Графиня де Монсоро. Том 2 - Дюма Александр. Страница 104

– Низложенный монарх! Брат мой… – возмутился почти скрытый темнотой король.

– Вот именно. Тут тебе не Польша, удрать тебе не удастся…

– Это западня!

– Э! Валуа, знай, что король всего лишь человек, пока он еще человек.

– Это насилие, брат мой!

– Клянусь Спасителем, уж не думаешь ли ты, что мы заперли тебя, чтобы с тобой нянчиться?

– Вы злоупотребляете религией, брат мой.

– А разве религия существует? – воскликнул Горанфло.

– О! – произнес король. – Чтобы святой говорил такие слова!

– Черт побери, я это сказал.

– Вы погубите свою душу.

– А разве можно погубить душу?

– Вы говорите, как безбожник, брат мой.

– Ладно, без глупостей! Ты готов, Валуа?

– Готов к чему?

– К тому, чтобы отречься от короны. Мне поручили предложить тебе это: я предлагаю.

– Но вы совершаете смертный грех.

– Э, – произнес Горанфло с циничной улыбкой, – я имею право отпускать грехи и заранее даю себе отпущение. Ну ладно, отрекайся, брат Валуа.

– От чего?

– От французского трона.

– Лучше смерть.

– Ну, что ж, тогда ты умрешь… Ага! Вот и приор. Он возвращается.., решайся.

– У меня есть гвардия, друзья. Я буду защищаться.

– Возможно, но сначала тебя убьют.

– Дай мне, по крайней мере, подумать минуту.

– Ни минуты, ни секунды.

– Вы слишком усердствуете, брат мой, – сказал приор. И он сделал королю знак рукой, который говорил:

«Государь, ваша просьба удовлетворена». После чего приор снова вышел за дверь. Генрих глубоко задумался.

– Что ж, – сказал он, – принесем эту жертву. Размышления Генриха длились десять минут. В окошечко в дверях кельи постучали.

– Готово, – сказал Горанфло, – он согласен. Из коридора до короля донесся шепот, выражавший радость и удивление.

– Прочтите ему акт, – сказал голос. Звук его заставил короля вздрогнуть и даже бросить взгляд на решетку, которой было заделано дверное окошечко.

Рука какого-то монаха протянула Горанфло через прутья свернутый трубкой пергамент.

Горанфло с большим трудом прочитал этот акт королю; страдания того были так велики, что он закрыл лицо руками.

– А если я откажусь подписать? – воскликнул король плаксивым тоном.

– В таком случае вы себя погубите дважды, – откликнулся голос герцога де Гиза, приглушенный капюшоном. – Считайте, что вы уже мертвы для мира, и не вынуждайте подданных проливать кровь человека, который был их королем.

– Вам не заставить меня, – сказал Генрих.

– Я предвидел это, – шепнул герцог сестре, лоб ее был нахмурен, а в глазах читался страшный замысел.

– Ступайте, брат, – добавил он, обращаясь к Майенну, – пусть все вооружатся и будут готовы?

– К чему? – спросил жалобно король.

– Ко всему, – ответил Жозеф Фулон. Отчаяние короля удвоилось.

– Проклятие! – воскликнул Горанфло. – Я ненавидел тебя, Валуа, но теперь я тебя презираю. Давай подписывай, иначе я убью тебя своими собственными руками.

– Погодите, – сказал король, – погодите, пока я вверю себя воле всевышнего и он ниспошлет мне смирение.

– Он опять собирается думать! – возмутился Горанфло.

– Оставьте его в, покое до полуночи, – сказал кардинал.

– Благодарю, милосердный христианин, – воскликнул исполненный отчаяния король. – Бог воздаст тебе!

– А у него действительно расслабление мозга, – сказал герцог де Гиз. – Мы оказываем Франции услугу, свергая его с трона.

– Все равно, – заметила герцогиня, – какой бы он ни был слабоумный, я буду иметь удовольствие его постричь.

Во время этого диалога Горанфло, скрестив на груди руки, осыпал Генриха самыми грубыми ругательствами и перечислял все его прегрешения.

Внезапно снаружи монастыря раздался глухой шум.

– Тише! – крикнул голос герцога де Гиза. Воцарилась глубочайшая тишина. Вскоре они поняли, что это гудят двери аббатства под чьими-то сильными и равномерными ударами.

Прибежал обратно Майенн со всей быстротой, какую допускала его толщина.

– Братья, – сказал он, – у главного входа отряд вооруженных людей.

– Это за ним, – сказала герцогиня.

– Тем более ему надо поторопиться с подписью, – заметил кардинал.

– Подписывай, Валуа, подписывай! – закричал громовым голосом Горанфло.

– Вы дали мне срок до полуночи, – умоляюще сказал король.

– А ты уже и обрадовался, рассчитываешь на помощь.

– Конечно, у меня еще есть возможность…

– Умереть, если вы сию же минуту не подпишете, – прозвучал повелительный и резкий голос герцогини.

Горанфло схватил короля за руку и протянул ему перо.

Шум снаружи усилился.

– Еще один отряд, – сказал прибежавший монах. – Они окружают паперть и обходят слева.

– Скорей, – нетерпеливо вскричали Майенн и герцогиня.

Король обмакнул перо в чернила.

– Швейцарцы! – явился с сообщением Жозеф Фулон. – Они занимают кладбище справа. Аббатство полностью окружено.

– Ну что ж, мы будем обороняться, – ответил решительно герцог Майеннский. – Ни одна крепость не сдастся на милость победителя, имея такого заложника.

– Подписал! – взвыл Горанфло, вырывая лист из рук Генриха, который, сраженный всем этим, закрыл лицо капюшоном, а поверх него – руками.

– Значит, мы – король, – сказал кардинал герцогу. – Унеси поскорей этот драгоценный пергамент.

Король, в порыве горя, опрокинул маленькую ч единственную лампу, освещавшую эту сцену, но пергамент был уже в руках у герцога де Гиза.

– Что делать? Что делать? – спросил прибежавший со всех ног монах, под рясой которого угадывался самый настоящий дворянин в самом полном вооружении. – Явился Крийон с французской гвардией и вот-вот высадит двери. Прислушайтесь!..

– Именем короля! – донесся мощный голос Крийона.

– Чего там! Нет больше короля, – ответил Горанфло через окно кельи.

– Какой разбойник это сказал? – откликнулся Крийон.

– Я! Я! Я! – выкрикнул из темноты Горанфло с самой вызывающей надменностью.

– Попытайтесь разглядеть этого дурня и всадите ему парочку пуль в брюхо, – приказал Крийон.

А Горанфло, видя, что гвардейцы взяли мушкеты наизготовку, немедленно нырнул обратно в келью и плюхнулся на свой мощный зад посреди нее.