Телохранитель - Дэвис Мэгги. Страница 42

Курт не мог скрыть своего раздражения.

— Послушай, — произнес он, — когда кидают камень в воду, по поверхности расходятся круги. Пусть даже какая-то дура и убила своего любовника. За расследование взялась полиция, они начнут копаться, совать всюду свой нос и непременно захотят узнать, кто ее друзья, с кем дружил убитый, ее адвокат потребует вызова свидетелей. Они доберутся до всех!

Он помолчал, наблюдая, как она, сидя на кровати, надевает босоножки на высоких каблуках.

— Когда здесь, в Палм-Бич, заваривается такая каша, все стараются быть в это время подальше отсюда. Пойми, Франческа, ни мне, ни тебе, которые знавали Берни и маленькую Эльзу, разговаривали с ними на вечеринках, заглядывали к ним в клинику, лучше не попадаться на глаза полиции. Понятно тебе?

Она покачала головой, чувствуя, что он говорит далеко не все, и спросила:

— Но почему я не могу пойти с тобой? Я ведь могу помочь тебе на яхте. И куда ты поплывешь на «Фрейе»?

— Нет, — коротко и решительно произнес он.

Франческа поняла, что спорить бесполезно. Курт притянул ее к себе, поцеловал, и они расстались.

Дороти Смитсон появилась в поместье в пятом часу утра. Только начинало светать, но в особняке были освещены почти все окна. Курт Бергстром взял «Порше» и унесся в порт, где на рейде стояла «Фрейя». Джон Тартл, предупрежденный Ларри, ночным охранником, с удивительной быстротой появился в доме, едва Франческа вошла в свою комнату. Делия Мари тоже была на ногах и готовила завтрак. И даже миссис Шенер, в своем неизменном розовом форменном платье, хотя и в шлепанцах, наполнила для Франчески ванну.

В этот ранний час телефоны авиакомпаний были постоянно заняты. Похоже, все обитатели Палм-Бич тоже собирались в дорогу. Дороти Смитсон готовила программу поездки в Нью-Йорк и посещения Фонда Бладвортов. Известие об убийстве доктора-диетолога ее совершенно не взволновало, но, когда Франческа передала ей совет Курта на какое-то время уехать, она тихонько присвистнула.

— Что все это значит? — в отчаянии воскликнула Франческа. — Почему все кругом знают, что происходит, но только не я?

— Не знают, — ответила секретарша. — Могут только догадываться, но, когда происходит что-нибудь подобное, стараются находиться подальше от города.

— Я почти не знала этих людей!

— Но они скорее всего знали вас. И в этом все дело, — спокойно объяснила Дороти. Она принялась доставать из ящиков стола мелкие вещи Франчески и складывать их в дорожную сумку. — Не забывайте, вы наследница состояния Бладвортов и вам нельзя быть причастной к какому-нибудь скандалу. Всякий раз, когда ваша фамилия появляется в газетах, ее могут прочитать акционеры и спросить, в чем дело. Вам когда-нибудь приходилось слышать выражение «Осторожность — лучшая доблесть»? Стало быть, как только что-то случается — прочь из города.

— Не могу согласиться с этим, — возразила Франческа, обводя взглядом спальню.

В комнате царил полный беспорядок, и Франческе пришло в голову, что со стороны ее можно принять за преступника, спасающегося от правосудия. Никто из домочадцев не обращал на нее ни малейшего внимания: миссис Шенер, раскрыв дверцы шкафов, отбирала туалеты, которые могли понадобиться в Нью-Йорке, ночной охранник уже начал сносить вниз упакованные чемоданы. Франческа снова подумала, что куда меньше понимает в происходящем, чем прислуга «Дома Чарльза».

Делия Мари внесла поднос с завтраком, и Франческа села за стол. Уже почти рассвело. Зазвонил телефон, она взяла трубку, протянутую ей поварихой, и прижала ее плечом к уху, пытаясь одновременно намазать маслом кусок хлеба.

В трубке послышался вежливый голос Герберта Остроу:

— Как я понимаю, вы все уже знаете. Я хочу сказать — про Эльзу. Едва прорвался к вам, у вас на коммутаторе сидит сущий зверь, но я догадался, что вы уже не спите.

— Что происходит, Герберт? — воскликнула она. — Вы знаете, чем мы сейчас занимаемся? Собираемся уезжать в Нью-Йорк.

— А где Курт? — спросил писатель.

— Ушел в море на «Фрейе». А я отправляюсь на специальное заседание совета директоров Фонда Бладвортов, хотя они там, в Нью-Йорке, еще понятия не имеют об этом заседании! Нам удалось достать билеты только на восьмичасовой рейс из Джексонвилла. Вы можете представить себе, что все билеты на рейсы из аэропорта Палм-Бич были проданы уже в два часа ночи? Что происходит? Знает это хоть кто-нибудь?

— Убийство. Я хочу сказать, Эльза застрелила Биннса, — сказал писатель. — Это скоро появится в газетах. Скорее всего они с Берни давно ругались, у них все шло наперекосяк, и она не выдержала. У него была любовница много моложе ее. Эльза, по сути, содержала его, помогла ему издать эту книгу про диету, добывала приглашения на лекции, финансирование для клиники. — Герберт Остроу вздохнул. — Понимаете, над Берни давно сгущались тучи. Думаю, вы знаете, над ним уже с год висело обвинение в применении его любимых поливитаминных инъекций, а в их составе были амфетамины. Мне объяснили, что они могут значительно снизить вес, правда, заодно и нанести непоправимый вред.

— О господи! — только и сказала на это Франческа.

Понемногу картина начинала проясняться. Ей вспомнились слова Баффи Амберсон, что лучше сразу обратиться в «Золотые Ворота», чем к Берни. Очевидно, после посещения его клиники люди становились постоянными пациентами «Ворот». Франческа, понизив голос, спросила:

— Герберт, а что будете делать вы? Вы же их хорошо знали, правда?

Она услышала его смешок.

— Я зарабатываю себе на жизнь пером, мадам, и не могу уехать из города, когда в нем происходит что-то интересное. Я уже был в местной тюрьме, пытался встретиться с Эльзой, взять у нее интервью для журнала, потому что это будет громкая история: множество людей прочитали книгу Берни, многие помнят его по практике в Вашингтоне. Но Эльза в ужасном состоянии, никого не желает видеть. Да мне и незачем уезжать из города. Я не принадлежу к жителям Палм-Бич, которые настолько богаты или известны, что скандал может им повредить. Так что поговорим лучше о вас. Надеюсь, вы не собираетесь уехать надолго? Мы договорились просмотреть бла-двортовские архивы.

Секретарша знаком дала понять, что кто-то еще жаждет поговорить с Франческой по телефону, и она едва успела произнести: «О, Герберт, я скоро вернусь, обещаю вам!», — как линия разъединилась.

В трубке раздался голос Баффи Амберсон:

— Черт возьми, Франческа, к тебе не прорваться! Весь Палм-Бич висит на телефонах, а еще толком и не рассвело. Ну и дела! У Джинки никто не отвечает. Он, наверное, первым рванул отсюда. У него ведь собственный самолет.

— Баффи! — воскликнула Франческа. — Ты где? В Форт-Лаудердейле? Доктор Раушенберг…

— Франческа, слушай меня! — Баффи едва не кричала в трубку. — Я сломя голову прибежала в аэропорт, чтобы успеть на самолет! Уже объявили посадку, у меня нет времени на разговоры, но я хотела сказать, что позвонила Джоку, мы решили, что надо на какое-то время уехать из Палм-Бич, пока здесь все не утихнет. Джок считает, что дело Эльзы будет муссироваться в прессе, потому что книга Берни стала бестселлером, и все такое. Боже мой, кто бы мог подумать, что тихоня Эльза застрелит Берни! А теперь о ней будут писать во всех газетах, ей придется давать показания, чем Берни занимался помимо клиники, которая была просто прикрытием для…

— Но тебе нельзя уезжать из «Золотых Ворот»! — в свою очередь, закричала Франческа. — Как дела…

Она хотела спросить, как обстоят дела с лицом, но подруга, очевидно, не хотела этого слышать, потому что перебила ее:

— Франческа, как ты думаешь, почему она это сделала? Говорят, она расстреляла в него всю обойму! Но Джок говорит, что Эльза была способна на такое. Слушай, мне надо бежать, — спохватилась Баффи. — Посмотрела бы ты, сколько народу стоит в очередь на самолет, и это ранним утром! Похоже, половина города смывается. — И после короткой паузы: — Мне придется позже связаться с тобой по поводу счета за операцию. Раушенберг сделал все просто великолепно, жаль, что ты не можешь этого увидеть. Ладно? Всего, мне пора!