Бег к вершинам мастерства - Лидьярд Артур. Страница 40
Тот, кто должен беспокоиться о куске хлеба, не может добиться в спорте всего того, на что он способен. Я не могу понять, почему спортсмену нельзя давать какую-то приличную сумму денег в то время, когда он находится за границей, ведь он не извлекает чрезвычайной выгоды от этой поездки. Для любительского статуса не будет ущербом, если человек, который едет за тридевять земель представлять в спорте свою страну, будет возвращаться домой и находить свои финансовые дела в том же состоянии, в котором те были бы, если бы он оставался дома.
Я не защищаю идеи денежных призов за соревнования или выплаты спортсменам процента с прибыли стадиона, но я определенно настаиваю на том, что спортсмены-любители не должны оставаться в невыгодном положении. Сегодня же они связаны по рукам и ногам статусом любительства, который был создан много лет назад. Однако пришло время, когда он должен быть пересмотрен.
Осознание того факта, что спортсмены должны иметь узаконенную плату, адекватную их издержкам, исключило бы возникновение намеков, сплетен, шепотов и полуправдивых сенсаций «подпольной» платы, т. е. всего того, что сегодня загрязняет атмосферу любительского спорта.
Мы могли бы иметь большее число спортсменов, причем более сильных, если бы финансовое хлопоты были отделены от уже, к сожалению, возникшей проблемы отыскания времени для тренировок и поездок на соревнования. Наши бегуны экстра-класса вынуждены отклонять многие предложения участвовать в международных соревнованиях, и я совершенно не уверен, что истинные причины их отказа от лестных приглашений будут поняты правильно. Можно предположить даже, что спортсмены будут подвергаться критике, если по причинам недостаточной готовности или стеснения в деньгах они будут уклоняться от «поголовного» участия во всех соревнованиях.
Вызывающим сожаление фактом является и то, что спортсмена, приехавшего в другую страну, очень часто помещают в гостиницу и в дни, предшествующие состязанию, оставляют в основном без присмотра. Имея только 12 шиллингов и 6 пенсов в день, спортсмен не может распорядиться скучно тянущимся временем иначе, чем бить баклуши. Он должен сберечь деньги для дополнительного питания и покупки хотя бы самых дешевых сувениров в память о поездке.
В 1934 г., когда бег был действительно развлечением, мы соревновались за призы стоимостью 10 фунтов. В те дни это была «царская награда». Сегодня же предел денег, отпускаемых на призы, составляет 12 фунтов. Заработки возросли на 300 и 400 процентов, но деньги, отпускаемые на призы, лишь на 25 процентов. Где же чувство реального? На призы теперь нужно отпускать минимум 40 фунтов. Чемпионы не сквалыги, однако нетрудно себе представить, что они думают, когда сопоставляют жертву временем, усилиями, общественной жизнью, принесенную ими ради спорта, с тем, что они получают взамен за свой энтузиазм. Нетрудно также понять, почему время от времени они «восстают» и открыто критикуют, — нет, не тех, кто вынужден исполнять законы, ограничивающие спортсменов, а сами эти законы.
Велосипедисты-любители состязаются за призы, стоимость которых во много раз выше, чем та, что разрешена в легкой атлетике, однако им не закрыт вход на олимпиаду, как случилось бы с легкоатлетом, вздумай он получить такие же, как они, деньги на призы. Очень хорошим делом считается аплодировать людям, которые выигрывают медали и ставят рекорды, превозносись их как «героев нации», как «лучших послов за морем», как «настоящих сынов отчизны» и т. п. Но, если те, кто расточает комплименты, действительно искренни, они должны создать своим «послам» гораздо более приятную жизнь и освободить их от тягостных ограничений и беспокойств.
Награды Рима
После Олимпийских игр в Риме английские спортсмены винили в своей неудаче плохое питание, недостаток времени для подготовки, т. е. все что угодно, кроме их собственной неспособности подготовить себя ко дню соревнований. В свете их оправданий мне было очень приятно беседовать с английскими журналистами, когда они спрашивали меня, как дела у новозеландцев, и было еще приятнее, когда английские журналисты поддержали меня и стали рассматривать оправдания английских бегунов так, как они того были достойны.
Я задавал журналистам такой вопрос: «Как понравилось бы английским бегунам то, с чем имели дело новозеландцы? Мы готовились зимой на дорогах, не имея преимуществ ни закрытых помещений, ни закрытых дорожек. Мы использовали автомобильные магистрали, потому что они, по крайней мере, освещались. Наши бегуны должны были проделать огромную часть своей тренировочной скоростной работы на шоссе, где нужно бежать и все время вертеть головой в разные стороны, чтобы на тебя никто не наехал, увертываться от прохожих и велосипедов, где встречные машины наполовину ослепляют, где бежишь обычно мокрый как мышь».
Нам повезло, как я уже говорил раньше, что у нас были отличные руководители. Мы представляли дружную семью. Все наши требования принимались во внимание, и мы были обеспечены всякой помощью и поддержкой, чтобы показать лучшее, на что мы были способны.
Нам удалось подыскать отдаленные тренировочные дорожки, и мы могли тренироваться в сравнительно тихой обстановке, без постороннего вмешательства и в основном тогда, когда нам вздумается. Главным образом, мы использовали «Эвкалипта трек» и из других спортсменов встречали там лишь филиппинцев.
Мы были вполне счастливы, будучи предоставлены самим себе, и ребята работали с самого начала так хорошо, что я был уверен, что они не подкачают. Я говорю сейчас, конечно, лишь о пяти членах команды, которых я тренировал: Халберге, Мэги, Снелле, Пайетте и Джулиане.
Мы тренировались каждое утро до завтрака. Халберг временами пробегал до 15 миль. После полудня мы тренировались вторично, главным образом, на солнцепеке, чтобы приучить себя к условиям, которые ожидались в состязаниях. Бесспорно, не все шло для нас гладко. Но было бы нахальством ожидать в чужой стране всего того, к чему привык дома. Однако итальянцы в основном были близки к идеалу в том, что нас касалось. Мы были также вполне подготовлены к тому, чтобы не считаться с некоторыми «огрехами», и вполне понимали, что мы не единственные, кто не получил всего, что желал, на 100 процентов.
Пища, например, была не всегда наилучшей, с нашей точки зрения. Кроме того, бывали дни, когда, чтобы добраться из Олимпийской деревни до тренировочной дорожки, требовалось два часа, потому что итальянские шоферы, к нам прикрепленные, имели привычку терять дорогу. Но, в конечном счете, проблема питания была для нас второстепенной, а тренировались мы в удобном месте и без перерывов.
Я думаю, что в целом нами была проделана большая работа. Непосредственно перед состязаниями я предсказал, что Халберг, Снелл и Мэги выступят хорошо. В Снелле я был абсолютно уверен, несмотря на то, что мы плохо знали его соперников, главным образом, Мунса и Керра. Снелл был не только очень мощный бегун, но был даже значительно быстрее, чем большинство о нем думало.
Мы использовали предварительные забеги на 800 м на то, чтобы выяснить, что же из себя в действительности представляют противники Снелла. По жребию ему пришлось бежать в первом забеге вместе с Вэгли, Канлиффом и Рожавельди. Снелл выиграл у них с результатом 1.48,1, который был лучше всех, когда-либо показанных им в Новой Зеландии. Вэгли пришел вторым с временем 1.48,9.
Я ликовал. Однако Питер подошел ко мне и, прежде чем я смог вымолвить слово, пробормотал: «Виноват, не мог никак медленнее». Он искренне считал, что я буду укорять его за чересчур быстрый бег. Однако я ожидал, что Снелл на отличной дорожке, на которой у него получался исключительно мощный пружинистый толчок, покажет более высокий, чем обычно, результат. А отрыв, с которым Снелл одержал победу в забеге, окончательно убедил меня в том, что ему нечего бояться своих конкурентов.