Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий - Судникова Ирина В.. Страница 8

Король Шведский Карл XII вдруг вознамерился дать сражение под Полтавой вместо 29 июня — 27-го числа и с вечера пред тем днем отдал приказ, чтоб с полуночи вся его армия была в готовности к наступлению и чтобы не обременяла себя запасным хлебом: «В российском лагере его довольно, так смогут досыта наесться». Итак, в назначенный день с полуночи и гораздо ранее солнечного восхода выступил сам из лагеря, а кавалерии велел идти вперед для нападения на отводные российские полки и на конницу. Сделалась тревога и пальба с обеих сторон; донесли Петру, который тогда еще опочивал, что шведы уже наступают и атакуют наши отводные посты и конницу. Его Величество, вскочив, спросил:

— Сегодня 27-е число?

— Так, Ваше Величество, — отвечали.

— Как же говорили на 29-е число? Так, знать, он переменил и тем хочет нас нечаянно уловить.

Между тем, выйдя из палатки, слышит уже сильную пальбу с редутов: пушечную и ружейную, тотчас повелел полкам своим выступить из лагеря, а сам возвратился в палатку, сказав: «Я скоро сам к полкам буду». Немедленно вооружился и принес теплую молитву к Всевышнему, вышел и сказал: «Теперь на начинающего Бог, а по Нем и мы!» — и с тем сев на лошадь, поскакал предводительствовать своею армиею и ободрил всех своим присутствием. Вскоре и шведы, устроившись, подступили к фронту русской армии, и началась тут генеральная баталия. Легко можно каждому себе представить, что она была с обеих сторон не менее отчаянная, как и жестокая. Сохраняя жизнь и здравие Государя, воины просили, чтоб он щадил себя и в себе надежды российские: если же ему смерть не страшна, то помыслил бы, что им всем и Отечеству потеря его страшна. На это он объявил им:

— Вы поставлены теперь вооруженные не за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой и за народ российский, и поэтому не страшитесь славы неприятельской, но помните — сколько раз он был от вас самих побежден, следовательно и ныне, по храбрости своей, победить можете.

Тут Петр Великий оказывал в себе все то, что делает самых великих полководцев: удивительную храбрость, неустрашимую бодрость в самых крайних бедствиях и чрезвычайное присутствие разума в самом жару действия, не устрашили его простреленные на нем в разных местах платье и шляпа. Итак, шведы, будучи приведены в расстройство, начали отступать с непрерывным уроном, место сражения и весь неприятельский лагерь были завоеваны вооруженною рукою.

28 июня, в 4 часа утра, по повелению Государя начали делать две могилы: одну для офицеров, а другую для унтер-офицеров и рядовых. К 6 часам могилы были готовы, войска были выстроены в каре около могил, и сам Царь вышел на поле. В присутствии его сложили тела в могилы и началась погребальная панихида. Петр Великий присоединил голос свой к голосу клироса, но часто пение его было прерываемо слезами при одном воспоминании этого события: не слабый, не безсильный муж плакал здесь над могилой, но муж железной воли, гений, преобразователь России.

По окончании панихиды Царь обратился с прощальным словом к убиенным, сделал три земных поклона и первый начал их засыпать землею.

Когда насыпали курган, Царь своими руками водрузил на нем крест с надписью: «Воины благочестивые, за благочестие кровью венчавшиеся, лето от воплощения Бога Слова 1709. июня 27 дня»; и тогда же издал Указ «О вечном поминовении убиенных во веки». И каждый год 27 июня (10 июля н.с.), в день памяти преподобного Сампсона, совершается из города Полтавы крестный ход на могилу, и народ тысячами стекается с окрестных мест и молит Господа о вечной памяти их и виновника славы России под Полтавой.

Теперь уже на кургане стоит другой крест из светло-серого гранита, почти 11 аршин вышиною, и на нем еще другая надпись: «А о Петре ведайте, что жизнь ему не дорога: была бы жива Россия, вера и благоденствие ваше» (из приказа Петра перед Полтавскою битвою). Там же стоят большой каменный храм (в память преподобного Самсония), двухклассная церковно-приходская школа и два приюта для странников.

На другой день Полтавской битвы представлены были Государю все знатные шведские пленники. Он принял их милостиво, отдал шпаги и сожалел об их несчастий, а также немиролюбивом их короле. Потом угощал в шатре своем фельдмаршала Ренншильтда, графа Линца и прочих генералов, и пил за здоровье их с достопамятным изречением: «Я пью за здоровье моих учителей, которые меня воевать научили!» Выхваляя мужество и храбрость Ренншильтда, пожаловал ему свою шпагу. (2)

В 1714 году Государь, будучи на Финском заливе с флотом на пути от Гельсингфорса к Аланду, претерпел великую опасность, угрожавшую самой жизни: ночью поднялась жестокая буря, и весь флот находился в крайней опасности, все думали, что погибнут. Его Величество, увидев робость корабельщиков своих, решился сесть на шлюпку и ехать к берегу, зажечь там огонь, чрез что дать знать близость берега. Бывшие на корабле офицеры, ужасаясь отважности Государя, все пали к ногам его и неотступно просили, чтоб он отменил такое крайне опасное намерение и чтоб повелел им это исполнить. Но Государь, показывая подданным на море безстрашие, не послушал их, сел с несколькими гребцами в шлюпку и поплыл. Рулем Его Величество управлял сам, а гребцы работали сильно в гребле, но, борясь долго против волн, они начали ослабевать и уже ожидали гибели. При таком их отчаянии, Петр встал с места и в ободрение кричал им: «Чего боитесь, Царя везете! Кто велий, яко Бог! Бог с нами, ребята, прибавляйте силы!» Такая речь возобновила мужество во всех; пробился он сквозь валы до берега, куда выйдя, зажег огонь и тем дал знак флоту, что он счастливо туда прибыл и что они также недалеко от берега. Государь, весь измоченный водою, обогревался у огня с гребцами и спросил: «Есть ли на морской шлюпке сбитень и сухари?» Ему подали, он выпил стакан, съел сухарь, велел выпить стакана по два матросам и потом заснул близ огня под деревом, покрывшись парусиною. (2)

В одной мещанской семье, переселенной из Серпухова, по прозванию Ямщиковы, занемог старший сын сухоткою. Государь начале болезни узнает об этом и присылает к больному своего лекаря, а чтобы по старинным предрассудкам не пренебрегали они его предписаниями, то чрез несколько дней сам навещает больного, приказывает ему и старику отцу его, чтоб они исполняли в точности все приказы лекарские и что сам он за ними надзирать будет. В самом деле, Государь, когда бы ни выезжал для осмотра работ, бывал и у больного, что благоволил продолжать до самого выздоровления Ямщикова. В один из таких приездов Петр увидел старика, отца семейства, метущего двор. Странно это показалось Его Величеству, он говорит, что такого рода работа ему, как отцу семейства и человеку старому, неприлична.

— Уж не принуждают ли тебя дети твои к таким работам? — спросил его Государь.

— Нет, надежа-Государь! — ответил старик. — Они еще удерживают меня от работы, но я не привык быть без дела, и пока силы мои есть — тружусь, а эта работа по моим силам.

Государь похвалил его за это, однако, войдя в избу, спрашивает детей его, особенно старшего, больного: не заставляют ли они работать старика, своего отца? Но все подтвердили справедливость слов отца.

— Рад я, — сказал Государь, — что ошибся в моем заключении, но если бы узнал, что нет от вас должного к отцу почтения, то вы бы испытали весь гнев мой.

В продолжение таких посещений Государь заставал иногда семью за обедом и обыкновенно говаривал «хлеб-соль», а однажды благоволил с ними и отобедать. (2)

На Мясницкой улице, где ныне дом Барышникова, жил дьяк Анисим Щукин, которого Петр I удостаивал доверенности. Женясь на богатой и достойной невесте, он возгордился пред родственниками, а к отцу, бывшему в крайней бедности, начал оказывать презрение, и в день Сошествия Сятого Духа, развеличавшись, приказал слугам своим согнать его со двора. Бедный старик в рубище, идя по Мясницкой, рассуждал в слезах о причиненной сыном обиде и не заметил Государя, ехавшего в одноколке. Петр, остановив его, узнал все подробности и приказал ему стать (как говаривали) на запятках. По приезде в дом Щукина, поставил старика за дверью в сенях, а сам, войдя в горницу, полюбопытствовал расспросить хозяина, посещением обрадованного, о его родственниках, когда же Щукин объявил, что никого из них не запомнит и что отец давно умер, то Царь, выведя старика, обличил непокорного сына, в наказание повелел ему на месте обветшалой иностранной кирки выстроить своим иждивением церковь (что ныне Никола на Мясницкой) во имя Сошествия Святого Духа, в тот день празднуемого, и при этом сказал: