Смерть дикаря - дю Террайль Понсон. Страница 33

— Доктор, — проговорил Роллан де Клэ, — ведь это будет просто чудом.

— Средство это открыл мне один индус во время моего путешествия по Азии.

— Часто вам приходилось употреблять это средство для лечения сумасшедших? — спросила Баккара.

— Раз десять, графиня.

— И всегда удачно?

— Да, если помешательство происходило от испуга.

— Следовательно, средство это неприменимо к помешательству моего мужа?

— Я не рискнул бы, ибо в случае неудачи средство это мгновенно убивает.

— Однако вы надеетесь его вылечить?

— Вполне.

Тут доктор подошел к дивану, на котором лежал Цампа. Он приподнял его и снял повязку.

Цампа глубоко вздохнул, провел рукой по лбу и осмотрелся кругом с удивленным видом.

Баккара и Роллан де Клэ удалились в другой конец комнаты.

— Что за чертовщина! — проговорил он наконец по-португальски. — Где я?

— Вы у доктора, — отвечал Альбо на том же языке, — который вылечил вас от помешательства.

— Неужели я был помешанным?

— Пять дней. Вас нашли в Клиньянкуре, в подвале, наполненном водой.

— Ах, да, теперь припоминаю: меня ранил и бросил в подвал незнакомец в то время, когда я выходил оттуда с фонарем и ножом в руке.

— Этим ножом вы убили Вантюра? — спросил доктор. Цампа вздрогнул.

— Почему вы это знаете? — спросил он.

— Мне все известно.

— И мне также, — сказала Баккара, подходя к Цампе.

— Графиня! — вскрикнул португалец.

— Цампа, — проговорила она сурово. — Вы убили Вантюра, и вы же отравили герцога де Шато-Мальи.

— Нет, герцога отравил не я, а он.

— Кто он?

— Он воткнул ему в ручку кресла отравленную булавку.

— Но кто же это он? — повторила Баккара.

— Не знаю.

— Цампа, — проговорил доктор, — вы признались при трех свидетелях, что убили Вантюра, и этого достаточно, чтобы отправить вас на эшафот, а поэтому, если вы хотите, чтобы вас пощадили, вы должны нам рассказать всю правду. Назовите человека, который отравил герцога и бросил вас в подвал.

— Право, не знаю, помню только, что старуха, которую он удавил, называла его Рокамбольчиком.

Баккара вскрикнула, и имя сэра Вильямса снова вырвалось из ее груди.

— Позвольте мне расспросить Цампу, — обратилась она к доктору. — Он сейчас произнес имя человека, которого я считала умершим.

Доктор и Роллан де Клэ посторонились.

— Цампа, — начала графиня, — так как вы теперь выздоровели, то доктор должен вас сдать в руки правосудия. Хоть вы признались нам в убийстве Вантюра, мы пощадим вас, если вы скажете все, что вам известно.

— О, я все расскажу, но они убьют меня!

— Кто они?

— Рокамболь и его господин.

— Кто этот господин?

— Не знаю.

— Цампа, — сказала Баккара строго, — малейшая скрытность — и вы погибли.

— Графиня, я расскажу вам все, что меня заставили делать, угрожая гарротой, которую я когда-то заслужил себе в Испании.

Тут Цампа рассказал свои сношения с незнакомцем, начиная с убийства дона Хозе и кончая отравлением герцога де Шато-Мальи.

Когда Цампа окончил свое признание, его отвели в комнату первого этажа, которая была для него назначена.

— Господин де Клэ, — сказала Баккара, — надеюсь, что вы сумеете сохранить в тайне все, что вы сейчас слышали?

— Клянусь вам, графиня.

— Доктор, — продолжала она, — все эти происшествия и преступления, о которых мы сейчас узнали, имели единственную цель — стереть с лица земли двух женихов сеньориты Концепчьоны де Салландрера в пользу третьего. Я теряюсь в догадках о третьем претенденте и боюсь остановиться на своем предположении. Нельзя допустить, чтобы Рокамболь, негодяй и убийца, мог возмечтать о женитьбе на дочери испанского гранда. Я думаю, что он действует тут в пользу другого.

— Весьма может быть.

— С другой стороны, — продолжала Баккара, — в этом таинственном деле фигурирует всеми уважаемый и пользующийся громадными почестями маркиз де Шамери. Вы говорите, что только он мог похитить у вас порошок dutroa, а Цампа утверждает, что он нарочно подсунулся у вашего дома под дышло, повинуясь приказанию таинственного незнакомца. Затем Цампа приходил за приказаниями в Сюренскую улицу, № 26, в квартиру маркиза де Шамери.

— Совершенно верно.

— Следовательно, — заключила Баккара, — все эти преступления совершены в пользу маркиза по инструкциям сэра Вильямса.

— Все это в высшей степени загадочно, — пробормотал доктор, пожимая плечами.

— О! — воскликнула графиня. — В голове моей сейчас мелькнула ужасная мысль, от которой волосы становятся дыбом.

— Какая же это мысль, графиня?

— Прежде чем ее сообщить, вы оба дадите мне клятву, что будете молчать об этом, как в могиле.

Доктор и Роллан де Клэ торжественно произнесли клятву.

— Так слушайте: ужасная мысль, зародившаяся в моем воображении, есть та, что маркиз де Шамери не кто иной, как Рокамболь.

— Что вы говорите, графиня! — вскричал Роллан де Клэ. — Как вы можете предполагать!

— Я непременно должна его видеть и хорошенько в него вглядеться.

— Вы можете увидеть маркиза завтра же, — сказал Роллан де Клэ.

— Где?

— У меня. Я приглашу его к завтраку. Вы спрячетесь в другой комнате, откуда как нельзя лучше увидите и услышите его.

— Это невозможно, — заметил доктор.

— Почему?

— Потому что маркиза де Шамери нет в Париже. Он уехал три дня тому назад со слепым матросом.

— Сэр Вильямс, — прошептала Баккара, вздрогнув. На следующий день Роллан де Клэ получил от

Баккара записку:

«Прошу вас немедленно приехать ко мне».

Роллан поспешил в отель графа Артова. Он застал там доктора Самуила Альбо и увидел Баккара в мужской одежде.

— Поедем во Франш-Конте, — сказала она вошедшему Роллану, — в замок вашего покойного дяди. Он находится неподалеку от замка виконта д'Асмолля. Виконт и герцог де Салландрера с дочерью теперь там, а маркиз отправился к ним.

— Я к вашим услугам, — сказал Роллан, почтительно поклонившись.

Спустя час графиня Артова в сопровождении Роллана де Клэ была на дороге в Безансон.

Замок Го-Па находился в одном из ущелий Юры. Это было старинное здание времен крестовых походов, с толстыми стенами и башнями с остроконечными шпилями. Северная часть замка обращена была к глубокому, лишенному всякой растительности оврагу, южный же фасад выходил в сад, спускавшийся довольно круто до самого берега маленькой речки.

Дорога в замок проходила через деревню, затем влево шла, извиваясь по горе, к подъемному мосту.

Комнаты замка были меблированы с полной роскошью.

Виконт Фабьен д'Асмолль уже шестой день жил тут в обществе своей жены, герцога и герцогини де Салландрера с их дочерью Концепчьоной.

Виконтесса д'Асмолль очень подружилась с Концепчьоной. Последняя была влюблена в ее брата, а этого было достаточно, чтобы между ними возникла искренняя дружба.

Однажды вечером, через четыре дня после того, как Концепчьона писала Рокамболю, обе они спускались по тропинке, ведущей к речке.

— Послушайте, милая Концепчьона, — проговорила Бланш, — я не хочу больше скрывать от вас, на чем я основываю свои надежды. Я говорила с вашим отцом и открыла ему почти все.

— Что же он сказал?

— Он очень удивился и потом спросил, уверена ли я в том, что брат мой вас любит. На это я отвечала ему: с той минуты, как Альберт увидел вашу дочь, он страстно в нее влюбился, и я опасаюсь, что эта любовь отравит его жизнь, потому что он хорошо знает, что фамилия Салландрера знатнее и богаче.

— Я принял непоколебимое решение, — отвечал он, — предоставить моей дочери полную свободу в выборе мужа, и если только она любит вашего брата, то через месяц может сделаться маркизою де Шамери.

Концепчьона кинулась в объятия виконтессы д'Асмолль с восклицанием: «Милая сестра!»

В этот же самый день виконт д'Асмолль и герцог де Салландрера рано утром уехали на охоту.

До слуха Бланш и Концепчьоны долетели отдаленные звуки рожка.