Графиня де Монсоро. Том 2 - Дюма Александр. Страница 33

– Верно. Но тогда я не увидел бы ту, которую искал.

– Вот уж нет. Я бы увидела ее и нагляделась бы побольше вашего и на Диану де Меридор, и даже на госпожу де Сен-Люк.

– А что бы вы сделали для этого? – с живостью спросил Бюсси.

– Явилась бы прямо к подъемному мосту Меридорского замка и вошла в замок. Господин барон сжал бы меня в своих объятиях, госпожа де Монсоро усадила бы меня рядом с собой за стол, господин де Сен-Люк осыпал бы меня знаками внимания, госпожа де Сен-Люк составляла бы со мной анаграммы. Это был бы самый простой в мире способ. Правда, самые простые в миро способы никогда не приходят на ум влюбленным.

Бюсси улыбнулся, бросил взгляд в сторону Дианы и покачал головой.

– Ну нет, – сказал он, – пет. То, что сделали бы вы, годится для всех, но не для меня.

Диана залилась краской, словно ребенок, и в глазах обоих появилось одно и то же выражение, а на устах – одна и та же улыбка.

– Вот так так! – сказала Жанна. – По всему выходит, что я ничего больше не понимаю в хороших манерах.

– Нет! – сказал Бюсси, отрицательно покачав головой. – Нет, я не мог явиться в замок! Графиня замужем, и господин барон несет обязательство перед своим зятем – каким бы он ни был – строго следить за его женой.

– Что ж, – сказала Жанна, – вот я и получила урок благородства, примите мою признательность, господин де Бюсси, я действительно его заслужила, это меня отучит вмешиваться в дела безумцев.

– Безумцев? – переспросила Диана.

– Безумцев или влюбленных, – ответила госпожа де Сен-Люк, – и поэтому…

Она поцеловала подругу в лоб, сделала реверанс Бюсси и убежала.

Диана пыталась было остановить Жанну за руку, по Бюсси завладел другой рукой Дианы, и молодой женщине, столь крепко удерживаемой своим возлюбленным, пришлось решиться и отпустить подругу.

Итак, Бюсси и Диана остались одни.

Диана, бросив взгляд вслед госпоже де Сен-Люк, которая шла, срывая по пути цветы, покраснела и сноса опустилась на траву.

Бюсси улегся к ее ногам.

– Я поступил, как должно, не правда ли, сударыня? Вы меня одобряете?

– Не стану лукавить, – ответила Диана, – к тому же вам известны мои мысли. Да, я одобряю вас, по на этом кончается моя снисходительность. Стремиться к вам, призывать вас, как я это делала только что, было безумием с моей стороны, грехом.

– Бог мой! Что вы такое говорите, Диана?

– Увы, граф, я говорю правду! Я имею право делать несчастным господина де Монсоро, который сам довел меня до такой крайности, но я располагаю этим правом только до тех пор, пока воздерживаюсь от того, чтобы осчастливить другого. Я могу отказать графу в моем обществе, моей улыбке, моей любви, но если я одарю этими милостями другого, я ограблю того, кто, вопреки моему желанию, является моим господином.

Бюсси терпеливо выслушал это нравоучение, весьма смягченное, впрочем, прелестью Дианы и ее кротким тоном.

– Сейчас моя очередь, не так ли? – спросил он.

– Говорите, – ответила Диана.

– Со всей откровенностью?

– Говорите!

– Ну так вот, в том, что вы мне сказали, сударыня, нет ни одного слова, сказанного от сердца.

– Почему?

– Наберитесь терпения и выслушайте меня, сударыня, ведь я слушал вас терпеливо. Вы засыпали меня софизмами.

Диана сделала протестующее движение.

– Общие места морали, – продолжал Бюсси, – не что иное, как софизмы, когда они оторваны от реальности. В обмен на ваши софизмы, сударыня, я преподнесу вам истину. Некий мужчина является вашим господином, говорите вы, но разве вы сами выбрали себе этого мужчину? Нет, его навязали вам роковые обстоятельства, и вы подчинились им. Вопрос состоит в том, собираетесь ли вы страдать всю жизнь от этого подлого принуждения? Если пет, то я могу вас от него освободить.

Диана открыла рот, чтобы заговорить, но Бюсси остановил ее жестом.

– О! Я знаю, что вы мне ответите, – сказал он. – Вы мне ответите, что, если я вызову господина де Монсоро на дуэль и убью его, мне больше не видать вас… Пусть так, пусть, разлученный с вами, я умру от горя, но зато вы будете жить свободной, вы сможете сделать счастливым достойного человека, и он, исполненный радости, благословит когда-нибудь мое имя и скажет:

«Спасибо, Бюсси, спасибо! Ты освободил нас от этого мерзкого Монсоро!» Да и вы сами, Диана, вы, которая не осмелилась бы поблагодарить меня живого, поблагодарите меня умершего.

Молодая женщина схватила руку графа и нежно сжала ее.

– Вы еще не умоляли, Бюсси, – сказала она, – а уже угрожаете.

– Угрожать вам?! О! Господь слышит меня и знает мои намерения. Я беззаветно люблю вас, Диана, и никогда не поступлю так, как поступил бы другой на моем месте. Я знаю, что и вы меня любите. Боже мой! Только не отрицайте этого, иначе вы приравняете себя к тем пошлым людям, у коих слово расходится с делом. Я знаю, что любите, вы сами мне в этом открылись. И еще: любовь, подобная моей, сияет, как солнце, и оживляет все сердца, к которым она прикасается, поэтому я не буду умолять вас, я не предоставлю отчаянию изничтожить меня. Нет, я встану на колени у ваших ног, которые готов целовать, и скажу вам, положа правую руку на сердце, – оно ни разу не солгало ни по расчету, ни из-за страха, – я скажу вам: «Диана, я люблю вас и буду любить всю жизнь! Диана, клянусь перед лицом неба, я умру за вас, умру, обожая вас». И если вы мне снова скажете: «Уходите, не похищайте счастья, принадлежащего другому», я поднимусь без вздоха, без возражения, поднимусь с этого места, где я, несмотря на все, чувствую себя таким счастливым, и, низко поклонившись вам, подумаю: «Эта женщина меня не любит, эта женщина не полюбит меня никогда». А затем я уйду, и вы больше меня никогда не увидите. Но так как моя преданность вам превосходит даже мою любовь, так как желание видеть вас счастливой сохранится во мне, даже когда я уверюсь, что не могу быть счастлив сам, так как, не похитив у другого его счастья, я получу право похитить у него жизнь, я воспользуюсь своим правом, сударыня, хотя бы для этого мне пришлось пожертвовать собственной жизнью: я убью его, убью из страха, что иначе вы навеки останетесь в рабстве и что ваше рабство вынудит вас и впредь делать несчастными хороших людей, которые вас полюбят.