Мщение Баккара - дю Террайль Понсон. Страница 16

— Ах вот что — это довольно сильно сказано.

— Я,согласен с вами, маркиз, но выслушайте же до конца всю историю.

— Рассказывайте, пожалуйста, тем более что она меня очень интересует.

— Этот плут дошел до того, что уверил совершенно моего кузена Педро С, что он действительно маркиз де Шамери.

— В самом деле?

— Педро писал тогда мне, поручая разыскать семейство де Шамери.

— Ну, и что же вы сделали, генерал?

— Я отвечал моему брату, что его маркиз де Шамери — наглый обманщик, так как настоящий маркиз еще недавно танцевал у меня на бале в Париже.

— Гм, это походит на волшебную сказку, — заметил Рокамболь.

— Так как вы едете в Кадикс, любезный маркиз, — продолжал генерал С, — то вы увидите там своего двойника.

— Мне, кстати, пришла странная мысль, — проговорил Рокамболь.

— Какая же?

— Дайте мне письмо к вашему родственнику коменданту, капитану Педро.

— Но ведь я уже предлагал вам это.

— Да, но рекомендуйте меня ему под другой фамилией.

— Для чего вам это нужно?

— Я проживу в Кадиксе несколько дней. Насмотрюсь вдоволь на человека, выдающего себя за меня, и заставлю его рассказать мне свою биографию.

— Отлично, — заметил генерал, — я пришлю к вам сегодня вечером письмо на имя капитана Педро С, в котором я буду отлично рекомендовать… кого прикажете?

— Графа Вячеслава Полацкого, польского дворянина, — ответил ему, улыбаясь, Рокамболь.

Генерал расхохотался и пожал ему руку.

Виконт д'Асмолль занимался все это время в другом углу и не слыхал разговора генерала С. со своим мнимым шурином. Окончив дела, он встал и, обратившись к Рокамболю, сказал:

— Пойдем теперь в полицию за паспортами.

Спустя несколько времени после этого, когда Рокамболь и Фабьен ехали по набережной Арфевр, их карета встретилась с другой каретой, из окошка которой выглянул мужчина и поклонился им.

Виконт поспешил остановить свою карету.

— Здравствуй, Фабьен! — проговорил выглядывавший из кареты.

— Друг Сервиль! Здравствуй, душа моя, — ответил виконт.

Господин де Сервиль был молодой чиновник, недавно определенный на должность судебного следователя и учившийся правоведению вместе с д'Асмоллем.

— Откуда ты? — спросил его д'Асмолль.

— От себя, из улицы св. Людовика в Маре.

— Куда ты едешь?

— В суд.

— Ну, брат, тебя вовсе не видно в свете с тех пор, как ты при новой должности.

— Ах, мой друг! — ответил судебный следователь, — ты, говоря по правде, усиливаешь мои страдания, говоря о моей должности.

— А, а… а почему это?

— Да потому, что первое дело, возложенное на меня, — настоящие потемки, в которых ничего не видно.

— Что же это за дело?

— Дело Сити-Шафаньер, в Клиньянкуре. Рокамболь сидел в глубине кареты так, что молодой чиновник не мог видеть его из-за спины Фабьена, высунувшегося из окна дверец, но когда он услышал эти слова, то вздрогнул.

— Какое же это темное дело? — спросил Фабьен.

— Темное, даже больше чем темное.

— Но какое же?

— Два месяца тому назад в Клиньянкуре нашли Погреб, наполненный водой. На поверхности воды плавали два трупа: один — старухи, а другой человека, признанного за бежавшего каторжника, — он был убит ножом, а старуха задушена.

— Боже, какой ужас!

— Кроме того, на краю погреба сидел живой человек… При этих словах Рокамболь привскочил на своем месте.

— Вероятно, — заметил Фабьен, — это и был убийца обоих утопленников.

— Нет, — ответил чиновник, — он был ранен в спину и весь в крови. Его мокрая одежда свидетельствовала, что он был брошен в воду, как и другие.

— Но, наконец, ведь ты, верно же, допрашивал его?

— Да, но он был помешан и остался таким до сих пор. Рокамболь вздохнул свободнее.

— Этот человек, — продолжал де Сервиль, — был отдан в руки искусного доктора.

— Кого это?

— Он мулат — Альбо, который и обещал вылечить его.

— Но, — сказал Фабьен, обратясь к Рокамболю, — это ведь, кажется, твой доктор — господин Альбо.

— Да, — ответил мнимый маркиз де Шамери, —. он действительно очень искусный доктор.

— Таким образом, ты до сих пор еще не пришел к открытию этой тайны? — продолжал виконт.

— До сих пор, — ответил судебный следователь, — самые искусные розыски оставались бесплодными, и, как ты видишь, у меня нет счастья для дебюта. Но, — прибавил он, протянув руку виконту, —мне надо ехать, меня ждут в суде. Прощай!

— До свидания, — проговорил Фабьен.

Судебный следователь поехал своей дорогой, а наши молодые люди вскоре после того вышли из кареты и отправились в полицию.

Час спустя маркиз возвратился домой, в улицу Вернэль, уже с паспортом в руках и говорил сам себе:

— Цампа не умер… портрет похитили… я погиб!..

Но у Рокамболя минуты отчаяния и надежды беспрестанно сменяли друг друга.

В эту минуту к бандиту возвратилась вся его смелость; он выпрямился, его глаза заблистали.

Теперь, когда он очутился опять лицом к лицу с опасностью, эта опасность придала ему энергии и силы.

— Ну, — сказал он себе. — Это моя последняя игра, и я поставлю теперь все на одну карту.

На следующий день после этого он встал довольно рано, и пока его лакей укладывал чемоданы, мнимый маркиз де Шамери вздумал отправиться в Сюренскую улицу, где его не видали уже около двух месяцев.

Придя на свою квартиру, Рокамболь уложил в дорожный чемодан несколько пар различных костюмов, париков и различных красок, необходимых ему для гримирования. Затем он нанял комиссионера и отправил с ним этот чемодан в улицу Вернэль, а сам между тем пошел в предместье Сент-Оноре на квартиру к доктору Самуилу Альбо.

Мнимый маркиз не счел даже нужным переодеваться, потому что он и не подозревал того, чтобы доктор Альбо мог быть сообщником графини Артовой.

Рокамболь, отправляясь к доктору, дал себе слово не уходить от него, прежде чем ему удастся узнать, в каком положении находится Цампа.

Но ложный маркиз немало удивился, когда швейцар отеля сказал:

— Доктор уехал из Парижа!

— Уехал из Парижа? Он, доктор? Да ведь это невозможно, — сказал Рокамболь.

— Это верно.

— А давно ли он уехал?

— Только на прошлой неделе.

— Но куда же он уехал?

— Право, не знаю, — ответил швейцар, — но вы, мне кажется, можете узнать это в улице Пепиньер.

— Что, — повторил Рокамболь, удивленный этими словами, — стало быть, он живет в улице Пепиньер?

— Нет, сударь, но он лечит там знатного русского барина… который помешался…

Рокамболь прислонился к двери, у него закружилась голова. Но наконец он превозмог себя.

— Так, — сказал он, — я догадываюсь… это… это, верно, у графа Артова.

— Точно так.

Рокамболь вышел довольно твердыми шагами, но на улице он зашатался и принужден был сесть в первую попавшуюся ему карету.

— Куда прикажете ехать? — спросил его кучер.

— В Сюренскую улицу, — ответил мнимый маркиз. Кучер повернул лошадей и погнал их крупною рысью.

Только тогда к Рокамболю возвратилось все его обычное хладнокровие и присутствие духа.

— Да, — прошептал он, — действительно, сэр Вильямс был прав, говоря, что как скоро его не будет со мною, то счастье изменит мне. Теперь графа Артова лечит тот же самый доктор, у которого я добыл лекарство для того, чтобы сделать его сумасшедшим. Следовательно, ясно, что он узнал причину его помешательства. И как знать!..

По всем членам мнимого маркиза пробежала дрожь.

— Кто знает, — продолжал размышлять он, — что Баккара и он не сговорились погубить меня… Эй, кучер, кучер!..

— Что вам угодно?

— Вези меня в улицу Пепиньер, отель Артова. Ученик сэра Вильямса озарился новою мыслью и почувствовал в себе отчаянную решимость.

— Я увижу Баккара, — пробормотал он, — и узнаю, что мне нужно предпринять в отношении ее. У меня есть теперь очень приличный предлог для того, чтобы быть у нее. Граф Артов был очень дружен с Фабьеном, от его-то имени я и явлюсь узнать о его здоровье.