Грешные желания - Дэвис Мэгги. Страница 41

Прошло уже несколько часов. Она по-прежнему ждала.

Началось все с того момента, когда ее против воли втащили в машину жрицы. Несколько глотков крепкого рома убедили Габи в том, что ничего плохого нет в том, что она всего на несколько минут заглянет на празднество в храме ялохи на Калле Охо.

То, что произошло потом, привело ее в легкое замешательство. Габи тем не менее старалась не придавать этому значения. В конце концов, что, собственно, менялось от того, что вместо ее собственной несколько влажной одежды ее нарядили в лазурно-золотой воздушный шелк, прозрачный, как капли дождя?

Вела ли она себя безрассудно? Габи что-то припоминала об ужине вместе с Доддом. Из-за шумного веселья, странной эйфории, творившейся на празднике, она забыла обо всем.

Габи подкупали неподдельная теплота и предупредительность гостей. Все вокруг казались счастливыми. Не оставалось ни малейших сомнений, что они стремились передать ей свое радостное настроение.

— Ничего плохого, все хорошо, — пообещала крошечная жрица, когда Габи облачилась в шелковое одеяние сантерии. — Милая, радуйся, тебя ждет только добро. Дурная полоса завершилась. Все образуется, вот увидишь. — Иби Гобуо маленькой ладошкой погладила груди и руки Габи, набросив ей на шею нити бисера и ракушек. — Чанго, он заждался свою прекрасную Ошун, — горячо сказала старуха. — Ты сделаешь его счастливым.

Влажный морской бриз звенел в снастях больших парусников. Под шепот сотен колыхавшихся корабельных линей ялоха, шедшая впереди, взывала к своим африканским богам на своем таинственном наречии.

Габи остановилась, нерешительно оглядываясь, но телохранитель жрицы, шедший в конце маленькой процессии, осторожно подтолкнул ее сзади.

Старуха несла с собой бумажный пакет с открытой бутылкой рома. Время от времени она прерывала свои заклинания, чтобы приложиться к горлышку. Набрав полный рот крепкой жидкости, она затем разбрызгивала ее по воздуху. Время от времени порывы морского ветра относили добрую часть рома на Габи и шедшего за ее спиной телохранителя, но Иби Гобуо ни разу не остановилась.

— Мы идем на другой праздник? — спросила Габи.

Там, где они только что были, ее окружали люди, чей оттенок кожи колебался от цвета беж до черного, как сажа. Их невероятное дружелюбие и неизменное внимание к Габи создали у нее впечатление, что празднество устроено в ее честь. Она чуть споткнулась у ступени, ведущей на последний залитый тусклым светом мостик. Перед ними возвышались корпуса гигантских моторных яхт, напоминающие тела спящих китов.

Шедший позади телохранитель в черной ветронепроницаемой куртке и темном костюме, казалось, растворялся во мраке. Габи и сморщенная жрица сантерии, напротив, представляли собой яркие, будто карнавальные, фигуры. На Иби Гобуо был синий бархатный тюрбан с длинными перьями белой цапли. На Габи — все тот же лазурно-золотой наряд, не скрывавший отсутствия под ним нижнего белья. Великолепно сложенные ноги эффектно обрисовывались под тканью при каждом движении Габи, сквозь льнувший к грудям воздушный шелк отчетливо виднелись розовые соски.

Ялоха остановилась, распыляя в воздухе остатки рома. Ветер подхватил разлетающиеся мелкие капли и бросил их в лицо ее спутников.

— Как насчет морской прогулки? — предложила Габи, сообразив, что они пришли на причал.

— Она несет пьяную чушь, — неодобрительно произнес по-испански за их спинами телохранитель.

Ялоха повернулась лицом к Габи.

— Ты очень красивая мунделе. — Ее морщинистое лицо светилось экстатическим огнем. — Ты делаешь Чанго очень счастливым.

Жрица пригладила волосы девушки. Голубые и золотистые ленты были вплетены в тоненькие косы, к которым прикреплялись нити с морскими ракушками, фальшивым жемчугом и чуть-чуть увядшими цветами. Ялоха обеими руками в последний раз дернула ее за косы, отчего ракушки и жемчужины весело загремели.

— Богиня радуги! — возбужденно прошептала ялоха. Ее глаза искрились. — Подобно прекрасной Ошун, ориша любви.

Габи была так ошеломлена, что плохо помнила, что произошло потом. Морской ветерок, пронесшийся над открытой водой, подхватил тонкую шелковую материю и заставил девушку затрепетать.

Телохранитель ялохи достал из кармана куртки маленькую свечку, запалил при помощи зажигалки и вручил ее Габи. Старуха торопливо взяла девушку за руку и повлекла к коротким деревянным сходням.

— А вот и он! — В блестящих черных глазах старой жрицы, казалось, стояли слезы восторга. — Твой повелитель ждет, прекрасная Богиня радуги! — Перья белой цапли сильно колыхнулись. — Ступай же к Чанго!

— Мне что-то кажется… — начала было Габи, но старуха энергично подтолкнула ее вперед.

— И не упади со ступенек.

Габи неохотно двинулась вверх по сходням. На полпути девушка обернулась, чтобы попрощаться, но ялоха издала такой хриплый болезненный вопль, что она поспешила дальше.

Габи сама не заметила, как под ее ногами оказалась палуба яхты. Она почувствовала аромат морской воды, услышала мелодичные звуки волн, плескавшихся о корабельные снасти. Габи ладонью прикрывала свечу, чтобы не погас трепыхающийся огонек, и стала спускаться по узким ступеням. Очутившись в тесном коридоре, где веяло прохладой от кондиционеров, Габи аккуратно прикрыла за собой лестничную дверь.

Судно внезапно поднялось на гребне волны, и девушка пошатнулась, едва не потушив свечу. Она блуждает по чьей-то яхте, как во сне подумала Габи, посреди ночи и не вполне трезвая. Если кто-нибудь наткнется на нее, то наверняка вызовет полицию.

Чанго, размышляла она. Духи, поселившиеся на чердаке. Минотавр, поджидающий в центре лабиринта. Гораздо проще было бы пройти по коридору и посмотреть, кто скрывается в его конце, чем поворачивать назад и искать обратную дорогу к Палм-Айленду.

Скользя свободной рукой по стене, Габи шла до тех пор, пока не очутилась у открытой двери. Она немедля переступила через порог.

В помещении, также освещенном свечой и по своим размерам напоминающем отдельную каюту, стены были обшиты деревянными панелями, а на полу лежало упругое ковровое покрытие. В центре стояла кровать — не узкая койка, а настоящая, достойная роскошной яхты кровать, обвешанная шелковыми лентами, которые медленно колебались, точно подкрашенный пламенем туман, клубясь и задираясь при каждом плавном вознесении корабля на гребень набегавшей волны. Повсюду распространялся запах парфюмерии и цветов, гардений и сандалового дерева. Туберозы, мускус. Габи знала, что под колеблющимся алым шелком она увидит Чанго….

В воздухе вместе с ароматом цветов носилось эхо таинственных заклинаний ялохи. Габи поставила свечу на стол и, раздвинув шелковые ленты, склонилась над кроватью.

Она уже не удивлялась, почему оказалась здесь. Ее не смущало, что кто-то сказал: «Ступай к нему, мунделе, и сделай его счастливым». Это было самым сокровенным желанием, томившимся в тайнике ее сердца. Неужели лишь во сне ей дано воплотить его? Конечно, в реальной жизни она никогда не посмела бы явиться к Джеймсу Санта-Марину.

Габи качнулась при неожиданном движении огромного судна, и пламя свечи дрогнуло вместе с ней. Чанго, прекрасный, таинственный и всемогущий. Стоило лишь взглянуть на лежащего перед ней мужчину, и не оставалось сомнений в том, что ему присущи все эти качества. Будто он и вправду во время сна собирал вокруг себя громы и молнии.

Безумие даже думать о любви с ним, решила Габи, присаживаясь на край кровати, но не в силах была оторвать от него глаз. В нем были нежность и огонь. Он лежал, раскинувшись на спине, его обнаженные ступни с длинными пальцами покоились рядом с Габи, сильные стройные ноги поросли густыми черными волосками.

Яхта повернулась, и Габи оперлась одной рукой на кровать. От узких мускулистых бедер ее взгляд перешел к черным мягким волосам в паху. Нет, отнюдь не все в его теле отличалось грациозностью; сейчас Габи хотела сравнить его с буйволом.

Взгляд ее продолжал блуждать по плоской поверхности живота, по мощной груди с выступавшими под золотистой кожей мускулами. На его шее висела тонкая золотая цепочка с медальоном святого Христофора. Габи склонилась ниже, рассматривая его лицо: резко очерченные скулы, прямой нос, закрытые глаза с густыми черными ресницами, губы, способные то кривиться в надменной усмешке, то складываться в нежную улыбку. Была еще одна подробность, раньше ускользавшая от ее внимания: тени усталости под его глазами.