Лев Яшин - Галедин Владимир Игоревич. Страница 52

Просчитались советские скептики. Да, разговаривать между собой лучшим футболистам планеты было трудно. Хотя тот же Копа — «этнический поляк» (Копашевский Роман), — тут появлялись возможности для общения. Однако, понятно, небольшие.

Но ведь все они прежде всего — великие мастера большой игры. У которой свой, замечательный, непереводимый язык. Этим, тоже земным, людям во время матча вообще можно не открывать рот (в шутку разве только): в том первом тайме Яшин периодически покрикивал Шнеллингеру: «Цурюк» (в несложном переводе — «назад»), а немец, соответственно: «Яшин, арбайтен!»

В принципе же по ходу той игры у «разномастных» виртуозов (Карл Шнеллингер затем в душе «всерьез» пытался «отмыть» негра Джалму Сантоса — смеялись оба со страшной силой) включалась особого рода телепатия.

«Никогда — ни до, ни после того матча — я, участвуя в игре, не испытывал подобного чувства удовлетворенности и — если бы не боялся выглядеть излишне восторженным, сказал бы — блаженства. Когда наша команда переходила в наступление, я превращался в зрителя, следил за полетом мяча и мысленно решал за своих партнеров их задачи.

Вот бы, думал я, сейчас левому краю выйти туда-то, а центральному дать ему мяч чуть вперед, „на выход“. И почти всегда и крайний, и центральный словно читали мои мысли и, разумеется, мысли друг друга. Ну а если, случалось, и не слушались моих безгласных советов, а поступали иначе, я тут же убеждался: нашли более интересное решение, чем то, которое предлагал мысленно я», — ностальгировал Лев Иванович в «Записках вратаря».

Только англичане, противореча кое-кому, отменно понимали, кто вышел перед ними на неплохой осенний газон. И хозяева взялись за дело сразу же. Уже на 2-й минуте после затеянного Бобби Чарльтоном розыгрыша углового Джимми Гривс бил метров с трех. Яшин среагировал, однако мяч, будем честны, угодил в штангу. Затем после паса того же Гривса на 5-й минуте Яшин решительно пошел на столкновение с Бобби Смитом, на мгновение опередив английского центрфорварда. И даже горестно посмотрел на мощного нападающего, упавшего в честной борьбе.

С этой минуты только слабоумный человек мог представить себе, что уникальные специалисты, отобранные со всех уголков планеты, готовы попросту валять дурака.

На 16-й минуте вновь Гривс, заигравший поразительно хорошо, после превосходной передачи Джорджа Истхэма вышел слева в штрафную площадь и ударил. Яшин, скорее интуитивно, чуть выйдя из ворот, угрозу ликвидирует.

…Потом, после того феерического тайма, они воздадут должное друг другу. Джимми-то, голеадор, игрок чужой штрафной площадки, и назад отходил, и пасовал здорово. И бил. Очень хотел забить. Лучший, зрелый матч человек провел — и ничего. В первом тайме. Вышедшему во второй половине, по договоренности, югославу Шошкичу Гривс всё же забьет. И принесет победу англичанам. А вот Яшину в том памятном тайме — не забьет.

И Бобби Смит ушел без гола. Но тоже старался. Как раз этот подзабытый англичанин заставил советского представителя в мировой футбольной элите совершить наиболее эффектный бросок. Чарльтон слева будто рукой бросил — нападающий головой с шести метров отправлял мяч вправо от себя. Яшин взял намертво. Четыре минуты спустя после знатного выстрела Истхэма в левый от вратаря нижний угол идеальной фиксации и не могло быть, однако голкипер сборной мира настолько неустрашимо, непреклонно сыграл в подборе, оказавшись в ногах вновь чуть опоздавшего Гривса, что не мог не вызвать овации. Джимми не успокоился и опять атаковал с левого фланга из пределов штрафной — Яшин выбрал идеальную позицию.

А вот на 42-й минуте упрямые островитяне сыграли, то есть позволили сыграть одному из лучших среди них, Джорджу Истхэму, так, как он умеет. И тот совершил прекрасный проход по центру и зряче, после некоторой подготовки, с ходу попал в правую от Яшина «девятку». Где и оказалась рука чудновато изогнувшегося Льва Ивановича. Он же тоже всё видел. Похоже, в этот, последний раз (советский футболист и еще бы поиграл — так ему понравилось) Яшин, на взгляд некоторых наблюдателей, отработал даже умнее, нежели в эпизоде с ударом почти из вратарской в исполнении Бобби Смита. Так русский вратарь еще раз спас команду.

Которая смотрелась вовсе не так плохо, как может показаться по перечню моментов у ее ворот. Сборная ФИФА виртуозно комбинировала в центре поля, показывая отменную технику, при этом не спеша, плавно приближаясь к рубежам противника. А в необходимый момент коллектив импровизаторов взрывался чем-то изумительным и неповторимым. Так что коллеге Яшина Бэнксу приходилось работать — и славно, знаете ли.

Однако наш соотечественник вызвал фурор — по-другому и не скажешь. 24 октября Англия захлебнулась от восторга. «Советский спорт» публикует отзыв «Ивнинг ньюс»: «Яшин — герой „Уэмбли“». Это заголовок. А дальше: «Высокий, гибкий Яшин доказал, что среди вратарей ему нет равных». 27 октября «Футбол» перепечатывает восторженный отзыв Джеффа Эллиса из «Дейли уоркер»: «Сейчас всем ясно, почему Яшина назвали „спрут“. Его предвидение просто сверхъестественно. Его ловкость превосходна, его храбрость поразительна». Старший тренер британцев Альф Рамсей был краток: «Яшин — это великолепно».

Оглушительный, нежданный успех будто накрыл собой средства массовой информации страны победившего социализма. Стало ясно, что надо бы реагировать. И срочно, пусть и неохота. Ведь, кажется, недавно кто-то писал об излишнем спокойствии и недвусмысленно напоминал о возрасте по паспорту.

Кстати, день рождения Лев Иванович отметил в кругу своих новых зарубежных друзей. С 34-летием его поздравили тепло, от души. Торт роскошный преподнесли.

А советской прессе нужно было ответить. Что ж получается: на Западе безоговорочно лучший — мы же и в сборную не привлекаем?

Отвечать пришлось 3 ноября в «Футболе» Мартыну Ивановичу Мержанову. Хороший человек, отличный журналист опубликовал правильную статью «Строгая красота». О Яшине.

Там всё, опять же, правильно. И про традиции, и про новаторство. И про матч с колумбийцами 1962 года новое появилось: «Больше того, в последние минуты он вынул из „девятки“ такой мяч, который никто другой не достал бы». Как точно.

Но недаром есть в народе пословица: «Дорого яичко к Христову дню». Те бы справедливые рассуждения — да пораньше. На год, полгода, быть может, на месяц раньше. Очень это тогда бы Льву Ивановичу помогло.

И лично-то первый редактор культового еженедельника «Футбол» относился к Яшину хорошо. А вот поди ж ты: выразить то отношение полностью и, главное, вовремя — не получилось. И насколько же горько читать в «Записках вратаря» такие строки: «Лишь известие, что я признан за рубежом, заставило журналистов и публику окончательно реабилитировать меня дома».

«Окончательно реабилитировать…» И эти слова написаны в 1976 году! Неужели вышеупомянутые 45 минут в Лондоне настолько «раскрыли глаза» советской общественности? Несомненно, он провел очень хороший, прекрасный тайм на «Уэмбли». Так разве мало их было до того на родине? И за, напомним, родину.

Вот и теперь приблизились новые испытания. В ответном поединке с итальянцами Яшин, ясное дело, просто обязан был принять участие. А между прочим, стоило бы вспомнить про тяжелейший сезон, потрясающего, великолепно мотивированного противника и основной фактор — среднюю, хотя бы и по сравнению с прошлым сезоном, игру сборной СССР.

Значит, предстояла битва на своей половине. Конкретнее: у собственной штрафной площади. Получается, вратарь со товарищи вновь должен отечество спасать.

Получилось ровно по предположениям. «С первым свистком швейцарского судьи Даниила Мелье многотысячная толпа, как некогда обитатели Колизея, призвала своих „гладиаторов“ к кровопролитию. Они бросились на наших остервенело, с намерением исполнить приговор толпы. Было тяжело, очень тяжело. Огонь полыхал в советской штрафной, потрескивали поленья, разбрасывая искры. Назад отходили чуть ли не всей командой. Защита и Яшин оказались в горящем аду. Задыхаясь в дыму, с закопченными лицами и тлеющими от жары футболками держались на пределе и выстояли: сгибаясь, не сломались, в огне не сгорели», — образно повествует о первых минутах схватки А. Т. Вартанян.