Русский бой на Любки - Шевцов Александр А.. Страница 27

Он видимо понял мое недоумение, потому что ничего не стал говорить, а просто вернулся в исходное положение и показал руками: бей снова. И сколько раз я бил, сначала с левой, потом и справой, столько он набрасывал ладонь на мои предплечья и въезжал на моей же руке прямо в мою защиту.

Первое удивление пришло, когда я попытался отпрыгивать после удара, и не смог. Я словно был приклеен к этому, что притащила моя рука. Я все же умудрился рвануться, так что почти потерял равновесие, и отшагнул, но не освободился, потому что Поханю притянуло следом… Это явно было чем-то необычным, но я еще сомневался, и надеялся справиться с прилипучим старичком скоростью ударов. И старался бить все резче. Пару раз Поханя даже не успел набросить ладонь на мою руку, сейчас я понимаю, что просто пробил неполноценно, отдернул руку, не достав до носа. Но каждый раз, когда он перехватывал удар, моя рука притаскивала его за собой…

Сомнения мои перешли в удивление и восхищение только тогда, когда Поханя велел мне бить двойку и залип сначала на левую руку, а потом и на правую. Когда он прилипал только к одной руке, он смещался за эту сторону, и оказывался возле меня сбоку. А тут он не уходил от удара, а всего лишь уклонял голову. В итоге он оказался прямо передо мной, и обе его руки лежали на предплечьях моих. Лежали сверху снаружи, как бы обхватывая их.

Первый же мой позыв был убрать свои руки вниз, и ударить через них кроссом. В точности так же отвечали мне боксеры, когда я им показывал, что противнику можно сковать руку вот такой накладкой. Это совершенно верный ответ, когда противник-боксер положил тебе свою руку на твою, придерживая ее. Ты просто опускаешь руку и обходишь ее движением снизу вверх, пересекая ударом.

И я попытался рвануть руки вниз и назад… Рвануть-то я их рванул, но самого меня кинуло при этом прямо в объятия Похани, руки же остались по-прежнему прилипшими к его рукам, и он легко развернул меня вбок, так что я стоял теперь полностью открытым и уязвимым для любых его действий да еще и с по-прежнему связанными руками!

Мое чувство опасности заставило меня мгновенно развернуться лицом к Похане, но он все теми же легкими движениями надавил на мои руки, и мое тело послушно развернулось к нему другим боком! Я опять рванулся, но постарался остаться к нему лицом, он перехватил и это движение, так что я оказался направлен не совсем вбок, но все же мимо его, и сказал:

— Ты с ударами, с ударами…

И я начал бить. Он больше не мешал мне, просто его руки оставались постоянно прилипшими к моим, и каждым своим ударом я сам уводил его с того места, куда бил. Просто мой удар, направленный в голову, сначала давил на его руку, и она мягко отодвигала его тело из под моего удара. Причем, я сначала бил медленно, поскольку сохранил здравый смысл, и понимал, что это обучение. Но потом разошелся и начал бить все быстрей.

И с какой бы скоростью я ни наносил удары, с такой и убирал Поханю из под них…

Вот тут до меня стало доезжать, что я очень плохо владею боевыми искусствами. И вся моя подготовка, весь мой бокс, борьба, карате, самбо, ушу, были лишь начальной грамотностью, без которой мне было не прийти к мастерству или настоящим боевым искусствам…

— Как ты это делаешь?! — воскликнул я в конце концов.

— Смоления без знания состава не поймешь, — ответил он. — Но состав ты тоже пока не поймешь. Давай смотреть дальше.

Дальше мы занимались ногами.

Глава 29. Бой ногами

К ударам ногами в любках было особое отношение. Считалось, что удар ногой опускает человека, поэтому своих бить ногами нельзя. Не могу вспомнить точных объяснений, почему, но общее ощущение, которое у меня осталось, примерно, такое: ноги относятся к низу, и потому отправляют человека в Низ, то есть в нижний мир.

Это явно связано с мифологическими представлениями, и в сказках сохранилось в виде того странного образа, что в бою богатыри загоняют друг друга ударами под землю. Ударить ногой, значит, не просто выбить душу из тела, но обречь на существование в мире мертвых. В то время, как убив рукой ты возвращаешь душу на Небеса… К сожалению, я еще не проводил исследований на эту тему, и не могу привести подтверждений из мифологии. Возможно, однажды мне придется это проделать.

Мифология уже крепко забылась к тому времени, когда сам Поханя обучался любкам. Поэтому запрет существовал как обычай, который соблюдался, и нарушать его было недопустимо, как плюнуть на стол или войти в дом, не сняв шапки. Но при этом любошники ногами работали.

Исходили из того, что врага ногой бить можно, а значит, нужно это уметь. К тому же, не все действия ногой являются ударами. Все борцовские приемы — подсечки, подхваты, зацепы, обвивы, а также сбивания коленями, вроде торчащих локтей, были допустимы и в бою со своими. Так же наносились и удары, но только в ноги.

Нельзя было бить ногами выше пояса. Удар же ниже считался законным, поскольку наносился не в душу. Поханя при этом, правду сказать, мог нанести удар ногой даже в прыжке. Однажды он это мне показал, чем меня дико поразил. Дедушка, подпрыгивающий на месте, как мячик — удивительное зрелище. Сделал он это один раз, но я запомнил навсегда. Случилось это к слову: он объяснял что-то насчет силы, которая вовсе не в мышцах, и сказал, что когда сила есть, ты сможешь все, что задумал, нужно только суметь создать образ.

Я спросил: и ты бы мог бить удар ногой в прыжке, если бы создал образ? Он ничего не ответил, просто внезапно взлетел в воздух на уровень моей головы, и его скрюченная нога чиркнула меня по носу. Это было так неожиданно, что мое тело шарахнулось в сторону и упало. Я же при этом лежал в нем, и чувствовал, как по мне расползается блаженная улыбка…

Не знаю, что он в действительности сделал, но что-то произошло не от мира сего. Вероятно, то самое движение силы, о котором я до этого рассуждал лишь отвлеченно. И прикосновение к вспышке силы было так сильно, что расщепило меня с моими телом и личностью. И это было животворно…

Умом я понимаю: хороший любошник может нанести любой удар и выполнить любой прием. Но то же самое относится и к любому хорошему мастеру из любой школы. В быту же любки были проще, чем мог выполнить Поханя. И даже чем иногда удается мне. Это была просто борьба, приносящая наслаждение, потому что исполняется любошно. И то, что в ней не били опасных ударов ногами, тоже способствовало уюту и наслаждению.

Как я уже объяснил, самыми высокими были удары в пах, которые не бились, а только обозначались, чтобы привести человека в живое состояние. Этот удар частенько применяю и я, когда ко мне приходят проверяющие. Довольно часто, увидев накат, то есть работу без касания, люди приезжают не затем, чтобы научиться ему, а затем, чтобы проверить, что смогут устоять.

И им это действительно иногда удается, если у них достаточно сумасшествия, чтобы омертвить свое тело. Накат — это воздействие, которое оказывает душа на сознание другого человека, передавая ему движение. Если тело умирает, оно не способно двигаться. Многие владеют таким колдовством, чтобы умирать еще при жизни. И на них нельзя воздействовать как на живые существа. Их надо двигать естественнонаучно, как мертвые предметы механической вселенной. Лучше бревном или кувалдой.

Но вот фокус: у всех этих хитрецов жизнь, как у Кощея бессмертного, при этом есть, просто она спрятана, как вы помните, в яйце. И стоит такому оледенелому столбу показать удар в промежность, как он мгновенно оживает, пытаясь спрятать свою уязвимость. А как только в тело возвращается жизнь, в него возвращается и движение. И тогда становится возможным и воздействие без касания.

Так что удар в пах в любках является важнейшей частью обучения. Без него, как без ударов в горло, глаза и вообще в разные болевые точки, люди тупеют и теряют способность понимать что-то тоньше лома. Опасность будит разум и душу…

Как вы понимаете, ограничение в возможностях использования ног приводит к углублению той работы, что доступна. Поэтому работа ногами против ног противника в любках была утонченней, чем в других единоборствах, известных мне. Удары не были основным способом боя ногами. Наравне с ними применялись всяческие способы зацепить ногу противника и прогнуть или продавить ее, чтобы вывести его из боевого положения.