круги на воде - Хорев Валерий Николаевич. Страница 8

Слегка забегая вперед, привожу правильный способ нанесения реальных концентрированных ударов по объекту палкой, шестом, тонфа и нунчаку, причем в последнем случае отдача может сыграть еще более жестокую шутку. Дело в том, что шесты да палки надежно сидят у нас в ладонях и полностью подконтрольны. Самое большее, чего от них следует ожидать – той самой болезненной отдачи. Не такова капризная и своевольная нунчаку. При неверном ударе она отскакивает от предмета и вполне способна выбить вам «правый глаз со косицею». Во избежание всех этих неприятностей любой удар (ну, почти любой) следует наносить так, чтобы из точки касания оружие как бы сдергивалось на себя, по своей круговой траектории. То есть его не следует всаживать строго перпендикулярно поверхности мишени, но проводить будто по касательной. Это так и называется – «сдернуть» или «сорвать» удар. Самое парадоксальное состоит в том, что наше оружие успевает-таки послать в цель весь наличный запас кинетической энергии, уходя прочь уже «пустым».

Разумеется, в случае использования кулаков и ладоней таких проблем не возникает, зато в полный рост встает иная – зачем вообще ломать и крушить предметы?

Исходя из собственных многолетних наблюдений, могу достоверно сообщить, что простой здоровый мужик с намозоленными рабоче-крестьянскими ладонями тракториста способен на такие штуки, что у бывалых каратэистов перехватило бы дух от зависти. Да вот, например: давным-давно, еще в армии, когда я только начинал изучать Кёкусинкай-каратэ, к нам в группу пару раз заглянул огромадный солдат с кулаками величиной в детскую голову. Очевидно, вдохновившись диковинным искусством, он не стал терять времени зря, а, дежуря на одиноком степном КПП, за одни сутки голыми руками переколол буквально в щебень несколько тысяч штук кирпича, заготовленного рачительным начальством для строительства нового помещения поста. Нам рассказывали, что командир вырвал у себя остатки волос от горя и бешенства, а неукротимый Конан-разрушитель был низвергнут до конца службы в свинари. Но случай, тем не менее, показательный. Мне еще не раз доводилось сталкиваться с эпизодами, когда природная российская силища шутя творила такое, что какому-нибудь окинавцу далось бы годами самоотверженного труда. В этом плане правы приверженцы славянизма как антитезы окаянному «востоку», когда разглагольствуют о национальных особенностях боевых искусств. Несомненно, что рост и физическая мощь не могут не влиять на технику, тактику и результаты боя.

Отдав в свое время положенную дань модному увлечению, я также переколол немало кирпичей и перебил ребром ладони немало всевозможных палок, пока не поумнел и, наученный целым рядом болезненных уроков, не понял, что наношу себе этим элементарный вред, играя в разновидность «русской рулетки». Ушибы и травмы проходят медленно, прерывая тем самым увлекательный тренировочный процесс, а краткий миг торжества не стоит месяца вынужденного безделья. В назидание легкомысленным почитателям экранных подвигов любимых киногероев могу привести два вполне реальных и грустных эпизода, имевших место очень давно.

В то время я лихо и безошибочно ломал лежащие кирпичи ударом пятки сверху («фумикоми»), легко разрушая даже стопку из трех-четырех изделий местной промышленности. Это меня и погубило. Однажды под моей командой солдаты разбирали старый, еще послевоенной постройки котел, и коварно попросили продемонстрировать дивное искусство, на что я простодушно клюнул. Жертвой должен был стать один-единственный кирпич темно-свекольного цвета с неразборчивым клеймом – добротнейшая вещь сталинской выделки. Я положил его на две подкладки, собрался с духом и привычно вонзил в него пятку (к счастью, обутой ноги). С тех пор прошло двадцать лет, но проклятая пятка до сих пор дает о себе знать. Тогда же я еле-еле сохранил лицо и чудом доковылял до общежития. Кстати, сохранности лица помогло то обстоятельство, что славный кирпич лопнул лишь после второго удара большущим тяжелым ломом, который я нанес с вполне понятной яростью, если не сказать – бешенством. После этого случая я раз и навсегда прекратил уничтожение стройматериалов как руками, так и ногами.

Отучили же перешибать палки меня два маленьких (и, несомненно, злых) мальчика пятью годами спустя, когда в пустой раздевалке школьного спортзала, умело скрыв ехидство под маской наивности, попросили перебить ребром ладони рукоятку швабры. Имей я тогда нынешний опыт в смысле знакомства с механическими свойствами древесных пород, я бы никогда не стал прикасаться к этой березовой рукоятке, ибо нет в наших широтах дерева более упругого и менее всего склонного к поперечному разрыву волокон (ну, разве что еще ясень да акация). Но в то время я был самоуверен и технически необразован, а потому, став в киба-дачи, изо всех сил рубанул правой рукою довольно тонкую, сантиметра в два, жердь. Та, естественно, не сломалась, чего не скажешь о руке. Рентгена я не делал и гипса не носил, но то, что кость приобрела хорошую трещину – несомненно.

Более подробно свойства древесины рассматриваются н главе, посвященной изготовлению традиционного окинавского оружия, но коль скоро мы упомянули березу, то я должен со всей ответственностью заметить, что ни секунды не верю в россказни об удальцах, перебивающих голой рукой черенки от лопат. Мифов-то множество, есть даже люди, самолично видевшие, как легендарный Кадочников проделывал вышеупомянутый фокус. Никак не могу это прокомментировать, разве что в подобных случаях в ход идет самая что ни на есть настоящая внешняя Ци, ибо на физическом уровне перешибить качественный прямослойный березовый черенок диаметром тридцать пять миллиметров возможно только положив его на опоры и нанеся сверху сильнейший удар ломом. Да и то велика вероятность, что ваш недостаточно тяжелый инструмент просто отскочит, будто от рессоры.

Специально для любителей душистых историй о таинственной Ци могу рассказать два эпизода, имевших место с одним моим дальним знакомым.

Итак, этот приятель сидел как-то на репетиции ансамбля и поджидал своего друга-музыканта. Он сидел в сторонке и от нечего делать постукивал пальцами по большущему барабану, положив на него руку. Те, кто видел такие барабаны, знают, из какой поистине железной кожи выполнена их обтяжка. И вдруг он, ни с того ни с сего, почувствовал, как по руке от плеча покатилась словно горячая волна, а в следующую секунду барабан с пушечным громом лопнул, и кисть провалилась в его гулкие недра. Думаю, дальше последовал очень оживленный обмен мнениями.

Второй инцидент настиг его дома, когда он мирно сидел на диване и ничего худого не замышлял. Внезапно по руке пошла уже знакомая волна, и он абсолютно машинально взялся за стоявшую поблизости пустую бутылку от «Шампанского». Раздался сухой щелчок, горлышко отделилось, будто срезанное, а само пристанище змия осталось на месте, даже не шелохнувшись.

Решительно не ведаю, как сложилась его дальнейшая жизнь, и какими еще чудесами наградило или наказало его Небо, но хочу подчеркнуть только одно – оба исхода Ци были абсолютно спонтанными и несознательными, но главное – в подобных случаях материал и прочность объекта не играют ни малейшей роли.

Однако самое парадоксальное в вопросе отношения к тамешивари заключается в его полнейшей бесполезности в практическом смысле. Замечательное мастерство сокрушения досок, камней и черепиц можно считать дельным лишь с точки зрения отработки навыка концентрировать духовные и физические силы на поставленной задаче, какие бы внешние факторы этому не препятствовали. В жизни сплошь и рядом случается, что привычка убивать прочно закрепленные предметы оказывает своим владельцам медвежью услугу, так как подвижность настоящего противника сводит к нулю четко сфокусированную пробивную силу. Хрестоматийная формула: «Если уж попаду, то ого-го!» является очередной иллюзией – никто никуда не попадает. В какой-то мере то, что проделывают прыгучие таэквондисты, разбивая дощечки, которые их товарищи держат в высоко поднятых руках, имеет гораздо больший смысл, нежели провал до земли целого штабеля шлакоблоков. Это тем более дико и странно, когда исполняется головой. Хотя о чем горевать, мозгов-то в ней нет, одно слово – кость!