Футбол! Вправо, влево и в ворота! - Малофеев Эдуард Васильевич. Страница 12

Между играми мы, как я уже говорил, слушали музыку, устраивали собеседовании но разным вопросам, не обходился отдых и без карт. Были в «Грэй колледже» бильярд и теннис. Любили мы за границей и в кино сходить. Фильмы выбирали красивые, романтичные — или исторические драмы вроде «Спартака», или приключенческие о Джеймсе Бонде, или мелодрамы. Но хотя нас в кино сопровождал переводчик, текст мы все равно понимали не до конца. Главное, что удавалось перенестись совершенно в иной мир, а темный зрительный зал создавал иллюзию одиночества, помогал отрешиться от суеты.

Подобная обстановка оказывала на футболистов положительное воздействие. Например, полуфинальный матч с ФРГ складывался для нас не так уж и сложно. Мы, честно говоря, были ближе к победе, чем немцы. Но тут счастье повернулось к нам спиной. К тому же Шнеллингер исподтишка ударил в единоборстве Игоря Численно и разорвал ему колено. Игорь ему ответил — не по-хулигански, но все-таки отмахнулся, — и судья удалил его с поля. Численко, кстати, после этого столкновения больше трех месяцев играть не мог. Получил травму и Йожеф Сабо. Замены же тогда еще не были разрешены, и Йожеф поистине героически доиграл матч до конца с распухшим голеностопным суставом. Если бы он забил гол или сделал результативную передачу, наверняка вошел бы в историю нашего футбола, как и Николай Тищенко, игравший в Мельбурне со сломанной ключицей. У Сабо спросили: «Можешь играть?» — «Могу», — ответил он. Что он еще мог ответить?

И еще был в той игре момент, когда мы уже отыграли один мяч. Валера Поркуян решил сам ударить по воротам, а мог отдать мяч мне или Банишевскому. Впрочем, это уже сослагательное наклонение.

Вот португальцам гол в матче за третье место я забил. Хотя это только согласно протоколу. Метревели сделал передачу с фланга, а мы с Толей Банишевским так решительно пошли на вратаря, что он на секунду потерял контроль над ситуацией. До сих пор точно не могу сказать, то ли я последним мяча коснулся, то ли Банишевский, а может быть, мяч в ворота и от удара Метревели прошел… Увы, до этого Муртаз Хурцилава сыграл в своей штрафной рукой — пенальти, который реализовал Эйсебио. Муртаз, по-моему, так и не понял, как это случилось — стечение обстоятельств. А когда казалось, что придется играть дополнительное время, победный для португальцев гол забил Торриш. Сборная СССР заняла в Англии четвертое место.

От церемонии награждения первой четверки сборных мира осталось в памяти впечатление неописуемого по красоте торжества с участием в нем английской королевы. Потом четыре сильнейших сборных были приглашены на торжественный ужин. В своих выступлениях президент ФИФА сэр Стенли Роуз и другие первые лица мирового футбола говорили о значимости мирового первенства, о той радости, которую футболисты доставили своей игрой миллионам людей на всей планете. И я вспомнил, что подобные слова слышал перед моей первой поездкой за океан. Но тогда, перед турниром в Мексике, речь шла лишь о престиже страны, а в Англии искренне говорили о высочайшей всемирной роли футбола.

Так что же он есть такое, проводящийся раз в четыре года чемпионат мира по футболу? Я бы сказал, что это та своеобразная точка, когда в душе каждого из нас образуются единый центр и единая цель. Этот закон действует не только в духовной области, но и во всякой другой. Все великие достижения ума и творчества требуют таких условий. Центр и цель едины. Центр — футбол. Цель — подняться как можно выше на пьедестале почета. Тогда, в Англии, это частично сработало. Конечно, по воли Божьей. Конечно, благодаря длительному и изнурительному труду. Как в классическом примере с Ньютоном, который на вопрос о предпосылках открытия закона всемирного тяготения ответил: «Я непрестанно думал об этом». Мы думали о победе, мы верили в нее. И четвертое место мирового первенства никто не считал потолком будущих достижений сборной страны.

ГЛАВА 5 

«РАЗРЕШИТЕ ДОЛОЖИТЬ, НОГИ ЦЕЛЫ!»

Чемпионат мира 1966 года… Адаптироваться после игр за сборную к матчам внутреннего всесоюзного первенства мне было непросто. С неприятным удивлением в конце этого сезона я узнал, что не включен в ежегодный список тридцати трех лучших футболистов страны. «Как же так? — подумал. — Я ведь один из одиннадцати игроков сборной СССР, получивших бронзовые награды на мировом чемпионате, и вдруг оказался за бортом числа лучших».

Лишь потом, по прошествии лет, понял: это было справедливо. Да, тогда, в 1966, я внутренний чемпионат, по сути, провалил, забив всего три мяча. И те, кто составлял три сильнейших команды чемпионата, были вправе обойтись без Малофеева. Кому было какое дело, что, тренируясь и играя длительное время за сборную, я подрастерял командные связи с партнерами в минском «Динамо», что сам принцип построения игры в сборной было иной, чем в клубе, и процесс переключения от одного к другому не может быть мгновенным.

Но обратить внимание на этот случай я хочу вот еще почему. Раньше чемпионату страны уделялось гораздо большее внимания. Это были самодостаточные соревнования. Если бы сейчас кто-нибудь из российских футболистов забил несколько мячей в европейском или мировом финале, а тем более занял бы вместе с командой призовое место, то уж в числе лучших его назвали бы обязательно. Более того — в это число включают футболистов, играющих за рубежом. Заставить журналистов не делать этого я не могу, да и не хочу никому навязывать свое мнение. Только давайте еще раз подумаем о том, как мы сами вредим этим нашему футболу, как принижаем достоинство тех, кто бьется за звание чемпиона страны, в которой мы все живем.

Но вернемся к играм чемпионата и Кубка СССР. Из матчей тех лет мне запомнился кубковый финал 1965 года, когда минское «Динамо» встретилось со столичным «Спартаком». Мы подошли к этой игре в лучшей форме, чем москвичи, у которых к тому же ряд ведущих футболистов был травмирован. Обязаны были минчане выиграть финал, просто обязаны. Но не получилось — основное и дополнительное время завершилось нулевой ничьей. По существующим тогда правилам была назначена переигровка.

И тут, практически сразу после матча, у моего отца открылась язва желудка. Мне поздно вечером сообщили об этом по телефону родственники из Коломны, сказавшие, что отец не хочет соглашаться на операцию, пока не встретится со мной. По дороге в Коломну я вместе с начальником команды едва не попал в серьезную аварию — мы чудом избежали столкновения с машиной, стоявшей в темноте у обочины с выключенными габаритными огнями. Но, слава Богу, все обошлось. А после встречи со мной отец дал добро хирургам, сказав: «Желаю удачи, Эдик, тебе и команде. А уж результат, если все хорошо будет, после операции узнаю…»

Операция прошла нормально, но пожелание отца мы выполнить не смогли, хотя после точного удара Вени Арзамасцева и вели в счете. Потом еще Мустыгин дважды один на один с вратарем «Спартака» выходил, я из выгодного положения промахнулся, Лерка Адамов хороший шанс забить упустил… А вот Хусаинов за десять минут до конца встречи счет сравнял, и вскоре нам забили второй мяч.

Можно, конечно, сказать, что поражение минчан стало следствием определенных ошибок нашего тренерского штаба, но точнее будет предположить, что победил тогда знаменитый спартаковский дух. Не зря москвичей считали кубковой командой, а в кубковых матчах зачастую побеждает не тот, кто объективно сильнее, а тот, кто в этот день лучше настроен на победу.

Да, слава Богу, что отца прооперировали успешно, но Кубок завоевал «Спартак». В Минске, однако, оргвыводов делать не стали. Ситуацию оценили так: «Вы ни в чем не уступали москвичам, показали хорошую игру. А от поражений в футболе никто не застрахован». «Наверху» понимали, что поддержка со стороны первых лиц республики необходима команде, получившей моральную травму. И такое отношение к «Динамо» сказалось положительно. Уже следующий матч чемпионата СССР мы выиграли с крупным счетом, что по тем временам, когда футболисты в кубковых встречах выкладывались предельно, было достойно уважения.