Сэр Невпопад и Золотой Город - Дэвид Питер. Страница 86

Меандр ждал меня, сам того не желая, — его вытащили из клетки, и он стоял во дворе со связанными за спиной руками. Кажется, его нисколько не занимало то, что должно было произойти. Насколько я знал, он даже не понимал, где находится, несмотря на кажущееся здравомыслие во время нашей последней «беседы». Мордант сидел на опустевшей клетке, с явным интересом следя за происходящим. Наверное, по завершении процедуры он надеялся урвать себе лакомый кусочек.

Кабаний Клык стоял по стойке «смирно», а Охлад занимался обычным делом — заводил толпу еще больше. Он молотил воздух кулаками, подпрыгивал на месте и кричал:

— Что, это весь крик, на который вы способны? Громче и крикнуть не можете?

Народ был только счастлив доказать ему обратное.

Для нас с Гекатой не нашлось ложи или почетного места, поскольку дом, где мы остановились, был частным жилищем зажиточных людей и тут не собирались толпы, чтобы поглазеть на праздники и казни. Кроме того, Геката не хотела оставаться поодаль, даже если бы и была такая возможность. Нет, ей хотелось быть как можно ближе, я едва мог удержать ее, когда она пошла вперед, чуть ли не обгоняя меня.

Я тоже не видел смысла чего-то ждать. Камень пылал таким же нетерпением, что и Геката. Он пульсировал в груди, словно живой, словно очень волновался по поводу того, что приготовила ему Геката.

Изменить мир.

Что ж…

Так ли это страшно?

Окруженный кричащей толпой, чувствуя жжение силы, готовой разорвать мне грудь, я почувствовал себя одиноким.

"Так ли это страшно? Мы ведь живем в мире, который смог произвести такого человека, как я. Хорош ли такой мир? А мир без магии, без чудес, наполненный цинизмом… я сказал Гекате, что это мой мир. Почему я хочу, чтобы все люди были такими? Хочу обречь каждого на такую… безжизненную, безнадежную жизнь?

Убей его. Убей Меандра. Сделай последний шаг, закрой эту дверь и открой другую, которая ведет к великой судьбе, которую ты заслуживаешь. А потом… она сказала — какой у меня выбор? Принести себя в жертву? Ради людей? К дьяволам! Что люди для меня сделали?"

Я принял решение. Если вариант только один, какой может быть выбор?

Медленно я подошел к Меандру. Вытащил меч, и звук металла, скрипящего по коже, вызвал новую волну приветственных криков. Я встал футах в трех от него и властно указал на него мечом.

— Меандр! — провозгласил я так громко, что мой голос разнесся по всему двору. — Ты обвиняешься в преступлениях против меня… против моей семьи… против моих людей. Тебе есть что сказать?

Он улыбнулся мне.

— Тебе есть что сказать? — громче повторил я. Меандр, кажется, задумался над моим вопросом, а потом пожал плечами и ответил:

— Это не важно.

— Он не просит оставить ему жизнь, потому что знает, что виновен! — провозгласила Геката, вызвав новую бурю в толпе.

И тут — несмотря на то что дождя давно не было, мы находились в закрытом дворе, а вокруг города лежала пустыня, — вдруг подул ледяной ветер.

— О жизни… не надо молить, — произнес своим тихим голосом король Меандр. Он говорил так тихо, что всем пришлось замолчать и прислушаться, а он, видно, только этого и хотел. — Жизнь надо прожить. А потом она кончена. Вот и все.

Он так посмотрел на меня, что можно было решить, будто это у него в руках меч и моя жизнь зависит от его милости, а не наоборот.

— Я — Меандр с Холодного Севера. Я — Меандр, король без королевства, который, однако, сохраняет свои владения повсюду, куда бы он ни отправился. Моя душа давно замерзла и сжалась, и ей только лучше станет, когда она освободится от тела. — Он с сожалением на меня посмотрел. — Я бы не поменялся с тобой местами ни за всю власть на свете, ни за привилегии, ни за богов и богинь, — теперь он посмотрел на Гекату, — бьющихся за собственное выживание в этом мире.

Я похолодел, перевел взгляд на Гекату, а с нее опять на Меандра. Она ничего не сказала, просто стояла — величественная, гневная, высокомерная.

— Мироначальник, люди ждут, — послышался голос Кабаньего Клыка. Он стоял близко ко мне, говорил мне на ухо, и я понял, что давно уже стою тут совершенно неподвижно.

А камень… о боги, камень жег меня нестерпимо. Он был почти раскаленный, чуть ли не сиял, но кроме меня, никто не мог ни видеть его, ни чувствовать. Жар струился по моим жилам, по рукам и ногам, по всему телу, все усиливаясь и усиливаясь, словно требуя разрядки — почти сексуальной в своем напряжении.

Я повернулся, посмотрел на Гекату и прошептал:

— Тебе нужен был Меандр. Ты выбрала его.

Меандр меня услышал. Никто больше, только он, и он рассмеялся с царственным презрением.

— Я сразу все понял. Но ты-то как не догадался?

Солдаты смущенно загомонили — они не понимали, что происходит, а только видели, что их мироначальник мешкает. Как я уже упоминал, нет большей угрозу лидеру, чем намек на его неуверенность.

«Делай, что нужно сделать, и побыстрее! — Внутренний голос убеждал меня, даже подгонял, кричал: — Трус! Дурак! Торопись! Твой враг беспомощен! Делай то, что следует, а не то твоя армия поймет, что ты трус, жулик, тень вожака!»

Ничего хорошего в этом не было. Нерешительность парализовала меня, и я с растущим ужасом понимал, что последствия будут катастрофические. Камень неумолимо требовал своего, безжалостные волны его воли накатывали одна за другой на отмели моего сопротивления. А я, проживший не один год, доверяясь только инстинктам, сейчас, когда все инстинкты велели мне убить стоявшего передо мной беспомощного человека — и Геката говорила то же самое, и Кабаний Клык, и каждый человек в толпе говорил мне то же, — в силу своего противоречивого характера решил делать не то, что мне все говорили.

Вдруг я понял, что рядом со мной есть существо, которое ни разу не солгало мне… ни разу не предало, ни разу не завело в сторону от дороги.

Я повернул голову.

И посмотрел на Морданта, ощущая неуверенность и страх.

Он смотрел на меня, а потом очень медленно, как-то лениво… мне подмигнул.

Совсем как матушка тогда.

И вдруг меч у меня в руке стал совсем легким, а вся сила камня сфокусировалась внутри. Моя нерешительность растаяла, и решимость проявилась и обрела форму. Камень в груди жег так, что я едва мог его терпеть, и Геката как-то это почувствовала, потому что закричала:

— Торопись! Торопись! Давай! Ты должен это сделать! Ты же не такой, как этот дурак Беликоз! Ты не такой, как Меандр! Ты — Невпопад! Ты не станешь жертвовать собой!

— Ты права, — сказал я, резко разворачиваясь и взмахивая мечом, который пронзил тело, рассек плоть и кость, полилась кровь, а из груди всех, кто присутствовал во дворе, вырвался крик изумления.

Геката в смятении смотрела на лезвие, которое прошло сквозь ее тело.

— С другой стороны, — холодно сказал я, — не возражаю, если в жертву будешь принесена ты.

Черная жидкость намочила лиф ее платья. Испуганная, растерянная, Геката принялась стучать кулаками по мечу.

— Нет! Нет, нет, нет! — закричала она.

Я толкнул ручку меча от себя, а толпа вокруг меня хранила молчание.

— Ты ведь не преувеличивала, да? Когда сказала, что испугалась. Испугалась, потому что в этом теле ты слабее обычного. Ты смертна. Тебя можно убить… вот так, например… — Я повернул меч в ее груди, и она взвыла куда как громче.

Голова взорвалась болью, невыносимо жег алмаз, протестуя против того, что произошло, и с каким-то чужим инстинктом, преодолевая сопротивление собственного тела, я уперся ногой в живот Гекаты и толкнул ее изо всех сил. Она соскользнула с меча, схватилась за грудь, как-то комически пытаясь затолкать кровь и внутренности обратно в рану.

Я повернулся и крикнул моим солдатам, застывшим в ужасе:

— Солдаты мои! Эта женщина, леди Кейт, совсем не та, какой кажется!

Вперед шагнул Кабаний Клык, потрясенный не менее, чем остальные.

— Сейчас мне кажется, что эта женщина просто умирает от удара мечом в грудь!