Королева Марго - Дюма Александр. Страница 9

– Государь!..

–..храброго пикардийского дворянина…

– Государь, государь! Не мучьте меня! – воскликнул Морвель.

– Это был прекрасный офицер, – продолжал Карл IX, и по мере того, как он говорил, выражение почти хищной жестокости проступало на его лице, – он принял вас, как сына, приютил, одел, кормил.

Морвель испустил вздох отчаяния.

– Вы называли его отцом, – безжалостно продолжал Карл, – и, если не ошибаюсь, вы были близкими друзьями с юным де Муи, его сыном?

Морвель, стоя на коленях, все ниже склонялся под тяжестью этих слов, а Карл стоял бесчувственный, как статуя, у которой были живыми только губы.

– Кстати, – продолжал король, – не вам ли герцог де Гиз обещал десять тысяч экю, если убьете адмирала? Убийца в ужасе коснулся лбом пола.

– И вот как-то раз вы с де Муи, вашим добрым отцом… отправились в разведку по направлению к Шевре. Он уронил хлыст и спешился, чтобы поднять его. Вы были с ним наедине, вы выхватили из седельной кобуры пистолет, и когда де Муи нагнулся, вы перебили ему хребет пулей; он был убит наповал, а вы, убедившись, что он мертв, удрали на лошади, которую он же вам и подарил.

Морвель молчал, сраженный этим обвинением, верным во всех подробностях, а Карл IX принялся опять насвистывать столь же верно, столь же мелодично все ту же охотничью песню.

– Знаете, господин убийца, – помолчав, сказал он, – мне очень хочется вас повесить.

– Ваше величество! – возопил Морвель.

– Молодой де Муи еще вчера умолял меня об этом, по правде говоря, я даже не знал, что ему ответить: ведь просьба его вполне законна.

Морвель с мольбой сложил руки.

– Она тем более законна, что, как вы сами сказали, я отец народа, и что, как я вам ответил, теперь я примирился с гугенотами и они точно такие же мои дети, как и католики.

– Государь, – произнес окончательно упавший духом Морвель, – моя жизнь в ваших руках, поступайте со мной, как вам будет угодно.

– Вы правы! И я не дал бы за нее ни гроша.

– Государь, неужели нельзя искупить мою вину? – взмолился убийца.

– Не знаю. Во всяком случае, будь я на вашем месте, чего, слава Богу, нет…

– Государь, а что если бы вы были на моем месте?.. – пролепетал Морвель, впиваясь глазами в губы короля.

– Думаю, что я сумел бы выйти из положения, – ответил Карл.

Морвель оперся рукою о пол и приподнялся на одно колено, пристально глядя на Карла, желая убедиться, что король не смеется над ним.

– Я, конечно, очень люблю молодого де Муи, – продолжал король, – но я так же люблю и моего кузена Гиза, и если бы он попросил меня кого-то помиловать, а де Муи попросил бы того же человека казнить, я, признаться, попал бы в крайне затруднительное положение. Однако по разным политическим и религиозным соображениям я должен был бы исполнить желание моего кузена Гиза, ибо хотя де Муи и очень храбрый офицер, а все-таки до герцога Лотарингского ему далеко.

Морвель, слушая короля, поднимался и словно возвращался к жизни.

– Итак, в вашем отчаянном положении вам совершенно необходимо попасть в милость к моему кузену Гизу; кстати, я припоминаю то, что он сказал мне вчера.

Морвель сделал шаг вперед.

– «Представьте себе, государь, – сказал мне Гиз, – что каждый день в десять часов утра по улице Сен-Жермен-Л'Осеруа возвращается из Лувра мой заклятый враг, и я смотрю на него из дома моего бывшего наставника, каноника Пьера Пиля, в зарешеченное окно на нижнем этаже. Каждый день я вижу, как идет мой враг, и каждый день я умоляю дьявола разверзнуть под ним землю». Не кажется ли вам, Морвель, – продолжал Карл IX – что если бы вы оказались дьяволом или, по крайней мере, заменили его хоть на минуту, то, быть может, вы порадовали бы моего кузена Гиза?

На губах Морвеля, еще белых от испуга, появилась демоническая усмешка, и они выговорили:

– Да, государь, но не в моей власти разверзнуть землю.

– Однако, если память мне не изменяет, вы разверзли ее для доброго де Муи. На это вы мне ответите: разверз, но с помощью пистолета… Он у вас не сохранился?

– Простите, государь, но из аркебузы я стреляю лучше, чем из пистолета, – ответил разбойник, почти оправившись от страха.

– Э, какая разница! – сказал Карл. – Я уверен, что мой кузен Гиз не станет придираться к таким мелочам.

– Но мне нужно очень надежное, меткое оружие, – быть может, придется стрелять издалека.

– В этой комнате десять аркебуз, – сказал Карл IX, – и я из каждой попадаю в золотой экю за сто пятьдесят шагов. Хотите, попробуйте любую.

– Государь! С великим удовольствием! – воскликнул Морвель, направляясь к той, что принесли утром и поставили в угол.

– Нет, только не эту, – возразил король, – ее я оставлю для себя. На днях будет большая охота, и там, я надеюсь, она мне послужит. Но любую другую можете взять.

Морвель снял со стены одну из аркебуз.

– А теперь, государь, скажите, кто этот враг? – спросил убийца.

– Почем я знаю? – сказал Карл, уничтожая мерзавца презрительным взглядом.

– Хорошо, я спрошу герцога де Гиза, – пролепетал Морвель.

Король пожал плечами.

– Нечего спрашивать – герцог де Гиз вам не ответит. Разве на такие вопросы отвечают? Кто хочет избежать виселицы, тем надо иметь смекалку.

– Но как я его узнаю?

– Я же сказал вам, что он ежедневно проходит под окном каноника!

– Но под этим окном проходит много народу. Может быть, вы, ваше величество, соблаговолите указать мне хоть какую-нибудь примету?

– Что ж, это проще простого. Например, завтра он понесет под мышкой красный сафьяновый портфель.

– Этого достаточно, государь.

– У вас все та же лошадь, которую вам подарил де Муи, и скачет она по-прежнему?

– Государь, у меня самый быстроногий берберский конь.

– О, я нисколько не беспокоюсь за вас! Но вам полезно знать, что в монастыре есть задняя калитка.

– Благодарю вас, государь! Помолитесь за меня Богу.

– Что?! Тысяча чертей! Лучше сами помолитесь дьяволу – только с его помощью вы избежите петли!

– Прощайте, государь!

– Прощайте. Да, вот еще что, господин де Морвель: если завтра до десяти часов утра будет какой-нибудь разговор о вас или если после десяти не будут говорить о вас, то не забудьте, что в Лувре есть «каменный мешок».

И Карл IX опять принялся спокойно и мелодично насвистывать мотив своей любимой песенки.

Глава 4

Вечер 24 августа 1572 года

Читатель, уж верно, помнит, что в предшествующей главе упоминался некий дворянин по имени Ла Моль, которого с нетерпением поджидал Генрих Наваррский. Как и предсказывал адмирал, этот молодой человек приехал в Париж вечером 24 августа 1572 года; въехав через городские ворота Сен-Марсель и, довольно презрительно посматривая на живописные вывески гостиниц, в большом количестве стоявших и с правой и с левой стороны, он направил взмыленную лошадь к центру города, проехал площадь Мобер, Малый мост, мост собора Богоматери, затем по набережной и, наконец, остановился в начале улицы Бресек, впоследствии переименованной нами в улицу Арбр-сек – это новое название мы и сохраним ради удобства нашего читателя.

Название Арбр-сек, [4] видимо, понравилось Ла Молю, и он поехал по этой улице; на левой стороне его внимание привлекла великолепная жестяная вывеска, которая со скрипом покачивалась на кронштейне и позванивала колокольчиками; Ла Моль опять остановился и прочитал название: «Путеводная звезда» – то была подпись под картиной, наиболее заманчивой для проголодавшегося путешественника: в темном небе жарится на огне цыпленок, а человек в красном плаще взывает к этой новоявленной звезде, воздевая к ней и руки, и кошелек.

«У этой гостиницы отличная вывеска, – подумал дворянин, – а ее хозяин, наверно, малый не промах; к тому же я слышал, что улица Арбр-сек находится в Луврском квартале, и если только заведение соответствует вывеске, я устроюсь здесь как нельзя лучше».