Рожденный бежать - Макдугл Кристофер. Страница 47

Босой Тед стащил свои «файв фингерсы» и демонстрировал идеальный удар босой ступни о землю.

— Бег босиком, откровенно говоря, радует мой глаз художника, — разглагольствовал Тед. — Этакая концепция «тяп-ляп»… чем меньше, тем лучше, то есть наилучшее решение — самое элегантное. Зачем что-то добавлять, если вы появились на свет сразу со всем, что вам нужно?

— Вам бы лучше что-нибудь добавить к своим ступням, когда мы пойдем через каньоны, — отозвался Кабальо. — Вы, надеюсь, прихватили с собой какую-то другую обувку?

— Конечно, — ответил Тед. — Вьетнамки.

Кабальо улыбнулся, ожидая, что Босой Тед улыбнется в ответ, тем самым показывая, что шутит, но Тед не шутил и не улыбнулся.

— У вас что, нет никакой другой обуви? — недоверчиво насторожился Кабальо. — Вы явились в Барранкас во вьетнамках?

— Обо мне не беспокойся. Я босиком исходил весь Сан-Габриэль. Люди смотрели на меня так, словно думали: «А он в своем уме?» — и, скажу я вам…

— Но здесь-то тебе не Сан-Гей-Бря-Олл, — раздраженно повысил голос Кабальо, утрируя произношение калифорнийца со всей доступной ему грубой жестокостью гринго. — Там у кактусов колючки как лезвие бритвы. И если хоть одна вопьется тебе в ногу, ты нас всех замордуешь вчистую. Тамошние тропы опасны и без того, чтобы еще таскать тебя на закорках.

— Эй-эй, земляки, кончайте свару! Тпрруу! — воскликнул Скотт, раздвигая их плечом на шаг в разные стороны. — Погоди, Кабальо, ведь Тед наверняка годами выслушивал что-то вроде: «Эй, Тед, давай-ка обуйся!» Но, согласись, ему лучше знать, как и в чем ходить!

— Но он не знает, что такое Барранкас.

—А вот и знаю, — парировал Тед. — И если кто-нибудь попадет там в беду, то будь уверен, только не я!

— Так уж? — огрызнулся Кабальо. — Поживем — увидим, амиго. — Он повернулся и зашагал по тропе.

— Ого-го! — воскликнула Дженн. — Ну, Тед, так кто тут у нас возмутитель спокойствия?

Мы последовали за Кабальо к хижинам, а Босой Тед продолжал громко и настойчиво излагать свои соображения нам, спине Кабальо и всему просыпающемуся Крилу. Я взглянул на часы и испытал искушение просто сказать Теду, чтоб он заткнулся, и купить ему пару дешевых кроссовок, чтобы Кабальо оставался счастливым, но времени уже не было. Только один автобус в день ходил вниз, в каньоны, по десятичасовому маршруту, и отходил он раньше, чем открывались магазины.

Вернувшись в хижины, мы принялись запихивать одежду в рюкзаки. Я подсказал, где можно раздобыть завтрак, и пошел проведать Кабальо в его домишке. Но его там не оказалось. Не было и его рюкзака.

«Быть может, он успокаивается в одиночестве», — сказал я себе. Может быть. Но у меня было скверное предчувствие. Что если он решил послать всех нас к черту и ушел навсегда? Я был совершенно уверен — после долгой ночи беспокойных размышлений о том, не совершил ли грандиозную ошибку, он нашел ответ.

Я решил ничего никому не рассказывать и надеяться на лучшее. Все равно минут через тридцать мы узнаем, почила ли в бозе сия операция или пребывала в реанимационной стадии. Я закинул рюкзак за плечо и зашагал обратно по мостику над сточной канавой, где накануне ночью мы приносили клятву. Я нашел членов команды в маленьком ресторанчике в квартале от автобусной остановки: они наедались до отвала лепешками с бобами и цыпленком. Я с жадностью проглотил две и еще несколько засунул в рюкзак. Когда мы подошли к автобусу, он уже ожил, громко урча, и был готов тронуться в путь. Водитель забрасывал последние мешки на багажник на крыше автобуса и сигналил нам.

— Подожди секундочку, — попросил я.

Кабальо нигде не было видно. Я сунул голову в салон и пробежал глазами заполненные пассажирами ряды сидений. Кабальо среди них не было. Проклятие! Я сошел с автобуса, чтобы поделиться этой новостью хоть с кем-нибудь еще, но все куда-то подевались. Я обошел автобус сзади и обнаружил Скотта — тот карабкался по приставной лестнице на крышу.

— Двигайте наверх, Осо! — Кабальо болтался там же, ловя мешки, кидаемые водителем. Рядом с ним уже ерзали Дженн и Билли, развалившиеся на мягкой куче багажа. — У вас точно никогда больше не будет такой поездки.

Стоит ли удивляться, что тараумара считали Кабальо придурком? Невозможно было предсказать, что выкинет этот тип или где внезапно объявится.

— И не мечтайте, — ответил я. — Я уже видел эту дорогу. Так что найду себе подходящее местечко в салоне между двумя самыми толстыми мужиками — на случай аварии.

Босой Тед ухватился за лестницу, спеша вслед за Скоттом.

— Эй, — окликнул я его, — а почему бы тебе не сесть вместе со мной?

— Нет уж, спасибо, я лучше на крыше займусь серфингом.

— Слушай, — не отставал я, желая прояснить ситуацию, — может, тебе стоит дать Кабальо хоть немного личного времени? Если ты доведешь его до белого каления, на забеге можно будет поставить крест.

— Не-а, у нас все в ажуре! — бодро ответил Тед. — Ему просто нужно узнать меня получше.

Ну да, как же, именно это ему и нужно! Водитель уже сел за руль, так что мы с Эриком быстренько впрыгнули в автобус и устроились на заднем сиденье. Водитель включил зажигание, мотор чихнул, закашлялся — заглох. Но потом вдруг ожил и глухо заворчал. Вскоре мы, наматывая километры, петляли по лесной дороге в направлении старого шахтерского поселка Ла-Буфа. Проезжая дорога своим концом упиралась в расположенную на дне каньона деревушку Батопилас, и оттуда нам предстояло продолжить наше путешествие уже на своих двоих.

— Я так все время и жду, что вот-вот услышу пронзительный вопль и увижу, как Босой Тед летит с крыши, — проговорил Эрик. — Оставь свои шуточки.

У меня в ушах все еще звучали слова, брошенные Кабальо перед уходом: «Поживем — увидим, амиго!»

Кабальо, как потом оказалось, решил, что, прежде чем Босой Тед ввергнет всех нас в пучину бед и несчастий, он преподаст ему хороший урок. К сожалению, этот урок получили мы все и запомнили на всю жизнь. 

Глава 25

Босой Тед, конечно, был прав.

У Теда и Кабальо была важная общая позиция, как-то затерявшаяся во всех этих вспышках эмоций: обувь для бега представляет собой, быть может, самую разрушительную силу, которая постоянно доставляет неприятности человеческой ноге. Босой Тед каким-то собственным непонятным путем превращался в астронавта Нила Армстронга в беге на длинные дистанции двадцать первого века, первоклассного летчика-испытателя, мелкие шаги которого могли принести огромную пользу всему человечеству. Если это покажется приписыванием чрезмерных достоинств Босому Теду, то подумайте над словами доктора Дэниела Либермана, профессора биологической антропологии из Гарвардского университета: «Причиной массы травм ступней и коленей, преследующих нас в настоящее время, фактически является бег в обуви, которая действительно делает наши ступни слабыми, вызывает чрезмерную пронацию ступней, создает проблемы с коленями. До 1972 года, когда компания Nike изобрела современную спортивную обувь, люди бегали в тапках с очень тонкой подметкой, имели крепкие ступни и гораздо более низкий уровень травматизма коленей».

А какова «цена» этих травм? Смертельная болезнь в масштабах эпидемий. «Чтобы оставаться здоровыми, людям необходимо заниматься аэробикой, и я думаю, это уходит корнями глубоко в историю нашей эволюции, — сказал доктор Либерман. — Если и есть какое-нибудь чудодейственное средство сделать человеческие существа здоровыми, то это бег».

Чудодейственное средство? В последний раз, когда ученый с полномочиями доктора Либермана воспользовался этим термином, он создал пенициллин. Либерман знал это и именно это имел в виду. По его словам, если бы обуви для бега не было вовсе, больше людей занималось бы бегом. Если бы бегало больше людей, меньше бы умирало от дегенеративной болезни сердца, внезапной остановки сердца, гипертензии, закупорки артерий, диабета и большинства других смертельных заболеваний Западного мира.

Так вот, ошеломляющая доля вины лежит на изменении ступней шайками». Но что самое примечательное, компания Nike уже это знала.