Еврейское остроумие. Чисто еврейская профессия - Белочкина Юлия Вадимовна. Страница 16

— Кто сегодня платит за кофе? — полюбопытствовал Абрам.

— Ты.

— Почему?

— Потому что я тобой угощаюсь, — отвечал мудрый Яша.

— Почему ты угощаешься мною?

— Потому что я старше!

Это был торжественный момент… Две куртажных расписки, покоившихся в карманах братьев Гидалевичей, были большими, важными бумагами: эти бумаги приносили с собой всеобщее уважение, почет месяца на четыре, сотни чашек кофе в громадном уютном кафе,

несколько лож: в театре, к которому каждый одессит питает настоящую страсть, ежедневную ленивую партию в шахматы «по франку» и ежедневный горячий спор о Марокко, Китае и мексиканских делах.

Братья сели за дальний столик, потребовали кофе и, весело подмигнув друг другу, вынули свои куртажные расписки.

— Ха! — сказал Яков. — Теперь посмотрим, как мой субъект продаст свой дом помимо меня.

— А хотел бы я видеть, как мой покупатель купит себе домик без Абрама Гидалевича. Братья придвинулись ближе друг к другу и заговорили шепотом…

Из того угла, где сидели братья Гидалевичи, донеслись яростные крики и удары кулаками по столу.

— Яшка! Шарлатан! Почему твоего продавца фамилия Огурцов?

— Потому что он Огурцов. А разве что?

— Потому что мой тоже Огурцов!!! Павел Иваныч?

— Ну да. С Продольной улицы. Так что?

— Ой, чтоб ты пропал!

— Номер тридцать девятый?

— Да!

— Так это же он! Которому я хочу продать твой дом.

— Кому? Огурцову? Как же ты хочешь продать Огурцову дом Огурцова?

— Потому что он мне сказал, что покупает новый дом, а свой продает.

— Ну? А мне он говорил, что свой дом он продает, а покупает новый.

— Идиот! Значит, мы ему хотели его собственный дом продать? Хорошее предприятие. Братья сидели молча, свесив усталые от дум, хлопот и расчетов головы.

— Яша! — тихо спросил убитым голосом Абрам. — Как же ты сказал, что его фамилия начинается на «це», когда он Огурцов?

— Ну, кончается на «це»… А что ты сказал? На «бе»? Где тут «бе»?

— Яша… Так что? Дело, значит, лопнуло?

— А ты как думаешь? Если ему хочется еще раз купить свой собственный дом, то дело не лопнуло, а если один раз ему достаточно — плюнем на это дело.

— Яша! — вскричал вдруг Абрам Гидалевич, хлопнув рукой по столику. — Так дело еще не лопнуло!.. Что мы имеем? Одного Огурцова, который хочет продать дом и хочет купить дом! Ты знаешь, что мы сделаем? Ты ищи для дома Огурцова другого покупателя, не Огурцова, а я поищу для Огурцова другого дома, не огурцовского. Ну?

Глаза печального Яши вспыхнули радостью, гордостью и нежностью к младшему брату.

— Абрам! К тебе пришла такая гениальная идея, что я… сегодня плачу за твое кофе!

Хоронят олигарха. Гроб стоит. Собрались друзья.

Подходит к покойнику Гусинский, достает портмоне, извлекает 200 долларов, кладет в гроб и скорбно отходит.

Затем к гробу подходит Потанин, достает портмоне, кладет 200 долларов, отходит.

Наконец подбегает Березовский. Достает чековую книжку, выписывает чек на 600 долларов, кладет, забирает 400 баксов наличными, отходит.

* * *

Рабинович открыл дешевую комнату страха: темно и кругом грабли.

Рабинович за бесценок купил разорившуюся типографию, взял ссуду в банке и хвастливо заявил, что за месяц поправит дела. Действительно, через месяц он рассчитывается с банком и даже кладет немного на депозит.

— Эй, откуда у тебя деньги? — спрашивает знакомый кассир.

— Заработал! В тот же день, как я получил ссуду, закупил вагон клозетной бумаги. Потом дал объявление в газету: «Напечатаю портрет вашего врага на туалетной бумаге!»

* * *

Еврей устраивается на работу.

— Скажите, а вы владеете эсперанто? Мы ведем на нем переписку с некоторыми партнерами.

— Владею? Да я там жил три года!

* * *

Ростовщик Гринфилд гуляет по парку. К нему подходит старый кутила:

— Господин Гринфилд, вы прекрасно выглядите. Я только что встретил вашу драгоценную семью. Ваши прелестные дочери…

— Господин полковник, оставим подробности! Сколько и на какой срок?

* * *

Берлинский еврей Грюн перебрался в Париж. Там он разбогател. Его бывший компаньон Левбаум пишет ему, что неплохо бы вернуть те деньги, которые он одолжил у него на раскрутку дела в Париже. Грюн посылает ему телеграмму:

«Только после того, как вы нам вернете нам Эльзас и Лотарингию!»

Ввиду свойственной этой нации изворотливости многие евреи достигали немалых высот в адвокатуре.

Молодой адвокат спрашивает старого:

— Господин Розенблюм, назовите самый удачный день в вашей карьере.

— Самый удачный день был, когда я выиграл пять судов подряд.

— Но как такое могло быть!

— Очень просто. Я ехал в купе с владельцем Гданьской судоходной компании, и мы решили расписать пулю…

* * *

Молодой человек окончил юридический факультет и устроился в солидную фирму.

— Значит так, будете наполнять чернильницы, собирать бумаги и подметать пол, — перечисляет старший партнер.

— Но я же учился в университете! — возмущается парень.

— Ах так! Тогда подайте мне веник, первый раз я покажу вам, как это делается.

* * *

Адвокат Коган, своему зятю, тоже юристу:

— Приданого за моей красавицей Анной я давать не стану. Но я передам тебе одно дело о наследстве, на котором можно хорошо заработать.

Спустя два месяца зять гордо сообщает:

— Я выиграл процесс, с которым вы возились целых пять лет!

— Мишугинер! — с ужасом отвечает Коган. — Вы же могли пожить с него еще пять лет!

* * *

Молодой адвокат сообщает клиентке:

— Я сумел договориться с вашим мужем, условия развода устроят вас обоих.

— Устроят обоих?! — возмущается дама. — Так я и сама могла бы договориться!

* * *

В почтовом отделении лысоватый мужчина средних лет стоит у прилавка и методично ставит штампик «С любовью!» на ярко-розовые конверты с изображением сердечек. Потом он достает флакончик и начинает на конверты прыскать духами. Любопытный посетитель подходит к нему и спрашивает, что это он делает. Мужчина отвечает:

— Да вот, отправляю тысячу валентинок с подписью «Угадай, от кого?»

— А зачем?

— А чтоб не сидеть без работы. Позвольте представиться, Хаймович, адвокат по бракоразводным делам.

* * *

Адвокат Хаймович защищает подозреваемого в умышленном убийстве жены.

— Господа присяжные, я не стану отрицать, что мой подзащитный заправил салат синильной кислотой. Но он сделал это не нарочно! Вот что происходит, когда мужчина вынужден заниматься кухней!

* * *

Шмуль приходит к адвокату Хаймовичу:

— Я хочу подать жалобу на Янкеля Фрида. Он обозвал меня носорогом.

— И где это произошло?

— В синагоге, при всем кагале!

— Когда?

— В позапрошлом году.

— И вы пришли с этим только сейчас?!

— Ну да. Недавно я был за границей, и там в зоопарке впервые увидел носорога.