Двое с «Летучего голландца» - Джейкс Брайан. Страница 41

— «Crucifixus anticus!» [19] Выполнено тем же византийским мастером, что отлил чашу. Только подумайте! Мы первые с семнадцатого века прикасаемся к этому распятию!

Джон и Бен внимательно осматривали покрытую свечным салом овечью шкуру, но мать Уилла с отвращением сморщила нос.

— Ну на что вам сдалась эта старая вонючая овчина?

— Ищем еще один ключ, — ответил, не отрываясь от дела, голубоглазый юноша. — Но что-то ничего не видно. А у тебя, Джон?

Покрытые татуировкой, сильные руки старого моряка ощупывали шкуру.

— Ничего здесь нет, дружище! И в сундуке после того, как вынули крест, ничего не осталось. Я надеялся, что в этой обертке что-нибудь найдем, да не тут-то было!

— Значит, мы где-то что-то проворонили, — проговорил Алекс, который сидел, опустив глаза и подперев голову руками.

Черный Лабрадор, размахивая хвостом, поднял глаза на Бена: «Скажи им: ключ они найдут на дне того полукружия, на котором сидит птица. Я отсюда это вижу. И вы увидите, если ляжете на пол. Хорошо, что старик Брейтуэйт приподнял крест. Что бы вы все без меня делали?»

Бен опустился на пол рядом со своим другом и ласково его похлопал «Ты, Нед, — лучшая собака в мире. Прости, я сейчас сообщу им эту новость».

Бен прищурился, вглядываясь в основание распятия, и затем взволнованно вскрикнул:

— Смотрите, вон на дне полушария, на котором сидит птица, какая-то резьба! Видите?

Мистер Брейтуэйт встрепенулся:

— Что значит «птица», молодой человек? Это же орел Святого Иоанна Евангелиста! Ну-ка, посмотрим!

Он перевернул распятие основанием вверх. Мистер Маккей перегнулся через его плечо, и они вместе прочли:

Миссис Уинн оглядела всех.

— И как это понять?

Адвокат скрупулезно переписал стихотворение на листок, прежде чем заняться распятием.

— Лучше я спрячу крест в сейф у себя в конторе. Уилл, будьте так добры, довезите меня туда.

— Нет, сперва поужинаем, сэр! — вскинулась Эйлин. — А потом Уилл всех развезет.

Отдавая должное мясу и картофельному пирогу, мистер Брейтуэйт сделал еще одну копию стихотворения, уже для себя, и разразился речью, обильно уснащенной его любимыми словечками.

— Хм… прекрасно, прекрасно. Должен… э-ээ… бежать обратно… э-ээ… в библиотеку…. Там я наведу… э-ээ… справки и сообщу вам… хм, хм… о результатах. Да… да… прекрасно!

Эми переписала стихи своим аккуратным красивым почерком в нескольких экземплярах и раздала их всем, оставив один себе и брату. Решено было, что остаток дня они проведут, размышляя над этой новой загадкой. Времени было достаточно.

Первой домой была доставлена миссис Уинн. Бен вместе с другими прокатился до деревенской площади. Мистер Маккей стал изучать объявление, вывешенное на почте, недалеко от адвокатской конторы. Лицо его сделалось серьезным, и он обернулся к остальным.

— Через два дня начинается выселение жителей. Это означает, что Смизерс с партнерами прибудут сюда с местными властями и судебными приставами. Подлежащим выселению будут выплачены соответствующие суммы, земля перейдет в собственность Смизерсу и Ко, а на месте Чапелвейла будут каменоломни и цементный завод. Таковы печальные факты, друзья.

— Ну, это мы еще посмотрим! — сказал Бен, и его голубые глаза стали холодными как лед.

Глава 33

Смизерс легонько постучал в дверь спальни Мод Боу и ласково, насколько позволял его грубый властный голос, проговорил:

— Мисс Боу! Вы здесь? Не могли ли бы вы спуститься в гостиную на пару слов?

Мод приоткрыла дверь и увидела в щелку несколько озабоченное лицо своего не слишком гостеприимного хозяина.

— По-моему, мистер Смизерс, прежде всего, вы должны принести извинения за то, как вы обошлись со мной утром.

Извиняться Смизерс ненавидел, но выхода не было.

— Да, должен сознаться, я был резковат, скажем так. Простите, пожалуйста, я иногда не могу удержаться от грубостей. Привык иметь дело с мужчинами. Конечно, юная леди, простите, — мисс Боу, я не должен был повышать голос.

С минуту Мод глядела на него, наслаждаясь победой, а потом, милостиво кивнув, сказала:

— Сейчас спущусь, — и захлопнула дверь перед его носом.

Обадия Смизерс злобно втянул в себя воздух, сжал кулаки и решительно направился к комнате сына. Не говоря ни слова, он распахнул дверь, вошел в спальню и сбросил одеяло с Уилфа, который лежал, свернувшись, среди размазанных по постели остатков завтрака. Смизерс сморщился от отвращения, услышав хныканье и всхлипыванья сына.

— Я тут ни при чем! Он сам пошел в Дом призрения. Честно, я ни при чем!

Не обращая внимания на его причитания, Смизерс грозно навис над сыном.

— Хватит, сэр! Довольно врать! Утром я разговаривал с отцом Регины. Он застал ее, когда она влезала в окно после полуночи. Так что прекрати свое трусливое вранье! Я прекрасно знаю, что происходило вчера вечером у Дома призрения.

С лицом белее мела Уилф скрючился на кровати.

— Регина все врет! Это она убила Алекса, а не я, клянусь!

— Это еще что за чепуха? — загремел Смизерс. — Кто кого убил? Да я сегодня видел этого мальчишку, сына ветеринара. Целехонек и здоровехонек! Разъезжает в тележке с молочной фермы вместе со своими приятелями. Так что хоть про убийство не ври!

Уилф на время лишился дара речи. Открыв рот, он лихорадочно соображал… Значит, Алекс жив! И полицейские Уилфу не грозят! И ни суда, ни следствия, ни тюрьмы не будет!

Отец в бешенстве продолжал поносить сына:

— Ты позоришь меня, олух, позоришь! То тебя поколотит какой-то недомерок, то ты несешь какую-то чушь с убийствами! Но я и себя отчасти виню — в твои годы я таким не был, нет у тебя твердости в характере! Избалован вконец! Тряпка ты, мамочкин сынок! Но с этим покончено, слышишь, сэр! И никаких завтраков в постель! Нет, нет, дорогой мой! Отправишься в интернат! Там тебе покажут, где раки зимуют!

Из всей речи отца Уилф уловил только заключительные фразы. Его лицо исказилось от ужаса, и он соскочил с постели.

— В интернат?

Отец схватил его за руку и подтолкнул к ванной.

— Да, да, в интернат! Мне говорили, что в Шотландии есть один такой, как нужно. Сегодня же напишу директору. А теперь ступай, смой с себя все эти помои. А потом изволь убрать комнату и сложить чемодан. Я не потерплю, чтобы деревенское дурачье потешалось над добрым именем Смизерсов. И не ищи защиты у мамочки. Это мое последнее слово, сэр! Разговор окончен!

Смизерс громыхнул дверью, оставив сына совершенно ошарашенным, спустился вниз, вышел на задний двор и только тут позволил себе вдохнуть летний воздух и поправить накрахмаленный воротник. Мод Боу, тщательно причесанная — волосок к волоску, без намека на возбужденный румянец чопорно сидела в саду с очередным пособием по этикету. Увидев Смизерса, она решительно захлопнула книгу и сжала пальцы на обложке.

— Итак, вы хотели поговорить со мной, сэр? Слушаю. Смизерс заложил руки за спину, закружил вокруг ее стула и, в конце концов, остановился прямо перед ней.

— Насчет этих ваших… э… э… помощников, которых вы ждете из Лондона…

— Да? — не повела бровью Мод, спокойно глядя ему в глаза.

Он опустил взгляд и понизил голос.

— Пусть едут и делают, что найдут нужным. Но чтобы без осечек! Пусть появятся и исчезнут как можно быстрее. Ясно?

Мод не могла отказать себе в удовольствии поддеть Смизерса.

— «Джекман, Доннинг и Боу», известная лондонская фирма. У нас осечек не бывает. Не то что…

Кровь бросилась в лицо Смизерсу, и он с трудом совладал с собой. Круто повернувшись, он зашагал к дому, бросив на ходу: