семь лет, в матче с тем же «Арсеналом», там же в Лондоне, «Спартак», руководимый тренером Бесковым, в розыгрыше Кубка УЕФА выиграл 5:2.

Первый матч отнесен к разряду «исторических», он стал зеркалом, глянув в которое наши футболисты, дотоле не нюхавшие пороху на международных ристалищах, увидели себя молодцами и приосанились. Второй, быть может, и не стал откровением, но прозвучал увесистым доводом «Спартака» и Бескова против опасливых схоластов, призывавших «не рыпаться», когда попадаешь на чужой стадион, и пуще глаза беречь свои ворота.

Мне почему-то кажется, что оба матча с «Арсеналом» для Бескова, прошли один за другим, один – продолжение другого и пропасти времени, их разделяющей, он не ощутил. Для него в обоих случаях важно было обыграть «Арсенал», в одном случае он сам обязан был забить, в другом – обученные им молодые спартаковцы. И оба матча удались, только и всего: футбол продолжается, а элегические размышления о минувших годах, даже если их тридцать семь, это от лукавого, к делу не относится.

Бесков любит футбольную работу. Со «Спартаком» ему, думаю, повезло, было где развернуться. Однажды он встретил меня под трибунами стадиона и прямо-таки напал: «Вы понимаете, какая это команда «Спартак»!» – «Кто же этого не знает»,- пожал я плечами. «Нет, не все это знают, она же не имеет права играть кое-как, она должна быть вровень с киевским «Динамо», сколько у нее болельщиков!» Было это еще в то время, когда «Спартак» находился в первой лиге. И я понял, что Бесков вживается в свою новую роль.

Все было в его вкусе: экстремальность ситуации, самостоятельность, доверие, право начать с нуля. И рядом Николай Старостин, основатель «Спартака», личность в футболе столь же крупная, человек столь же твердый и определенный, влияние которого проявилось в выдержке, такте, человечности, хозяйствовании. Под его оберегающим орлиным крылом команда, не отвлекаясь, занималась своим футбольным делом.

На первых порах проявил себя тот Бесков, который некогда увлеченно трудился в ФШМ, открывая и пестуя никому не известных ребят. Не знаю, есть ли другой пример, когда бы за короткое время было найдено даже не для «Спартака», а для нашего футбола столько интересных игроков. Скажу лишь, что начиная с 1978 года пятнадцать спартаковцев всключались в списки «33 лучших» и семь из них – под первыми номерами, что Дасаев и Черенков избирались журналистами лучшими игроками года, что Ярцев и Гаврилов брали призы первых бомбардиров чемпионата, что в сборную страны регулярно приглашали Дасаева, Черенкова, Гаврилова, Родионова, а несколько раньше – Хидиятуллина и Романцева. И всех их выдвинул клуб, который только что лежал в руинах.

А чуть позже проявил себя тот Бесков, который играл в классной команде московского «Динамо», который много раз как тренер начинал «ставить голос» разным другим командам, но не получал для этого нужного времени. В «Спартаке» это время он получил. И команда заиграла, и скоро стала вровень с киевским «Динамо».

В футбольной работе чудес не бывает. Это не о ней сказано – «взмахнул дирижер палочкой – и полилась мелодия». Тренер обязан обратить в свою веру игроков, растолковать, не гнушаясь нудными повторениями, задачи каждого и всех вместе, держать их в том тренировочном режиме, который необходим даже не вообще, а для той командной игры, которую им предстоит вести на поле, для «своей» игры. И все это – ежедневно. Однажды многоопытный Маслов мне сказал: «Если я не побываю в команде два дня, я ее уже не чувствую». Как-то я получил письмо. В конверте записочка и почтовая марка. «Прошу передать эту марку К. Бескову, на ней изображен он». В ту пору Бесков тренировал московское «Динамо». Перед матчем я зашел в раздевалку динамовцев и отдал письмо Бескову. Очков у него с собой не оказалось, он разглядывал марку на вытянутой руке, сощурясь. Любой другой положил бы сувенир в карман, и все. А он вдруг громко выкрикнул фамилию одного нападающего. Тот подошел, постукивая шипами бутс.

– Видишь? Это что?

– Марка, наверное…

– А кто на ней?

– Не знаю. Вы, что ли, Константин Иванович?

– Он «не знает»! Смотри хорошенько! Так вот, если ты и дальше будешь играть, как сейчас, тебя никогда на марку не поместят.

Я почувствовал себя лишним при воспитательном разговоре и вышел. Бесков оставался самим собой, даже приятный личный подарок ему пригодился, чтобы задеть самолюбие футболиста, одаренного, но игравшего «через раз». Фамилию этого нападающего я не называю, он сам теперь тренер и тоже, должно быть, строжит нерадивых.

Осенью 1980 года болельщиков облетела удивительная новость: из «Спартака» уходит Хидиятуллин. Никто ничего не мог понять, как же так – игрок самый яркий из молодых, набравший в «Спартаке» сияние «звезды», и ведь так сподручно ему было в этой команде?! Я за Хидиятуллиным наблюдал еще в юношеских командах, когда ему было шестнадцать, он, был диковинно одарен, и видеть, что он, как на дрожжах, вырастает в большого мастера, доставляло удовольствие. Правда, на поле он подчас своевольничал, но, думалось – угомонится, поймет. Его уход в ЦСКА, команду, где не было порядка в игре, мне показался нелепостью.

Потом, когда страсти улеглись, я при встрече спросил Хидиятуллина, в чем же все-таки было дело.

«Понимаете, он (фамилия не была названа, но ясно, что речь шла о Бескове) меня затерзал, все я делаю не так, да кто я такой, никем бы я не стал, если бы не его уроки. А у меня самолюбие…»

Верно, от бесконечных безжалостных нотаций можно захотеть убежать хоть на край света. Но как было молодому, самоуверенному, строптивому человеку на гребне успеха сообразить, что ему просто необходимы ежовые бесковские рукавицы? Развязка оказалась горькой и закономерной. Получив в ЦСКА бесконтрольную свободу, Хидиятуллин в два счета растерял свои достоинства, от его яркого таланта остались одни воспоминания. Потом его подстерегла травма, и я до сих пор печалюсь, думая о том, что такому игроку судьба отмерила всегонавсего три-четыре хороших сезона…