Асканио - Дюма Александр. Страница 17

Асканио же был явно не в духе: он сердился на Бенвенуто, который дал ему такое нелепое поручение; сердился на себя за то, что не воспользовался удобным случаем, а больше всего сердился на госпожу Перрину, ибо по ее вине он вышел именно в тот миг, когда ему показалось, будто Коломба взглядом просит его остаться.

Поэтому, когда дуэнья, оказавшись наедине с Асканио, спросила о цели его прихода, юноша ответил довольно дерзко, решив отплатить ей за свой собственный промах:

– Я пришел, уважаемая, попросить вас показать мне Нельский замок и обойти его со мной вдоль и поперек.

– Показать вам Нельский замок? – переспросила госпожа Перрина. – А для чего вам это понадобилось?

– А чтобы посмотреть, годится ли он для нас, удобно ли нам тут будет и стоит ли нам хлопотать и переселяться сюда.

– Как так – переселяться сюда? Разве вы сняли замок у господина прево?

– Нет, нам дарует замок его величество.

– Его величество дарует вам замок?! – воскликнула госпожа Перрина вне себя от удивления.

– В полную собственность, – ответил Асканио.

– Вам?

– Не мне, милейшая, а моему учителю.

– А кто такой, дозвольте полюбопытствовать, ваш учитель, молодой человек? Уж верно, какой-нибудь вельможа из иностранцев?

– Поважнее, госпожа Перрина, – великий художник, нарочно приехавший из Флоренции, чтобы служить его христианнейшему величеству!

– Вот оно как! – произнесла дуэнья, которая не совсем хорошо понимала, о чем идет речь. – А что делает ваш учитель?

– Что делает? Да все на свете: перстеньки для девичьих пальчиков, кувшины для королевского стола, статуи для храмов, а в свободное время он то осаждает, то защищает города, если ему вздумается повергнуть в ужас императора или укрепить власть папы.

– Господи Иисусе! – воскликнула госпожа Перрина. – Как же зовут вашею учителя?

– Его зовут Бенвенуто Челлини.

– Странно, не слышала этого имени, – пробормотала дуэнья. – Кто же он по званию?

– Он золотых дел мастер.

Госпожа Перрина взглянула на Асканио, вытаращив глаза от удивления.

– Золотых дел мастер? – повторила она. – И вы воображаете, что мессер прево так и уступит свой замок какому-то золотых дел мастеру?

– А не уступит – силой возьмем.

– Силой?

– Вот именно.

– Надеюсь, ваш учитель не посмеет идти наперекор господину прево?

– Ему случалось идти наперекор трем герцогам и двум папам.

– Господи Иисусе! Двум папам! Уж не еретик ли он?

– Он такой же католик, как мы с вами, госпожа Перрина. Успокойтесь: сатана нам не союзник, зато нам ворожит сам король.

– Ах, вот как! Ну, а господину прево тоже ворожат, и не хуже, чем вам.

– Кто же это?

– Госпожа д'Этамп.

– Ну, в таком случае наши силы равны, – заметил Асканио.

– А если мессер д'Эстурвиль вам откажет?

– Маэстро Бенвенуто захватит замок силой.

– А если мессер Робер запрется здесь, как в крепости?

– Маэстро Челлини приступит к осаде замка.

– У мессера прево двадцать четыре вооруженных стражника. Подумайте-ка об этом.

– У маэстро Бенвенуто Челлини десять учеников. Наши силы равны – сами видите, госпожа Перрина.

– Зато сам мессер д'Эстурвиль – опасный противник. Он поверг на землю всех, кто осмелился с ним состязаться на турнире в честь свадьбы Франциска Первого.

– Что ж, госпожа Перрина, вот с таким-то храбрецом Бенвенуто и хочет помериться силами. Он, как и мессер д'Эстурвиль, поверг на землю всех своих неприятелей. Только те, кого победил ваш прево, недели через две были веселы и здоровы; те же, кто имел дело с моим учителем, так уж и не поднялись, и через три дня их отнесли на кладбище.

– Ох, быть беде, быть беде! – пробормотала госпожа Перрина. – Говорят, в осажденных городах творятся ужасные дела.

– Успокойтесь, госпожа Перрина, – со смехом отвечал Асканио, – ваши победители будут милосердны.

– А сказала я все это, мой юный друг, оттого, что боюсь, как бы не пролилась кровь, – отвечала госпожа Перрина, которая была, очевидно, не прочь приобрести поддержку среди осаждающих. – Ваше соседство, сами понимаете, нам будет приятно. Ведь нам в этой проклятой глуши не хватает общества. Мессер д'Эстурвиль подверг нас – свою дочку и меня – настоящему заточению, как двух бедных монахинь, хоть, сохрани бог, мы не давали обета безбрачия. Нельзя быть человеку одному, гласит Священное писание, а когда священное писание гласит «человек», то тут подразумевается и женщина. Не правда ли, сударь?

– Само собой разумеется.

– А мы здесь в огромных покоях совсем одни и, конечно, ужасно скучаем.

– Разве вас никто не посещает? – спросил Асканио.

– Господи боже! Да живем мы хуже монахинь, я ведь вам уже сказала. Монахини хоть родственников, друзей принимают, видятся с ними через решетку. У них есть трапезная, где они собираются, где беседуют, болтают. Не очень-то это все весело, конечно, но все же немного отвлечешься. К нам же время от времени только мессер прево приходит да пробирает дочку – видно, за то, что она все хорошеет. Право же, только в том и повинна бедняжка. И меня бранит – построже велит смотреть за ней. Благодарение богу, ведь она не видит ни единой живой души и, если не считать разговоров со мною, только и открывает ротик, чтобы сотворить молитву. И я прошу вас, молодой человек, никому не говорить, что вас сюда впустили и что после осмотра Большого Нельского замка вы зашли побеседовать с нами в Малый.

– Как, после осмотра Большого Нельского замка?.. – воскликнул Асканио. – Значит, я вернусь с вами в Малый? Значит, я… – И Асканио осекся, поняв, что его радость слишком очевидна.

– Вряд ли было бы учтиво, молодой человек, представившись мадемуазель Коломбе, – а она, прошу принять к сведению, здесь хозяйка, когда ее отца нет дома, – итак, по-моему, вряд ли было бы учтиво с вашей стороны покинуть Нельский замок, поговорив только со мной, не сказав ей ни словечка на прощанье. Впрочем, если вам это не угодно – сами понимаете, вольному воля, – выходите прямо через Большой Нельский, там есть свои ворота.

– Ни за что, ни за что, черт возьми! – воскликнул Асканио. – Госпожа Перрина, право же, я воспитан не хуже других и учтив с дамами. Только прошу вас, госпожа Перрина, осмотрим поскорее покои Большого замка, я очень спешу.

И действительно, теперь, узнав, что можно вернуться в Малый замок, Асканио торопился покончить с осмотром Большого. А госпожа Перрина побаивалась, что вдруг ее застанет врасплох прево, и не хотела задерживать Асканио; прихватив связку ключей, висевшую за дверью, она пошла вперед.

Бросим же вместе с Асканио взгляд на Нельский замок, где отныне будут происходить самые важные события нашего повествования.

Замок, или, вернее, поместье Нель – так его обыкновенно называли и в те времена, – был расположен, как уже знает читатель, на левом берегу Сены, на том самом месте, где потом воздвигли Неверский дворец, а позже построили Монетный двор и академию. Он стоял на юго-западной окраине Парижа, за стенами его виднелся лишь городской ров и расстилались зеленые лужайки Пре-о-Клер. Построил его в конце VIII века владетельный сеньор Нельский из Пикардии, Амори. В 1308 году Филипп Красивый [61] купил замок и сделал его королевской резиденцией. В 1520 году Нельскую башню – память о ее кровавом, разгульном прошлом осталась в веках – отделили от замка, по берегу реки проложили набережную, а через ров перекинули мост. Мрачная башня стояла на острове одиноко и угрюмо, словно кающаяся грешница.

Поместье Нель было так обширно, что отторжение башни на нем почти не отразилось. Оно напоминало целое селение. Высокая стена с широкими стрельчатыми воротами и узкой дверью отделяла его от набережной. Сначала вы попадали в обширный четырехугольный двор, тоже обнесенный стеной, в которой было пробито две двери: одна – слева, а другая – в глубине двора. Если вы входили, как это только что сделал Асканио, через дверь слева, то вашему взору являлось небольшое прелестное здание XIV века в готическом стиле: то был Малый Нельский замок, вдоль южной стены которого тянулся сад. Если же вы проходили через дверь, видневшуюся в глубине двора, то справа от вас вставал Большой Нельский замок, сложенный из камня, с двумя своими островерхими башнями, окаймленными балюстрадами, с фасадом, поднимавшимся уступами, высокими расписными окнами и двадцатью флюгерами, скрипевшими под порывами ветра. В наши дни там хватило бы места для трех банкирских домов.