Футбол! Вправо, влево и в ворота! - Малофеев Эдуард Васильевич. Страница 25

Значительно позже я узнал, что меня так и не утвердили в Федерации футбола на должность главного тренера олимпийской сборной. Более того, на заседании президиума вопрос о моем утверждении даже не рассматривался! Парадоксальная ситуация — Спорткомитет фактически отправляет меня спасать сборную, а Федерация футбола позволяет работать на этой должности неутвержденному человеку. Так что с олимпийской командой я работал, оставаясь по документам динамовцем. Не скрою, мне хотелось получить в итоге военную пенсию. Столичное же «Динамо» я предупредил: «Я вам буду помогать как могу и чем могу, но сейчас работать с командой как главный тренер не сумею!»

Что же касается Федерации, ей никакие мои заявления были не нужны. Думаю, там хотели утвердить на должности главного тренера своего человека.

Меня все эти тонкости с назначениями не интересовали, я работал. Но если вдуматься, подобное поведение футбольных начальников говорит о предательстве государственных интересов в угоду личной цели — не меньше. Это страшнейшее явление. Причем страна-то была какая?! Ее сейчас пытаются представить образцом порядка и государственности. Но видите, какие в ней случались подковерные кабинетные игры. Хорошо, что я тогда был молодым парнем и этот факт «съел». Но вот потом подумал: насколько же люди, представляющие по должности интересы страны, сами себя высекали.

Олимпийскую команду я собирал не то что в скором, а в срочном порядке. Ездил по Союзу, смотрел игры, приглашал ребят. И за короткое время мне удалось создать боеспособный коллектив, который в труднейших условиях выполнил поставленную перед ним задачу.

Хотя на нашу долю выпали не только чисто спортивные трудности. Были и стычки с руководством первой сборной. Последовали просьбы: «Дай того игрока, дай этого!» Но тогдашняя олимпийская сборная была моей командой, командой, которую строил я. Как же я мог разбрасываться игроками?! И здесь мне помог начальник команды Евгений Иванович Рогов. Да и Бог был с нами.

Евгений Рогов несколько лет работал тренером в Африке. Работал в тяжелейших условиях, где попадал в ситуации, когда воду из-под крана не то что пить нельзя, а даже умывались минеральной водой из бутылок. Рогов был неплохим футболистом, защитником, выступал в свое время за «Локомотив», а на поле вел себя бойцом в полном смысле этого слова. И в жизни он был таким же. Конечно, работа за границей сделала его по тем временам человеком достаточно обеспеченным; возможно, это «тыловое прикрытие» и придавало ему дополнительную уверенность.

Я иногда терялся перед бюрократическими трудностями, думал: «Господи, ведь работаю ради такой цели, что же это творится?!» А Рогов говорил: «Эдик, будь спокоен. Все будет так, как надо. Не можешь сам, я сделаю». И делал. Он фактически избавил меня от организационных хлопот. Я видел, как он разговаривал с людьми. Порой резко, решительно. И, думаю, он вел себя правильно.

Наша олимпийская команда показала очень хорошую игру, оставив у болельщиков приятные впечатления. В ней играли Федя Черенков, Слава Чанов, Женя Кузнецов, Борис Поздняков, Олег Протасов, Геннадий Литовченко, Сергей Гоцманов, Сергей Алейников. Из этого олимпийского состава большинство футболистов потом выступали и в первой сборной страны. В итоге мы добились права участвовать в финальном турнире. Довольны были страшно, ждали этих матчей с нетерпением, были готовы штурмовать золотую вершину Олимпиады…

И вдруг СССР объявляет о бойкоте Олимпийских игр в Лос-Анджелесе. Шок мы испытали неимоверный. А потом случилось вот что. На собрании всех советских олимпийцев в Спорткомитете мне дали зачитать обращение, в котором мы как бы обвиняли американцев в том, что они не приехали на Олимпиаду в Москву, что они такие и сякие, что у них безопасность спортсменов обеспечить не могут. «Доверили» это «право» — зачитать подобное обращение — именно мне, из-за хорошо поставленного голоса. И пришлось такую вот галиматью читать. Вспоминаю сейчас с ужасом — если бы я был немножко поопытнее, если бы не эйфория! Ведь нам всем, спортсменам, хотелось поехать на Олимпиаду! И как хотелось! Какой бойкот?! Никто из спортсменов его не хотел и, я уверен, в глубине души не поддерживал. Но за нас опять все решали дяди, не имеющие ничего общего со спортом. Непрофессионалы все решали, вот в чем беда. Нельзя, чтобы непрофессионалы хоть что-то решали в жизни, в любой области! Увы, подобные семафоры, которые сами стоят на месте, а указывают дорогу другим, по-прежнему многое решают в нашей жизни.

Чемпионом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе стала сборная Франции. Да играли мы с этой Францией два раза. Оба раза удачно, с приличным преимуществом выигрывали. И я твердо уверен до сих пор, что сборная СССР в США была бы главным кандидатом на золото и вряд ли у кого хватило бы сил и мастерства остановить нас на пути к первому месту…

Вскоре до меня дошли слухи, что идет речь о моем назначении на должность главного тренера первой сборной СССР. Материализовался этот слух после поражения нашей команды от португальцев. Меня, правда, опять не назначили, а просто сказали: «Давай, принимай!»

Я принял первую команду и отправился с ней на турнир в Индию на кубок Джавахарлала Неру. В состав команды я включил ребят из олимпийской сборной, некоторых нужных мне возрастных игроков. В общем, ориентировался на тех, кто мог показать тогда лучшую игру. А играли мы при температуре 40 градусов в тени. Все матчи проводились в дневное время и не так далеко от экватора, на самом юге Индии. Мы оказались сильнее всех восьми команд и победили. Это был мой дебют в роли тренера сборной, первый турнир, который я довел до конца. Причем до победного.

По приезде на заседании президиума Федерации футбола я выступал страстно.

Мы ведь привезли в Советский Союз международный кубок, добились победы — я имел полное право гордиться этим достижением. Вдруг слышу, один из футбольных руководителей не громко, но вполне внятно говорит:

— Как будто бы чемпионат мира выиграл!

У меня тут чуть руки не опустились. Последовало секундное замешательство, а потом я ответил:

— Ну как же вам не стыдно! Я же ведь от всей души вам рассказываю, мы ведь первое место выиграли! Это же мой дебют в первой сборной. Мне ведь архиважно веру в ребят, в самого себя вселить! А чемпионат мира будет впереди.

К моему удовлетворению, этот руководитель после заседания извинился, а я искренне простил его. Наверное, я действительно слишком расхвалился, а он хотел меня слегка урезонить, но вот так получилось. К этому человеку, который намного старше меня, я с тех пор всегда испытывал и испытываю самые добрые чувства.

Увы, не во всех отборочных матчах группового турнира сборная выступила достойно. Было много нервозности, были срывы. Для меня лично неожиданностью оказалось то, что олимпийская и первая сборные по сути своей оказались разными командами. Я имею в виду отношения и внутри команды, и отношение к ней. Что же касается организационных вопросов, то вновь неоценимой стала помощь Евгения Рогова, который работал со мной начальником команды и в первой сборной. Благодаря этому и я смог взять в руки себя, а уж потом взять в руки команду. Поставленную задачу мы вновь выполнили — сборная завоевала путевку на мексиканский чемпионат мира.

К выступлению на мировом первенстве мы готовились серьезно. Я давал ребятам большой объем работы. В каждом месяце мы проводили на сборах недели по три. Сборная превращалась в постоянно действующую команду. А план подготовки я защитил непосредственно на заседании президиума Спорткомитета страны.

До этого были споры о том, как адаптировать ребят к условиям, с которыми им придется столкнуться в Мексике. На защите плана — а вместе со мной через подобную процедуру проходили тренеры сборных СССР по баскетболу и ручному мячу — присутствовали все светила спортивной науки.

Конечно, я волновался. Но на защите выглядел даже несколько самоуверенно, как мне сказали потом. На все вопросы, и провокационные тоже, отвечал корректно и уверенно. В итоге высшей похвалой мне стало мнение, высказанное председателем ученого совета Львом Павловичем Матвеевым: «Ближе остальных к науке стоит план Эдуарда Васильевича Малофеева».