Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе - Шалимов Игорь. Страница 8

Так мы летали, раз за разом добиваясь замечательных результатов, причем не только на своем поле, но и в гостях: выиграли во Флоренции у «Фиорентины» — 2:1, проиграли в Бари (тамошнее поле в тот день считалось нашим, поскольку стадион в Фодже был на ремонте) «Ювентусу» — всего 0:1, а в то время это считалось большим достижением (достаточно сказать, что во втором круге нам уже не удалось так успешно сыграть с «Юве» и мы были разгромлены в Турине — 1:4).

В восьмом матче сезона — в Риме против «Ромы» — я забил свой первый гол, принеся команде очередную почетную ничью — 1:1.

Мы вновь играли перед переполненными трибунами — теперь это были трибуны знаменитого Олимпийского стадиона. И вновь мы в центре бушующего океана болельщиков, с которым не выдерживает сравнения даже атмосфера «Сан-Сиро». Это закономерно: чем южнее расположен город, тем горячее, темпераментнее его жители. В Риме болеют куда более яростно, чем на севере страны — в Милане. Турине, Генуе. При этом ревущие римские трибуны покажутся вам просто робкими и молчаливыми по сравнению с трибунами Неаполя. Закон действует непреложно: чем дальше к югу, тем безумнее любовь местного населения к футболу.

На протяжении большей части матча мы проигрывали. «Рома» владела преимуществом, подолгу запирала нас в штрафной площади, но из бесчисленного множества голевых моментов сумела реализовать лишь один. Впрочем, и этого, казалось, должно было хватить для победы. И вот минут за десять до конца игры я получил мяч в середине поля. Не найдя партнера, которому можно было бы отдать пас, я пошел вперед и с удивлением обнаружил, что никто из соперников не встречает меня. Так мне удалось дойти до границы штрафной площади «Ромы». Ни один партнер так и не сумел предложить себя для продолжения атаки, а время мое истекало, поскольку мне наперерез бросились сразу два защитника.

В том, что произошло дальше, я едва ли отдавал себе полный отчет. Поняв, что действовать придется в одиночку, я бросился вперед: сделал ложный замах, попытался изобразить пару финтов, протолкнул мяч вперед, он стукнулся об чью-то ногу, отскочил в сторону — и вдруг… я обнаружил себя один на один с вратарем, причем мяч по-прежнему был у меня в ногах. Если к этому моменту в голове моей еще оставались какие-то идеи, то теперь улетучились и они. И я — не думая, не глядя — «щечкой» послал мяч примерно туда, где вроде бы должен был находиться дальний угол.

Все остальное проплыло перед глазами как в тумане: вратарь отчаянно прыгнул в угол, мяч, миновав его, ударился в штангу, а от нее шмыгнул в сетку. В голове у меня окончательно помутнело — заорав и начав размахивать руками, я побежал к угловому флажку. Позже я видел этот эпизод на экране телевизора. Признаюсь честно, у меня был вид просто безумного человека.

В одиночестве я пробыл считанные секунды. Вся команда примчалась обнимать меня. Оставшиеся минуты мы доиграли спокойно и отпраздновали очередной успешный результат. А на следующий день газеты пестрели громкими заголовками типа «ШАЛИМОВ ЗАМОРАЖИВАЕТ СТАДИО ОЛИМПИКО». Видеть их было приятно, не стану лукавить.

Следующего гола мне пришлось ждать две или три недели. Еще один удивительный матч. Мы отправились в Неаполь — один из наиболее близких к Фодже городов, так что нашу игру с «Наполи» можно было считать своего рода южным дерби. Хотя, по большому счету, «Фоджа» не дотягивала до того уровня, чтобы считаться достойным раздражителем для такого солидного клуба, каким в то время был «Наполи».

Неаполь еще не забыл громких побед своей команды в чемпионатах Италии в 1987 и 1990 годах. Тогда эту команду вел за собой великий Диего Марадона. Сезон 1990/91 сложился для «Наполи» не слишком удачно, команда закончила его на восьмом месте и теперь была полна решимости вернуться наверх (что ей практически удалось — в 1992 году она стала четвертой).

Марадона ушел, его место занял Джанфранко Дзола — маленький футболист огромнейшего таланта. Уже тогда он был известен удивительным умением бить штрафные и считался мастером последнего паса. Впереди его ждала прекрасная карьера, которая позволила говорить о нем как об одном из ярчайших мастеров европейского и мирового футбола.

В том матче я играл в середине поля как раз против Дзолы. Еще одной звездой «Наполи» был бразильский форвард Карека. Дополнительную интригу матчу придавали натянутые отношения наших президентов — Казилло и Ферлаино: не знаю, как соперники, а мы накануне игры прошли в связи с этим особую психологическую «накачку».

Думаю, излишне говорить о том, что нас встретил полный стадион, на который, кстати, нам удалось попасть с большим трудом. На игру мы направлялись в сопровождении полиции, без помощи которой наш автобус ни за что бы не пробился через знаменитые на весь мир неаполитанские пробки.

Опять с самого начала матч складывался для нас неудачно. Мы проигрывали — 1:3, когда на замену вышел недавно появившийся в «Фодже» Игорь Колыванов. Я спросил его, сколько осталось до конца. «Минут десять», — ответил он. Ситуация, что и говорить, представлялась безрадостной.

А за пять минут до финального свистка я забил гол. Сыграл в стенку с Роберто Рамбауди, вышел на ударную позицию и низом пробил в дальний угол. Получилось красиво, но радости особой не было, ибо в тот момент это воспринималось лишь как гол престижа. Радость пришла на последней минуте, когда Джузеппе Синьори сравнял счет.

Семь лет спустя судьба забросила меня в Неаполь — уже не на один матч. Случайно узнав, что здесь и по сей день вспоминают ту игру, я не очень-то удивился. Есть что вспоминать.

Я не бомбардир, забиваю не так уж много, зато благодаря этому во всех подробностях помню, пожалуй, каждый свой гол. Интересно, неужели так же хорошо помнят всё и форварды, забивающие мячи сотнями?

Наверное, каждый футболист, которому удавалось посылать мяч в сетку чужих ворот, пытается сформулировать, что же такое гол. И, должно быть, как и я. приходит к выводу, что невозможно описать словами свое состояние в тот момент, когда мяч на твоих глазах пересекает запретную линию. Ты просто на секунду становишься самым счастливым человеком на земле.

Чувствуешь ли ты что-нибудь в этот миг, думаешь ли о чем-то? По-моему, нет. Для описания своего состояния мне кажется наиболее подходящим слово «помутнение»: перед глазами все плывет, ты, словно в тумане, куда-то бежишь, что-то кричишь… Куда? Что? Зачем? Ответов на эти вопросы нет, да ты их и не ищешь.

Первый и второй голы в Италии я забивал после значительных перерывов. Довольно долго пришлось ждать и третьего. Зато потом вдруг я выдал серию, вполне достойную форварда средней руки: в шести играх провел три или четыре мяча.

Всего же за сезон я забил девять голов, причем некоторые оказались весьма красивыми. На родине мне так много забивать не удавалось: лучший мой показатель в чемпионатах СССР — восемь мячей в 1988 году, а в остальные годы — не больше пяти. Успех же мой в «Фодже» тем более удивителен, что команда в то время играла с тремя нападающими — то есть впереди у нас, как правило, было довольно оживленно, и у полузащитников редко появлялась возможность подключаться к атаке.

Конечно, не всегда гол приносит тебе огромную радость. Порой ты чувствуешь, что он бесполезен, и тогда вместо радости испытываешь не то раздражение, не то злость. Так было, например, в нашем втором матче на «Сан-Сиро» — против «Милана».

Это был великий «Милан», лучший клуб мира, за три года выигравший все, что только можно. И будущий чемпион Италии. Марко Ван Бастен, Рууд Гуллит, Франк Рейкаард, Паоло Мальдини, Франко Барези — достаточно одних только имен этих выдающихся игроков, чтобы понять, что матч против них никогда не будет рядовым и запомнится надолго.

Свои ощущения в момент первой встречи с игроками «Милана» я до сих пор помню так, словно все это было вчера. Оставались считанные минуты до начала матча, и мы постепенно стали выходить из раздевалки в коридор, ведущий на поле. Я стоял, прислушиваясь к отдаленному гулу «Сан-Сиро», когда послышалось движение за дверью в противоположной стене, где находилась раздевалка «Милана».