Дриблингом через границу - Хюлле Павел. Страница 19

Я не случайно отхожу от темы футбола. И нынешняя украинская власть, и власть предыдущая прекрасно понимали, каков идеологический и пропагандистский потенциал Евро-2012. И если «оранжевые» полностью использовать этот потенциал не успели (по причине своего непрофессионализма и недальновидности), то нынешним властям деваться просто некуда — они должны провести Евро и потому стремятся выжать из этого факта максимум дивидендов. Всем понятно, что от того, как пройдет в будущем году Чемпионат Европы, действительно многое зависит. Речь здесь опять-таки не только про футбол. Ведь лишь слепому не видно, какие задействованы суммы при подготовке к турниру, какие коррупционные механизмы и подпольные схемы запускаются, сколько на этом «празднике спорта» зарабатывают соответствующие структуры. Поэтому можно уже сегодня сказать, что, если случится провал Евро (и спортивный, и финансовый), это может стать той каплей, которая переполнит наконец чашу общественного терпения и нарушит шаткое и ненадежное украинское равновесие. И тогда про футбол никто и не вспомнит.

Донбасс довольно неоднозначно воспринимают в других регионах. То, что жители двух областей — Донецкой и Луганской — фактически определили направление развития страны, по крайней мере, на ближайшие пять лет, многих раздражает и вызывает нездоровую ответную реакцию. Это касается и футбола — скажем, на одном из матчей нынешнего сезона фанаты киевского «Динамо» долго и дружно скандировали «Спасибо жителям Донбасса за президента-пидараса», что, впрочем, довольно показательно: политика все очевиднее проникает на трибуны, футбол давно и эффективно используется как средство пропаганды и манипуляции, болеть за тот или иной клуб уже почти невозможно без усвоения определенной идеологии. И то, что киевские болельщики переводят свою ненависть к вечным врагам — «кротам» — в политическую плоскость, хорошо передает общую ситуацию в стране: так или иначе, каждый клуб является представителем целого региона, так или иначе, за каждым стоит капитал его владельца, тоже в той или иной степени присутствующего в политической и социальной жизни. В общем, вся жизнь на Украине напоминает футбольное противостояние, с его яростью и нетерпимостью, с его ребячьими претензиями («Спасибо жителям Донбасса!») и вполне серьезными угрозами, с его постоянными конфликтами и тотальной коррумпированностью. А потому, если заговоришь на Украине про футбол, обязательно придется говорить про политику.

На фан-секторе «Донбасс Арены» сидячих мест нет. При входе даже висит предупреждение: мол, не хочешь петь — не заходи. Первые несколько минут трибуна молчит — ультрас отдают дань памяти погибшего товарища. Вскоре сектор оживает, звучат первые «заряды» [58]. «Дирижеры» пытаются вовлечь стадион, благо акустика позволяет. Среди ультрас стоит кто-то из запасного состава «Шахтера», такое вообще-то редко увидишь. На секторе вывешивают баннер «Нет — натурализации», направленный против привлечения в национальную сборную иностранцев (откровенный камень в наш, харьковский, огород — именно «Металлист» делегировал в сборную натурализованных серба Девича и бразильца Эдмара). В середине первого тайма «Кривбас» проводит опасную атаку, мяч в пределах штрафной площадки попадает в руку капитана «Шахтера». Судья не стал назначать одиннадцатиметровый. «Умышленной игры рукой не было, — считают ультрас, — все справедливо». В конце тайма «Шахтер» открывает счет, во втором тайме его удваивает. Все становится на свои места. Довольные дончане собирают флаги и направляются к выходу.

После игры мы сидим возле стадиона с Андреем — он у них один из главных. Андрей рассказывает про их планы, говорит, что ультрас стараются установить нормальные отношения с руководством клуба, хотят в будущем получить целую выделенную трибуну. Вспоминает, что, когда в прошлом году между ультрас и игроками клуба произошел конфликт (футболисты даже не подошли к трибуне поблагодарить за поддержку), Ахметов лично надавил на команду, и конфликт был улажен. Про президента Андрей отзывается очень хорошо — говорит, что политика здесь ни при чем, что, когда на трибунах появляется тот же Янукович, это мало кого интересует, поскольку всем понятно, что футбол ему до фонаря. А вот «папа» футбол любит по-настоящему и о своем клубе заботится. Андрей рассказывает также про бразильцев, говорит, что с ними нет никакого контакта, что они просто игнорируют болельщиков. В отличие от украинских игроков или легионеров из Польши и с Балкан — с этими всегда можно было нормально пообщаться. Еще он подтверждает, что матчи Евро будет смотреть на даче, потому что уверен: на трибуны их просто не пустят. Не похоже, чтобы он сильно переживал по этому поводу.

Вокруг вечернего стадиона еще долго толпятся люди — место популярное. Надеюсь, в будущем году здесь и вправду будут переполненные трибуны и толпы туристов, которые приедут открывать для себя экзотичную страну контрастов и парадоксов. Жаль, если на трибунах не будет донецких ультрас — футбол они любят и чувствуют. Возможно, потому и не идут на компромисс с милицией.

Ходить по вечернему вокзалу еще сложнее из-за темноты — трудно предугадать, в какую яму упадешь. «Ничего-ничего, — успокаиваю я себя, — все пройдет, власть поменяется, а вокзалы останутся». Нахожу свое место в ночном экспрессе; вагон полупустой, редкие пассажиры отправляются из Донецка куда-то на север, их мало заботят результаты матча и перспективы команды в этом сезоне. Футбол все же интересует не всех, он вряд ли может заменить национальную идею, он вообще ничего не может заменить. Поскольку футбол — вещь самодостаточная, он приносит радость и разочарование, только пока ты воспринимаешь его всерьез, пока веришь в свою команду и не разочаровываешься в ней даже после самых постыдных поражений. Все прочее — лишь попытка сыграть на наших чувствах, на нашей вере и любви.

Я не знаю, собираетесь ли вы в будущем году на матчи в Донецк. И если да, то успеете ли увидеть и почувствовать что-нибудь еще, кроме футбола. Впрочем, вряд ли вы здесь задержитесь надолго и вряд ли вас озаботят проблемы этого странного места. Главное — чтобы ими, этими проблемами, озаботились те, кто тут остается, кто тут живет и регулярно ходит на здешние стадионы. Ведь это их шахты и комбинаты, их история и будущее, их уголь — «черное золото», как его тут называют, которое лежит под городами и футбольными газонами, последняя надежда, ради которой они кладут жизнь и теряют здоровье. Поэтому кто я такой, чтобы кого-то чему-то учить — нам всем вместе довелось жить в это время и в этой стране, мы все вместе делали эту страну такой, какая она сегодня есть, и нам всем вместе приходится за это отвечать. Вы, по большому счету, здесь ни при чем, это наши внутренние дела, наслаждайтесь игрой.

Сквозь сон, когда в окнах вспыхивает свет фонарей очередной безымянной станции, я пытаюсь всех их вспомнить и пересчитать, чтобы ничего не потерять и ни про кого не забыть. Сижу и считаю всех этих валлийских рабочих, которые гоняли по пустырям допотопный мяч, всех этих беженцев и переселенцев, которые застревали на местных предприятиях, физкультурников и комсомольцев, активистов и стахановцев, заезжих тренеров и страстных любителей, которые, как могли, развивали футбол в этом прожженном солнцем регионе. Я считаю всех шахтеров на терриконах и женщин на трибунах, всех звезд и неудачников на поле, всех бойцов и дублеров, всех бразильцев и татар, всех «кривых» и «бомжей», всех пацанов, которые завороженно смотрят на зеленое поле, мечтая вырасти и заменить этих старперов. Считаю всех депутатов и клерков, всех безработных и пьяниц, всех неуверенных и убежденных, всех, кто находит время, чтобы прийти на трибуны поддержать своих. Все мы тут разные, и у каждого из нас свое понимание игры и свои размышления о смерти. И нельзя никого пропустить. Главная задача: помнить обо всех. А пересчитав тех, кого я смог вспомнить, я прячу всю эту информацию куда-то в карман куртки, на дно сумки, в самые надежные сейфы памяти. Прячу так тщательно и глубоко, что, когда рано утром на харьковском вокзале милиция пытается меня обыскать, она ничего не находит. Совсем-совсем ничего.