Мой кумир – хоккей - Янг Скотт. Страница 2

Он дошел до 309-й комнаты и остановился в растерянности. Дверь была распахнута… Но ведь Тим Мерилл должен приехать только завтра… Билл увидел лежащего на кровати молодого человека. Туда ли он попал? Нет, на двери значился номер 309, и Билл вошел, поставил чемодан, повесил плащ и коньки.

На кровати, попыхивая сигарой, лежал молодой человек, но это не был Тим Мерилл. Не поднимая головы, он вынул изо рта сигару и спросил:

– Кто ты, малый?

– Билл Спунский.

– Откуда?

– Из Виннипега.

Парень пристально поглядел на него и, пыхнув сигарой, спросил:

– Ты не играл с «Монархами», когда мы встречались в полуфинале?

Билл отрицательно покачал головой.

– Я играл в школьной команде, – сказал он.

Незнакомец сел в постели. Пепел с кончика сигары упал на одеяло, и он небрежно смахнул его на пол.

– В школе?! – переспросил он. – Ясно! Ты из тех, кого «Листья» взяли прямо из пеленок!

Насмешливый тон не понравился Биллу, даже несколько разозлил его. Еще на автостанции Биллу повстречался какой-то хоккейный фанатик. Увидев у Билла коньки, он забросал его кучей вопросов, но закончил так же разочарованно: «Ах, из школьной команды! Сюрприз нового набора…» То же происходило и в автобусе, по дороге сюда. Сначала водитель, затем сосед, который скорбно заметил: «Еще никогда не слышал, чтобы со школьной скамьи попадали в профессионалы!» – словно Билл обманывал его. Нотки недоверия и насмешки звучали у всех, кто заговаривал с ним, точь-в-точь, как у этого парня на кровати.

– Именно так! – коротко обрезал Билл. – Из школы.

Ему не хотелось продолжать разговор на эту тему, и он спросил:

– А вы кто?

Парень несколько секунд размышлял над вопросом, уставившись на кончик дымящейся сигары.

– Значит, ты не знаешь, кто я? – вопросом на вопрос ответил он.

– Нет.

– Я Бенни Мур.

Сказав это, он уперся взглядом в Билла, словно желая проверить, какое впечатление произведет его имя.

Билл сразу же вспомнил просьбу девушки-администратора.

– Слышал, – холодно произнес он. – Вас просили позвонить вашей сестре.

– Кто просил?

– Дежурная внизу.

– Ах, она… – протянул Мур.

– Вы живете в этом номере? – спросил Билл.

– А разве похоже, что я здесь живу? – саркастически отозвался Мур.

– Вы поняли, что я имею в виду, – невозмутимо, произнес Билл. – Мне сказали, что я буду жить здесь с Тимом Мериллом.

При этих словах Биллу показалось, что в глазах Мура сверкнуло что-то вроде зависти.

– Я забыл взять внизу ключ от своего номера, – хмуро объяснил он. – А тут горничная делала уборку, вот я и вошел отдохнуть немного. Еще подумал, что встречу Мерилла.

Биллу показалось странным, что кто-то мог запросто войти в чужую комнату, расположиться на чужой постели и задымить сигарой…

Беззастенчивый тип, решил он про себя. На его месте Билл неделю прождал бы у двери, лишь бы увидеть Мерилла и сказать ему несколько слов. А может быть, так принято у профессионалов?…

– Тузы из «Листьев», конечно, соизволят прибыть завтра, к началу медосмотра… Только мы, несчастные юниоры, и школьники, – сделав ударение на последнем слове, криво усмехнулся Мур и продолжал, – должны явиться с вечера в воскресенье…

Мур встал и потянулся. Он был повыше Билла и шире в плечах.

– Я и сам не прочь приехать сюда в комфортабельном автомобиле с откидывающимся верхом, – завистливо продолжал Мур, поглядывая на Билла. – Ты, верно, возгордился, что тебя поместили вместе с Мериллом?

– Я приехал сюда играть в хоккей, и мне все равно, с кем меня поселили, – отозвался Билл,

– Я приехал сюда играть в хоккей, и мне все равно, с кем меня поселили, – писклявым голосом передразнил Мур.

Явно довольный собой, он снова растянулся на постели, запыхтел сигарой, пустив облако дыма к потолку.

– Запомни, малый, когда начнутся тренировочные игры, берегись – я бью наповал.

Положив чемодан на кровать, Билл принялся расстегивать ремни.

– Я тоже бью наповал, – ответил он.

– Что, что? – переспросил Мур, рывком садясь на край постели.

Билл посмотрел ему в глаза, понимая, что тот подначивает его, вызывая на ссору, и решил не поддаваться,

– Я тоже бью наповал, – повторил он.

Билл кое-что знал о Муре. Он был известен не только как классный хоккеист, но и по другим причинам.

Весной, в финальных играх команд юниоров, Мур был дисквалифицирован за то, что бросил шайбу в арбитра, удалившего его на две минуты. Шайба попала арбитру в лицо, и врачам пришлось наложить несколько швов. Дисквалификация еще не была снята. Билл читал об этом в одной из торонтских газет. Там, между прочим, говорилось:

«… Среди кандидатов числится и Бенни Мур. Решение о его дисквалификации за нанесение травмы арбитру во время полуфинальной игры юниоров должно быть рассмотрено в конце сентября. «Листья», очевидно, верят в его способности и надеются, что за время тренировочного сбора наказание будет снято. Поведение Мура на сборах возможно повлияет на решение руководства НХЛ. Иначе говоря, если он вновь не сорвется, то все будет в порядке. В противном случае – вон!»

– Буду ждать, когда ты в первый раз стукнешь меня, – лежа на постели, произнес Мур.

Спунский был на два года моложе Мура. Слышал Билл и о биографии Мура, которая в какой-то мере могла объяснить черты его характера. Сирота, он жил у деда с бабкой, несколько лет провел в детдомах. По-видимому, Мур считал обязательным поддерживать свою репутацию забияки. Но Билл слишком был утомлен, чтобы играть в его игры. Прошлой ночью он работал далеко заполночь после матча борцов и к тому же плохо спал, возбужденный предстоящей поездкой на сборы.

– Пора бы тебе повзрослеть, Мур, – сказал он резко.

Он не заметил, что в дверях стояли трое парней, которые слышали его последние слова. Раздался взрыв хохота. Один из молодых людей крикнул на весь коридор:

– Эй, ребята! Знаете, что новенький заявил Бенни Муру? «Пора бы тебе повзрослеть, Мур!»

Послышался чей-то ленивый голос:

– Сообщите мне день его похорон.

Глава 2

Билла разбудил телефонный звонок. Вскочив, он не сразу сообразил, где находится, но, увидев вторую кровать и непривычную обстановку комнаты, вспомнил, и сердце у него ёкнуло. Первый день в лагере «Кленовых листьев»!…

– Я разбудил тебя? – послышался голос в трубке. – Это Джексон.

– Здравствуйте, мистер Джексон! – радостно отозвался Билл, мысленно представив доброе усатое лицо главного селекционера «Кленовых листьев».

Часов у Билла не было, но в объявлении у лифта говорилось, что завтрак в половине восьмого. Значит, сейчас семь. Телефоны в соседних номерах трезвонили вовсю. По-видимому, дежурный администратор обзванивал всех подряд.

– Не хочешь ли позавтракать вместе с моими друзьями? Я тебя познакомлю.

– С удовольствием, – не раздумывая, согласился Билл.

– Жду тебя внизу.

Билл посмотрел в окно. Вечером, ложась спать, он был таким усталым, что даже не зашторил окна – мгновенно заснул, едва опустив голову на подушку. На улице уже началась жизнь – открывались магазины, лавки, люди спешили на работу, сигналили автомобили.

Билл встал под горячий душ. Дома у Спунских была ванна с газовой колонкой. Приходилось ждать, пока нагреется вода. В раздевалке на стадионе и в школе душевые были общие. Веселя суматоха, шум, гам, смех. Только и знай, что увертывайся от мыльной пены, которой норовили залепить тебе глаза, и не зевай, а то кто-нибудь перекроет горячую воду и тебя обдаст ледяная струя… Билл вспоминал все это с улыбкой, стоя под горячим душем в номере отеля «Императрица». Начинался его первый день на сборах. Выйдет ли он сегодня на лед?…

И вдруг он вздрогнул от одной только мысли, что он, Билл Спунский, восемнадцати лет от роду, выйдет на лед вместе с такими хоккеистами, как Тим Мерилл, Руп Мак-Мастерс, Отто Тихэйн, Ансон Оукли, имена которых он слышал по радио, читал в газетах, а некоторых видел по телевизору в доме у Гордонов. Он вспомнил Пита, Сару, которая все лето работала официанткой далеко от дома в Национальном парке Банффа, чтобы накопить денег для поступления в университет. Ему так не хватало старых друзей этим летом. Он вспомнил, как в июне пришел к Гордонам попрощаться перед отъездом… Сара обняла его, не смущаясь родителей, и это вызвало ироническое замечание Пита…