Ребекка - дю Морье Дафна. Страница 13

– Ах, Максим, – сказала Беатриса, – вы тут губите Джаспера.

Его надо тренировать, а не откармливать так: он слишком жирный для своих двух лет. Какой у него рацион?

– Да тот же самый, что и у твоих собак. И не старайся показать, что ты лучше меня разбираешься в собаках.

– Дорогой мой, ты ничего не знаешь о своих собаках. Ты больше двух месяцев отсутствовал. Уж не думаешь ли ты, что Фритс дважды в день прогуливал Джаспера до аллеи? Эта собака уже давно не бегает, видно даже по ее шерсти.

– Я все же предпочитаю, чтобы собака выглядела упитанной, а не голодающей, как ваши.

– Неубедительно… Наш Лайон получил в феврале две золотые медали на выставке.

Снова создалась предгрозовая атмосфера. Максим сжал губы, видимо, начиная злиться. Меня удивило: почему у брата и сестры отношения, как у кошки с собакой. Уж скорее бы Фритс пригласил нас к ленчу (или ударят в гонг? Я еще не знала, как это принято в Мандерли).

– Далеко ли вы от нас живете? – спросила я Беатрису.

– Примерно милях в пятидесяти, в другом графстве. У нас тем прекрасная охота. Приезжайте к нам погостить, если Максим сможет обойтись без вас, хоть на короткий срок. Жиль обучит вас верховой езде.

– Но я совсем не умею охотиться. В детстве пробовала ездить верхом, но давно забыла то, что умела.

– Вам придется снова научиться. Нельзя жить в деревне и не заниматься спортом. Максим писал, что вы хорошо рисуете, но это же занятие лишь для плохой погоды, когда больше нечего делать.

– Мы не такие уж спортсмены, дорогая, – заметил Максим.

– Я же не говорю о тебе. Все знают, что тебе достаточно побродить по паркам и лесам Мандерли.

– Я тоже люблю пешие прогулки, – сказала я, – и мне никогда не надоест гулять по такому поместью, как Мандерли. А когда станет теплее, можно будет купаться в море.

– По-видимому, вы оптимистка. Я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь тут купался. Вода слишком холодна, а берег усеян острыми камнями.

– Я не боюсь этого, лишь бы не было сильного течения. В Лаймском заливе не опасно?

Вдруг я спохватилась: я коснулась опасной темы. Краска бросилась мне в лицо, и я смолкла. Мы обе начали ласкать Джаспера, не глядя друг на друга.

– Как там с ленчем, – спросил Максим, – я дьявольски голоден.

– Сейчас ровно час, – сказал мистер Кроули, – посмотрите на часы на камине.

В этот момент дверь открылась, и Фритс объявил, что ленч подан.

– Мне нужно умыться, – сказал Жиль, посмотрев на свои руки.

Мы двинулись к лестнице, Беатриса и я несколько впереди мужчин.

– Дорогой старый Фритс, – сказала Беатриса, – он все такой же, нисколько не меняется. Когда я вижу его, мне кажется, что я все еще девочка… Не обижайтесь на меня, но вы выглядите ребенком. Вы значительно моложе своих лет (Максим сообщил мне ваш возраст)… Скажите, вы сильно любите его?

Я никак не ожидала такого вопроса и сильно смутилась.

– Можете не отвечать, – продолжала Беатриса, – я и так понимаю. А на меня вы не должны обижаться. Я же всегда отличалась отсутствием такта. Максима я очень люблю, хотя, когда мы встречаемся, то вечно цапаемся друг с другом, как кошка с собакой. Я рада, что ему удалось восстановить свое здоровье. Когда случилась вся эта ужасная история в прошлом году, мы очень беспокоились за него. Но вы, вероятно, знаете от него все, что произошло?

Она замолчала, так как мы уже входили в столовую, где нас ждали остальные сотрапезники. Что бы она сказала, если бы узнала, что я ровно ничего не знаю? Максим не пожелал поделиться со мной, а я не задавала вопросов.

Ленч прошел в более спокойной обстановке. Беатриса, видимо, решила поупражняться в вежливости и спокойно беседовала с Максимом о поместье, лошадях, собаках и общих знакомых. По левую руку от меня сидел мистер Кроули. Он вел со мной легкую беседу, которая не требовала напряжения, и я была ему благодарна. Жиль больше интересовался едой, чем разговорами. Изредка он произносил какую-нибудь ничего не значащую фразу.

– У вас все тот же повар, Максим? – спросил он, когда Роберт вторично предложил ему суфле. – Я всегда говорил Би, что Мандерли – единственное место в Англии, где вкусно кормят.

– Кажется, повара у нас постоянно меняются, но миссис Дэнверс хранит все рецепты, и потому вкус блюд остается прежний, – ответил Максим.

– Оригинальная женщина, – подхватил и повернулся ко мне, – Как вы считаете?

– О да, удивительный человек.

– Она, конечно, не красавица, – Жиль вдруг захохотал.

Мистер Кроули не издал ни звука. Беатриса исподтишка наблюдала за мной. Встретившись со мной взглядом, она отвернулась и заговорила с Максимом.

– Играете ли вы в гольф? – спросил меня мистер Кроули.

– О, нет.

Я была рада, что разговор о миссис Дэнверс кончился, и готова была бесконечно долго говорить о гольфе, в котором ничего не понимала: это было совершенно безопасно.

Мы уже покончили с сыром и кофе, и я не знала, следует ли подняться. Максим не подавал никакого знака. Наконец, я поймала его нахмуренный взгляд на дверь, сейчас же встала, но, по свойственной мне неловкости, опрокинула стакан с вином, стоявший перед Жилем. Я схватила свою салфетку, желая поправить оплошность, но Максим остановил меня:

– Оставь это, Фритс все приведет в порядок. Беатриса, проводи ее в сад. Она ведь его совсем еще не видела.

Максим выглядел усталым и раздраженным. Я пожалела, что гости приехали сегодня и испортили нам первый день в Мандерли. Я тоже чувствовала себя усталой и угнетенной. Надо же быть такой неловко? – опрокинуть вино на скатерть! Мы вышли на террасу и стали спускаться на лужайку.

– Мне кажется, что вы приехали в Мандерли слишком рано, – сказала Беатриса. – Следовало пробыть в Италии еще месяца два-три и приехать домой в разгар лета; больше бы привыкли друг к другу, и происшедшая трагедия стала бы окончательно забываться. Вам, наверное, здесь не слишком уютно?

– О, пустяки! Я уверена, что полюблю Мандерли.

– Расскажите мне немного о себе… Что вы делали на юге Франции? Максим писал, что вы жили там с какой-то экстравагантной американкой?

Я рассказала ей о своей работе у миссис ван Хоппер и о том, что меня привлекло к ней. Она выслушала меня сочувственно, но с таким видом, будто не полностью мне доверяла.

– Да, конечно, ваше знакомство с Максимом было случайным… но мы были очень рады, что он женился, и надеемся, что вы будете счастливы.

– Благодарю вас, Беатриса.

Я удивилась ее словам: она «надеется, что мы будем счастливы» то есть она сомневается в этом?..

– Когда Максим написал, – продолжала она, – что вы очень молоды и очень красивы, я испугалась: мы все подумали, что он выбрал какую-нибудь модную, накрашенную куклу, каких много на курортах Франции. А перед завтраком, увидев вас, я так удивилась, что могла бы упасть от прикосновения мизинца.

Она рассмеялась, и я тоже. Но она не сказала, была ли она разочарована или, наоборот, обрадована, что я оказалась такой, какая я есть.

– Бедный Максим. – сказала она. – Он пережил ужасную трагедию. Будем надеяться, что он забудет о ней. И он просто обожает Мандерли.

Я надеялась, что она расскажет мне как можно больше о прошлом Максима и в то же время боялась об этом думать.

– Мы очень похожи с Максимом, но кое-что в нас прямо противоположно. Я не задумываясь выкладываю людям все, что о них думаю, приятно им или нет. Я взрываюсь от любого пустяка, но тут же остываю, а Максим выходит из себя не чаще чем дважды в год, и это действительно опасно. Не думаю, чтобы он мог рассердиться на вас. Вы такая кроткая и милая… – она улыбнулась и слегка ущипнула мою руку.

Легко быть спокойным и выдержанным, подумала я, если ты не перенес удары судьбы, если не обливался горючими слезами, не зная, куда деться от отчаяния…

– Не обижайтесь на меня, – продолжала она, – но вам нужно изменить прическу. Почему вы не завиваете волосы? Они, видимо, ужасно выглядят, когда вы надеваете шляпу. Вы не пробовали заправлять их за уши?