Сэр Невпопад из Ниоткуда - Дэвид Питер. Страница 87

Что же до объекта её нападения, то он остался единственным во всём зале, не сумевшим оценить по достоинству забавную шутку, которую над ним проделала девчонка. Ему и пары секунд хватило, чтобы вскочить-таки на ноги. Он свирепо навис над Энтипи, и если бы ей снова пришло в голову съездить его кружкой по лбу, она смогла бы это сделать, лишь встав на табурет.

– А ну ещё разок попробуй! – проревел детина.

– Симон! – крикнула ему барменша, к которой он только что обращался по имени «Мари». – Успокойся, не трать ты на неё время, её надо просто вышвырнуть отсюда. Не ударит она тебя больше, уймись! Потому как...

Женщина не успела ещё договорить, как Энтипи снова замахнулась и попыталась нанести удар, на сей раз в пах своему противнику.

«Разумная и вполне уместная смена тактики», – подумал я.

Вот только детина был начеку: он перехватил её тонкую руку и сдавил своей огромной клешнёй. Пальцы Энтипи разжались, и кружка с грохотом упала на пол. Принцесса испустила вопль досады и боли. Именно в этот момент я твёрдо решил, что мне пора тактично удалиться отсюда, предоставив сторонам улаживать конфликт без моего участия. И разумеется, взгляд Энтипи тотчас же остановился на мне. Впервые за всё то время, что я провёл, стоя в дверях проклятого трактира.

– Невпопад! – заверещала она. – Ты мой телохранитель, мой защитник! Вот и защищай меня!

И тогда все, кто находился в трактире, как по команде уставились на мою скромную персону. Никогда прежде мне так не хотелось стать кем угодно другим, только не самим собой, и очутиться где угодно, только не там, куда меня занесла судьба. Может, стоило попробовать воздействовать на этих грубиянов силой моего природного шарма, попытаться их очаровать? Широко улыбнувшись, я помахал им рукой. Никакого впечатления.

Я напряг воображение. Но ничего путного как назло на ум не приходило. А тем временем здоровяк Симон, трясясь от злости, сделал шаг по направлению ко мне. Некоторые из числа зрителей, сидевших за столиками, радостно захихикали. Они предвкушали новое развлечение. Мне отчего-то вспомнилось, как я выклянчивал у гарпов помилование и те чуть не рыдали от хохота, пока я перед ними распинался. Теперь вот Энтипи как могла повеселила этих мужланов. Находясь в отчаяннейшем положении, мы оба удосужились себя выказать чистой воды комедиантами и распотешили почтённую публику... Стоп! И как же это я сразу не догадался?! Вот он, достойный выход из нового затруднения! Вперёд, Невпопад из Ниоткуда! В порыве вдохновения я схватил с ближайшего стола деревянную ложку с длинной-предлинной ручкой, перебросил посох в левую руку и, сгорбившись и утрируя свою хромоту, медленно побрёл к принцессе.

По пути я выкрикивал омерзительно высоким дискантом:

– Всеконечно и всенепременно я вас спасу, о моя досточтимая леди! Ваш верный рыцарь жизни ради вас не пожалеет!

Весь мой расчёт строился на том, что я в тот момент меньше всего на свете походил на рыцаря: хромоногий сутулый урод в отрепьях, с копной мокрых и спутанных тёмно-рыжих волос, походившей на моток непряденой шерсти и вооружённый ложкой...

«Да он такой же герой и храбрый рыцарь, как эта девчонка – принцесса!» – вот что должны были, по моему мнению, тотчас же подумать все до единого пьянчуги.

Продвигаясь вперёд, я продолжал размахивать ложкой, как если бы это был острейший меч, и пронзительно пищал:

– Я спешу к вам со всех ног, ваше высочество! Вот тебе, разбойник! Получи и ты, негодяй! По заслугам всем вам, недоноски! И так будет с любым, кто дерзнёт протянуть свои грязные лапы к особе королевской крови! – Я кружился на месте, припадая на правую ногу и нанося черенком ложки колющие и рубящие удары воображаемым противникам. А сам тем временем всё ближе подбирался к Симону, который, стоя на одном месте, не сводил с меня остановившегося от изумления взгляда. Ведь я не представлял для него никакой угрозы, я был безвреден, как лист, свалившийся с дерева. По крайней мере это, благодарение богам, до него вполне дошло. Откуда-то из глубины зала послышалось несколько осторожных смешков. Именно на это я и рассчитывал. Доковыляв до Энтипи, я довольно бесцеремонно схватил её за руку и рывком подтянул к себе вплотную.

– Что это за балаган вы устроили? – с досадой набросилась она на меня.

Слава богу, у девчонки хватило ума произнести это шёпотом, наклонившись к моему уху.

Симон повернулся всей своей неуклюжей тушей, чтобы не терять меня из виду. Смех в зале сделался громче. Одна лишь барменша Мари, поджав губы, глядела на нас подозрительно и недружелюбно.

Я обхватил Энтипи за шею и притянул её к себе так, что её ухо очутилось у моих губ. И тихо, торопливо прошептал:

– Слушайте внимательно, чёрт бы вас побрал! Здесь больше двух десятков вооружённых парней, да вдобавок ещё этот Симон, который меня и вас голыми руками укокошит за здорово живёшь! Мне одному с ними нипочём не сладить. Единственная для нас возможность спасти свои шкуры – это притвориться комедиантами, и если вы мне сейчас не подыграете, считайте, что мы оба уже на том свете. У нас только один шанс выпутаться, так не упустите его! – И, возвысив голос, я снова выбросил вперёд руку с зажатой в ней ложкой: – Умри, недостойный, за оскорбление принцессы, наследницы престола! А это тебе, жалкий урод! Вот! Получай!

Энтипи хватило всего нескольких мгновений, чтобы принять единственно разумное решение. Инстинкт самосохранения одержал в её душе верх над заносчивостью и спесью, и она, подбоченившись, выкрикнула:

– Ну что, дерзкие и бесцеремонные сэры?! Знаете теперь, каково иметь дело с моими верными рыцарями, с цветом нашей великой нации?

Сделав неуклюжий выпад, я ткнул черенком ложки в середину груди вконец опешившего Симона. Должен признаться, ощущение было такое, как будто конец черенка упёрся в каменную стену. Я поднял ложку кверху, словно салютуя своей даме мечом, и проблеял:

– Готово! И этот сражён наповал! Так пусть же другим будет неповадно посягать на честь благородной дамы! Доблестный рыцарь не оставит в живых ни одного из наглецов!

Симон так и не сдвинулся с места. Бедняга наверняка впервые в жизни лицезрел подобное действо. Продолжая кривляться и по пути отвешивая поклоны, мы беспрепятственно добрались до двери. Вслед нам неслись одобрительные смешки, слышались обрывки разговоров. Зрители обменивались мнениями:

– Они умалишённые! – утверждал один.

– Да нет, ты разве не понял? Это просто какие-то бродячие актёришки, комедианты. А ведь здорово представляют, скажи-ка?

Я в душе склонён был согласиться с обоими этими мнениями. Да и с любым другим, лишь бы нам позволили убраться отсюда восвояси. Не оглядываясь, я распахнул дверь.

Снаружи всё побелело от снега. И он продолжал падать с небес. Не подумайте только, что сверху срывались лёгкие и редкие снежинки, нет, то, что предстало перед моим исполнившимся ужаса взором, являло собой сплошную стену из необыкновенно крупных, пушистых хлопьев, которые то и дело подхватывал невесть откуда налетавший вихрь и кружил в безумном хороводе. Выйти сейчас наружу значило для нас с Энтипи обречь себя на неминуемую, скорую и мучительную смерть. Ибо одеты мы оба были, мягко говоря, не по сезону...

Без малейших колебаний я с треском захлопнул дверь, повернулся лицом к посетителям трактира и раскинул руки в стороны. Так стремительно и резко, что чуть было не смазал Энтипи по физиономии.

– Друзья мои! – вскричал я с деланным воодушевлением. – Перед вами королевские комедианты! Прошу, давайте вместе поаплодируем Симону, который без всякой подготовки так великолепно нам подыграл! У вас талант, дружище! Настоящий талант актёра! Поздравляю! Поклонитесь же почтённой публике! – Со всей скоростью, на какую был способен, я промчался между столиками к вконец одуревшему Симону, схватил его за руку, напоминавшую окорок, и поднял её кверху.

Мужчины разразились аплодисментами. Кто-то принялся колотить по столешнице металлической кружкой. Отовсюду послышались одобрительные возгласы в адрес Симона и в наш с принцессой. На толстой, глуповатой физиономии здоровяка последовательно отобразились растерянность, смущение и наконец телячий восторг. Детина понял, что неожиданно стал центром всеобщего восторженного внимания. Глупо хихикнув, он стоял теперь перед собутыльниками с таким видом, словно с самого начала уловил смысл происходящего и подыгрывал нам совершенно сознательно.