Пёс во тьме (ЛП) - Хенди Барб. Страница 53

— Где Леанальхам? — Спросила она.

Если бы Малец не знал лучше, он бы подумал, что Бротан выглядит напряженным.

— Она смотрит книги в гостиной, внизу, — ответил он. — Она оказалась решительной, я не осмелился отрывать её.

Магьер кивнула и направилась к двери.

— Я пойду к ней.

Нет… Позволь мне.

Магьер остановилась и взглянула в его сторону. Когда Малец встретил ее взгляд, она не стала спорить. Он выскользнул, как только Бротан отступил в сторону.

Он услышал за спиной, как Магьер проговорила— «Малец»…

— Да, я вижу, — смекнул Бротан.

— Не волнуйся, он никогда не оторвёт ее от книги.

Интересно, что за неожиданный интерес появился у Леанальхам относительно учёных и книг, подумал Малец и направился вниз. К счастью, он обнаружил, что мудрецы оставили ее в покое, когда заглянул через открытую арку и нашел девочку, вглядывающуюся в залатанные мягкие кресла и старые, потёртые книжные шкафы.

Леанальхам медленно приблизилась к шкафу у дальней стены ближе к переднему окну и провела по переплетам книг своими тонкими пальцами.

Малец оставался наполовину скрытым за аркой и просто наблюдал за ней. Это было обманчиво, но он не хотел упустить шанс окунуться в её воспоминания, пока она не знала о нем.

* * *

Девушка, которую все называли Леанальхам, смаковала тихое одиночество в чужой и чуждой маленькой комнате, заполненной книгами. Даже в то время, когда она скрывалась в каюте корабля, Бротандуиве всегда мог вернуться туда в любой момент. В этом человеческом месте, наполненном старой мебелью было так тихо, что она могла свободно дышать.

Книги не были известны среди ан’Кроан, некоторые переплёты были сделаны из дерева. Свёрнутые в рулоны свитки в деревянных цилиндрических бесшовных футлярах были больше ей знакомы. Она не могла разобрать большинство слов на обложках книг, хотя и написанные на нуманском, в основном попадались языки, которых она не знала, никогда не видела, не говоря уже, чтобы слышала. Наткнувшись на корешок с одним плохо, неправильно написанным словом, ей показалось, что это был ее собственный язык, она вытащила книгу.

Это было не просто странно сформированный эльфийский, это было слово, которое она впервые услышала только после прихода на землю Винн Хигеорт.

— … Лхоин’на.

В лучшем случае, это означало, что-то вроде «поляны», со ссылкой на эльфов этого континента, о существовании которых до недавнего времени она даже никогда не знала. Она не могла разобрать другие слова в названии, а раскрыв книгу, поняла, что может понять только каждое третье слово.

Книга была написана людьми на скверном, что называется Эльфийском языке, или языке ан’Кроан. Было много рисованных иллюстраций, некоторые с выцветшими цветами, изображающие вазы, чаши, кубки и прочие вещи. Чем больше она разбирала этот бедный эльфийский, тем больше она видела ошибок, повторяющихся снова и снова. Текст начал терять смысл.

Автором был не тот человек, который мог достаточно хорошо говорить на эльфийском языке, чтобы написать его. Это был, как Винн сказала однажды, еще один «диалект». Зачем «эльфам», независимо от того, как они себя называют, говорить на другом языке или его форме?

Чем больше она разбирала слов, тем скорее поняла, что книга была об истории керамики… ремесла таких же людей, как ее собственные люди, но так сильно отличавшиеся от них. Трудно было представить себе другой народ, тех, кто не ан’Кроан (те, кто нашей крови). Она выросла, полагая, что ее народ были теми, кого люди называют эльфами.

Девушка опустилась в кресло с выцветшей обивкой, листая страницу за страницей, и наконец, наткнуться на то, что, казалось частью рассказа об искусно созданном наборе из пяти ваз, однажды похищенным у эльфов этого континента…

Она остановилась, вглядываясь более тщательно в следующие два слова. Казалось, они вообще не имеют смысла.

Вазы были украдены у эльфов… Лхоин’на… из миссии Гильдии, человеческим вором.

Леанальхам оглядела все книги. Есть Гильдии или миссии для эльфов, а не только для людей?

Она посмотрела на историю, обдумывая это. По-видимому, группа защитников Лхоин’на, под названием «Шейиф», пошла по следам воров, чтобы вернуть вазы. Этот термин был ей уже немного знаком.

На её языке, истинно эльфийском, корень слова séthiv означает «спокойствие» или «безмятежность», или, по крайней мере, что-то близкое из того, что она знала на нуманском от Винн и более знакомом белашкийском, которому Леанальхам научил ее дядя. Если это так, то слово защитник Лхоин’на было странным по сравнению с «анмаглахк», что означает «похитители жизни»: они забирают жизнь любого, кто покусился на уклад жизни их народа.

Леанальхам перевернула еще одну страницу и остановилась на странном рисунке.

Трое эльфов в странной одежде были верхом на лошадях, как обычные люди. Еще дальше, на фоне изображения, было то, что должно было быть группой воров, спасающихся от погони. Гонщики должны быть Шейиф, их лидер выглядел впечатляюще, хотя и пугающе. Он нёс меч — опять же, как человек.

Как мог любой из ее народа уйти так далеко от своих обычаев?

Анмаглахки не ездят на лошадях и не носят открыто оружие. Они быстры, как дыхание, и безмолвны, как тень. Эти Шейиф оказались совсем другими. Подняв книгу ближе к лицу, она изучала рисунок более внимательно.

По сравнению с рукояткой меча в руке всадника, лезвие было максимум шириной в три пальца. Оно было почти прямым, только верхняя треть чуть отогнута назад в форме неглубокой дуги, как она догадалась, с заточенной задней кромкой. На нижних двух третях клинка слегка выпирали редкие шипы.

Узкая рукоять была в два раза длиннее ширины руки, охватившей её, и слегка изогнутой вперед и затем вниз на конце. Зажатая гарда, казалось, имела рисунок, но она не смогла разобрать. Вверх выступа гарды сгибался вперед, чтобы соответствовать тонким шипам, в то время как нижняя часть изгибалась немного назад к рукояти.

Как казалось, для командующего мужчины-эльфа на рисунке, меч, больше, чем жизнь. Это было почти невероятно, что один из ее рода будет пользоваться такой странной человеческой вещью.

Вдруг она резко закрыла книгу. Даже так далеко от родной земли, которая ее отвергла, были другие, как она, за пределами её дома… но она была одна, брошена на произвол судьбы. Те, другие, Лхоин’на и их Шейиф, были чужды ей, как и любой человек.

Никогда Ан’Кроан не принудит другое существо к рабству. Ни один из ее людей не будет носить тяжелый инструмент… оружие… сделанное исключительно для войны. Нож, палка, возможно, копье и лук, это всё, что им нужно. Она закрыла книгу, посмотрела на её обложку, думая о потерянном доме и своем народе… и анмаглахках. Никто не будет писать рассказы о них.

Ну, не эльфы будут писать о них. Она видела книгу, которую когда-то написала Винн про Ошу и Сгэйльшеллеахэ.

Эта книга не вызвала ничего, кроме горя и печали.

Закрыв глаза, Леанальхам пальцами провела по корешку фолианта и вспомнила день, страшный день, когда впервые увидел записи Винн…

* * *

Леанальхам тихо мурлыкала себе под нос, вытаскивая буханку хлеба из дикого зерна из общей печи центрального клана Койлехкроталл — анклава ее дома. Она обожала печь хлеб для дедушки Глеаннеохкантва, по крайней мере рано утром у печей никого не было.

Всё ещё напевая, она завернула хлеб в ткань, чтобы отнести его к дереву-жилищу, которое она делила вместе со своим дедушкой и удивительной Гостьей, слишком красивой, чтобы быть реальной.

Куиринейна — дочь великой Эйллеан, греймазги, как и Бротандуиве — была матерью Лиишила. Однажды, дядя Леанальхам, Сгэйльшеллеахэ, сказал, что его нужно звать Лиишиарэлаохк, но Лиишилу это имя, данное предками, не нравилось. Присутствие Куиринейны постоянно напоминало Леанальхам, что Лиишил ушёл.

Прошло много времени с тех пор, как Леанальхам видела его, Сгэйльшеллеахэ и Ошу, которые ушли, чтобы помочь в большом путешествии. Ещё пошла женщина, которую называли Магьер и странный маджайхи последовал за ними.