Синъицюань: Единство формы и воли. Часть 1 - Маслов Алексей Александрович. Страница 10

Для нас эти вопросы — не просто дерзкая игра ума, странствия чистого духа по просторам метафизической реальности, но абсолютная жизненная конкретика. Мы не можем просто «прочитать» китайскую философию или запомнить пару метких афоризмов. Надо «впустить» ее внутрь себя, целиком доверится ей. Тогда каждое отвлеченное философское понятие превратиться в конкретный принцип занятий, в путь жизни. Ушу есть всегда процесс внутреннего творчества, творчества бесстрашного в своей свободе и вечном поиске. Древняя философия Китая в своей основе не концептуальна, не догматична, она гибка и вместо того, чтобы давить на сознание, как это делают многие западные философы, наоборот высвобождает энергию души, ^открывает новые горизонты духовных странствий вглубь себя.

Обо всех этих моментах нельзя рассказать в двух словах. Да разве вообще способен кто-нибудь поведать о том, что можно прочувствовать лишь сердцем? В этих вопросах не стоит доверять популярной литературе, нелепым выдумкам отечественных и западных авторов Единственный путь — чтение источников, и мы отсылаем читателя к списку литературы, помещенному в конце книги. Здесь же расскажем лишь то, что необходимо знать, приступая к изучению синъицюань.

Практически все понятия синъицюань, начиная от названия приемов и позиций вплоть до методов дыхания, базируются на категориях даосской философии, а также неоконфуцианства, возникшего в ХШ в. на стыке даосизма и конфуцианства. Практически все поклонники ушу знают, что боевые искусства непосредственно связаны со многими философскими и духовными откровениями, но мало кто может последовательно объяснить, каким образом сложные метафизические построения воплощаются в приемах кулачного искусства. Надо сказать, что не сразу понимали это и ученики в традиционных школах ушу. Для объяснения мастерами составлялись короткие стихи-речитативы, которые могли ритмически произноситься во время тренировок, с одной стороны, налаживая дыхание и ритм упражнений, с другой стороны, подспудно вводя в сознание ряд достаточно сложных философско-космических категорий. Мы отчасти последуем этому правилу и возмем за основу краткое философски-практическое стихотворное произведение мастера Цзян Жунцзе, который преподавал синъицюань и мицзунцюань в Ассоциации боевых искусств Цзинъу. Сам же от утверждал, что стихи достались ему как преемнику школы «по наследству» от даосского мага, имени которого он так никогда и не узнал.

Итак, последуем за древними объяснениями, постараясь уловить как синъицюань связан с космогоническими представлениями китайской философии.

Беспредельное (уцзи), символ которого пустой круг, это начало всех начал, или правильнее — отсутствие всякого начала. Еще не существует никакая форма, не появился никакой образ, никакая мысль о нем, нет ни Неба, ни Земли. Все едино и даже энергетическая субстанция ци, которая в результате дальнейших космогонических трансформаций станет основой всех вещей, находится в первобытном хаосе. Это — преддверие мира, его предчувствие. Нет ничего за пределами хаоса, поэтому ци составляет одновременно и внешнее и внутреннее начало. Реки Цзиньхэ и Вэйшуй в китайской традиции символизируют мутные и светлые воды, черное и белое, инь и ян. Но и они в этот момент мирской преданности едины и берут свое начало из Дао универсального пути и закона всех вещей, рождающего весь Космос. Путь Дао не определим словами, не уловим никакими органами чувств, он вечно отсутствует, но в то же время все вещи и явления в мире — проявления Дао. Постижение Дао и следование ему — смысл жизни истинного мудреца.

Символ Дао — абсолютная пустота. Это некое идеальное, нерасчлененное состояние, преддверие возникновения мира, затаенная радость от будущего, предформа всех форм. Но в даосской концепции даже пустота может опустошаться — она трансформируется, восходя к своему истоку, к абсолютному отсутствию. Этот момент преддверия всего мира очень трудно постичь умозрительно, ибо он представляет собой доформенное состояние человека. Эта фаза преджизни называется Прежденебесным (сяньтянь), так как в этот момент даже Неба, являющегося истоком благой силы еще не существует. В синъицюань Беспредельному соответствует начальная позиция во всех упражнениях — стойка ноги вместе, руки опущены вдоль бедер. Хотя такая позиция не означает ничего конкретного, но уже таит в себе сотни движений, она может породить любую форму.

Смысл этого стиха в следующем. Беспредельное рождает Великий предел — тайцзи, символом которого является диаграмма двух взаимопереходящих и взаимодополняющих начал инь и ян, символизирующих две противоположности, которые тем не менее дополняют друг друга: темное и светлое, холод и тепло, женское и мужское, землю и небо и т. д. (рис. 1). Великий предел проявляется как первый этап упорядочивания изначального вселенского хаоса, когда в его недрах зарождаются два начала (лянъи) инь и ян. Эти два начала не являются чем-то статичным, раз и навсегда данным, но, как и все другие явления, подвержены постоянным изменениям и переходят друг в друга. Но так как на этапе Великого предела существуют лишь две возможные трансформации, то совершается бесконечный переход инь и ян. В движении инь и ян разделяются на два противоположных начала, а приходя в изначальное состояние покоя вновь соединяются, обретая единство. Так образуется некая «пульсация мира». Она отражена в динамике практически всех движений синъицюань, каждое из которых сочетает в себе открытую и закрытую фазу, пустую и наполненную, отход назад — прыжок вперед и т. д. Таким образом сам характер движений в синъицюань является объективизацией, реальным и видимым воплощением космических трансформаций инь и ян.

В мире нет ничего, что выходило бы за рамки взаимодействия инь и ян. Вечно изменяясь, они порождают массу явлений, например, «три начала», «три драгоценности» или «Великую триаду»- Небо, Землю и Человека, четыре образа — малое инь, малое ян, большое инь, большое ян; пять первостихий — металл, дерево, вода, огонь, земля; семь светил или семь планет — Солнце, Луну, Марс, Меркурий, Сатурн, Юпитер, Венеру. Все эти символы триады первостихий и планет отражены в приемах синъицюань.

Что же конкретно означает состояние Великого предела для кулачного искусства? Вот что об этом пишет Цзян Жунцзе:

Взаимопереходу инь и ян в кулачном искусстве соответствуют вполне конкретные формы, а вселенские трансформации принимают форму цепи чередования различных состояний, например, шаг вперед — отход назад, блок-атака, и т. д. Здесь не важна конкретная форма приема — все они сводятся к чередованию разнонаправленных, но при этом взаимозависимых начал. Боец должен постоянно переходить от жестких ударов к мягким блокам, «закрывается», концентрируя ци в даньтянь, и «открывается», выбрасывая энергию во время удара. Он меняет уровень атаки, приседая и вставая. Он застывает на месте и неожиданно бросается в атаку «подобно скачущей обезьяне». Таким — образом реальный боец вечно непостоянен, неуловим, вечно неравен самому себе.