Футбольные истории - Юрбини Макс. Страница 6

У Бена Барека солидная репутация. Он оправдывал свое прозвище «черная жемчужина», полученное им в 1939 году в марсельской команде «Олимпик». Эррера приметил его в 1944-м неподалеку от Касабланки во время матча между марокканцами и итальянскими военнопленными. Причем отнюдь не случайно (у Э. Э. ничего не бывает случайно): он просматривал там футболистов для команды.

— Такому игроку, как ты, место в Париже и нигде больше, — уверял он его. — Твое возвращение произведет настоящую сенсацию не только во Франции, но даже во всей Европе.

Этого было достаточно, чтобы убедить Бена Барека, который вскоре появился на Лионском вокзале в красной треугольной шапочке на голове. Зачем понадобилась такая шапочка?

— Это мелочь, но так ты произведешь куда больший эффект и твоя фотография обойдет все газеты, — посоветовал ему Эррера.

Разумеется, вся пресса воспользовалась этой живописной деталью. Эррера уже тогда знал, как надо действовать с журналистами.

Бен Барек был введен или, вернее, вновь введен в дело, когда прибыл Ферри Нийер, открытый Э. Э. в Будапеште, куда он прибыл, не имея визы, с одним лишь удостоверением Федерации французского футбола.

Никто не слышал об этом волосатом футболисте, завербованном за кусок хлеба. Но Эррера из собственных источников уже знал, что Нийер обладает пушечным ударом. Так оно и было на самом деле, ибо с тех пор Париж больше не видел подобного ему бомбардира.

Что касается Марселя Доминго, то он приехал прямо с юга, из своего родного края, и в его переходе не было ничего сенсационного. Он просто хотел преуспеть в футболе и считал, что вернейшее средство быстро выдвинуться — это в первую очередь убедить Париж.

Что касается Эрреры, то залог успеха он чаще всего видел в соединении артистизма Бена Барека, наступательной энергии бомбардира Нийера и дарований изящного вратаря Доминго.

Но двадцать пять — тридцать тысяч зрителей, собиравшихся тогда на каждый из матчей, чтобы приветствовать французский «Стад», даже не подозревали о закулисной работе, которую проводил Эррера, о его несравненных дипломатических талантах.

Как это было, к примеру, накануне одного столь долгожданного матча…

Надо сказать, что Бен Барек и Нийер между собой отнюдь не дружили. По правде говоря, они терпеть не могли друг друга! Бен Барек говорил: «Не понимаю, что находят в этом Нийере! Он все, что угодно, только не футболист». Ферри же на своем забавном языке выражался примерно так: «Бен Барек! Бен Барек! Это балаган какая-то, не футбол! Ему давать столько же денег, как я (на самом деле он получал значительно больше), я спрашивать, наверное, Мало сумасшедшая».

Но эти два тайных врага при людях мило шутили друг с другом и производили впечатление добрых товарищей. Когда же остался лишь день до знаменитого матча против «Ниццы», все рухнуло. Африканец перестал разговаривать с Нийером, так что остальные футболисты стали выражать опасение за исход этой истории.

— Если они будут ругаться и на поле, это все равно, что нам играть вдевятером, — говорили они.

— И даже ввосьмером, — добавил Марсель Доминго, — так как у меня начинается ангина, ноги как ватные.

Эленио Эррера отделывался улыбками. После завтрака он незаметно обратился к Бену Бареку:

— Пойдем пройдемся, мне надо с тобой поговорить.

— Пожалуйста, Эленио, но только мне нечего тебе сказать.

— Пойдем, пойдем! Через четверть часа вернемся…

Двое мужчин удалились, исчезнув в чаще Сен-Клу. И там между ними произошел следующий разговор.

— Послушай меня, — обратился Эррера к Пену Бареку. — Я откопал тебя в Касабланке и дал себе слово сделать из тебя первого футболиста Франции. Я это сделал, ты со мной согласен?

— Да, Эленио, вероятно, но…

— Никаких «но». Ты — знаменитый игрок, гений мяча, дирижер, который направляет всех. Без тебя нет команды, нет «Стада», нет Мало, нет Эрреры. Ты отдаешь себе отчет в этом или нет?

— Не совсем. Ты мне столько наговорил! Неужели же благодаря мне существует команда?

— Именно так. Ты должен сделать мне одолжение и не обращать внимания на Нийера, что бы там ни было.

— Но он первый, уверяю тебя, Эленио…

— Я тебе сказал: оставь Нийера в покое. Голы он забивает? Что тебе еще надо? Все же видят, что ты ему преподносишь мячи на блюдечке. Тут и любой не промахнется! Хочешь доказательств? Зрители подмечают малейшее твое движение, а журналистам уже не хватает похвальных слов, чтобы расписать твое несравненное мастерство футболиста, твое врожденное чувство мяча, точность, хладнокровие и неизменную корректность по отношению к противнику. Чего тебе еще нужно?

— Ничего, Эленио. Можешь на меня рассчитывать. В воскресенье я буду играть так, как ты хочешь, и дам хороший урок этому Нийеру!

— Самый лучший в его жизни. Договорились?

— Да, самый лучший…

Эррера и Бен Барек тихонько вернулись из леса и незамеченными вошли в дачный домик «Стада». Эррера сделал вид, будто его заинтересовала беседа, которую вели футболисты.

— Ну что, Ферри, как дела?

— Отлично! У меня порядок.

— Пойдем пройдемся со мной. Я должен сказать тебе кое-что важное.

Эррера взял Нийера под руку.

— Ферри, недавно я говорил о тебе с несколькими руководителями заграничных клубов. Они считают, что ты лучший игрок «Стада». У них там не говорят, что «Стад» одержал победу над «Ресингом», у них говорят: «Нийер разгромил «Ресинг».

— Точно?

— Уверяю тебя! Я думаю, что кое-кому это может быть даже неприятно…

— Бену Бареку?

— Конечно! Ему особенно! Если б он догадывался об этом, он бы просто заболел!

— Дай бог, чтобы ваши слова были правдой.

— Послушай, Ферри! Ну чего ты все время пристаешь к Бену Бареку?

— Он всегда выдумывает разные штуки во время матча, и потом тоже…

— Хватит уже, Ферри, довольно! Один игрок показывает фокусы — это Бен Барек, а другой обеспечивает успех — это Нийер. Посмотри заголовки в газетах! Каждый понедельник ты можешь прочитать: «Потрясающий гол Нийера», «Да здравствует Нийер», «Еще один успех, обеспеченный Нийером». А вот имя Бена Барека надо выискивать. Ну скажи, чего же тебе бояться?

— Вроде бы нечего…

— Молодец, Ферри! Я знал, что наконец ты взглянешь правде в лицо. Послушай, будь я на твоем месте, я бы заставил его краснеть от стыда, этого Бена Барека. Я использовал бы его, да так, чтобы он этого даже не заметил, и добился бы победы. Один, как ты умеешь, когда захочешь, сметая все на своем пути!

— Вы думаете, что Беи Барек заболеть, если у меня успех?

— Он ночь спать не будет.

— Хорошо, Эленио, клянусь голова вбить три раза в сетку.

Двое уже обработаны…

Оставался Марсель Доминго, который никогда ни с кем не ссорился. Это был очаровательный парень, скромный, с классической внешностью первого любовника.

— Будь у меня твоя физиономия, твоя внешность, я бы наверняка завел себе целый гарем, — часто шутил его земляк Костаманья.

Но в этот день о шутках не могло быть и речи. Нужно было убедить третий козырь команды, Доминго, который за завтраком не съел ни крошки и сейчас дрожал от холода в своем кресле.

— Плохи дела, Эленио! — признался он тренеру. — Даже прикоснуться больно. У меня температура градусов сорок. Посмотрите горло. Какая краснота! А лицо! Круги под глазами. Лучше мне отправиться к себе и полежать несколько дней.

— Да, тебе необходимо лечь в постель. Это будет самое верное. Но завтра ты выйдешь на поле.

— Но это же несерьезно, Эленио! Я еле держусь на ногах. Поставьте дублера. Я не хочу отвечать за проигрыш.

— Завтра ты выйдешь на поле!

— Нет, это невозможно…

— Марсель, ты умный парень. Послушай меня. Ты знаешь, что такое сверхформа? Сверхформа — это кратковременное болезненное состояние. В такой момент у выдающихся игроков необычайно обостряется восприимчивость. Черты лица становятся резкими, человек бледнеет, появляется озноб. Это может длиться неделю, иногда проходит гораздо быстрее. И таким состоянием следует воспользоваться максимально, ибо в такой момент игроку доступно все. Так вот, Марсель, тебя мучает не ангина, а сверхформа, которую так трудно достичь.