Легенда о Льюке - Джейкс Брайан. Страница 39
Крысам, запинавшимся о своего убитого приятеля, падать было невысоко. Так что, повозившись немного в песке, они поднимались и кидались вдогонку за мышами.
Вооруженные Льюк, Бью и Вург встречали врага на мелководье, поторапливая команду:
— Скорее на корабль, друзья! Ставьте паруса, снимайтесь с якоря!
Кордл, Денно и Дьюлам помогли первым из вернувшихся забраться на корабль, а потом бросились к лебедке, чтобы поднять якорь.
Одержимые диким желанием захватить корабль, крысы, не раздумывая, ринулись в воду. Льюк размахивал мечом направо и налево, убитые и раненые крысы падали в воду. Вург дрался копьем, а Бью вышел на врага с дубинкой в каждой лапе:
— Й-йя-я! Назад, назад, подонки!
Несколько крыс решили зайти с флангов и с тыла, чтобы отрезать троицу от их судна. На борту «Сайны» Колл и другие взялись за работу. Свесившись с кормы, они пустили в ход свои луки и пращи. Но настоящим героем дня стал Кардо. Он взял топор и перерубил якорный канат, потом смотал его и кинул конец в море:
— Хватайтесь, друзья! Мы вас вытянем!
Пока Льюк расправлялся с ближайшими крысами, Бью схватил конец каната и сделал большую петлю, которую накинул на Вурга и Льюка, а потом и сам протиснулся в нее. Втроем в одной связке они продолжали отбиваться от нападавших. Вург крикнул на «Сайну»:
— Вытаскивайте нас, быстрее!
Ветер наполнил расправившиеся паруса, и «Сайна» рванулась в море. Вся команда скопилась около лебедки и крутила ее изо всех сил. Льюк успел отсечь мечом наконечник какого-то копья, но прежде чем он добрался до хозяина оружия, задние лапы его оторвались от дна и непреодолимая сила потащила его, Вурга и Бью назад. Даже брызги соленой морской воды, попадавшие в рот, не умерили красноречия Бью:
— Прощайте, крысы! Буль-буль! Пока, ребята! Улю-лю!
Благодаря движению самой «Сайны» и лебедке друзья скоро оторвались от нападавших на значительное расстояние. Вург сильно ударился спиной о корпус корабля, а Бью крикнул:
— Полегче, ребята! Мы же свои! Травите помалу! Мы еще немного хотим пожить! Тьфу! Какая мерзкая на вкус эта морская вода, будь она неладна!
Дружеские лапы втащили их на борт, и Льюк освободился от веревки. Они стояли на корме и смотрели, как удаляется остров. Разъяренные дикари тут же передрались между собой. Льюк положил свой меч и снял мокрую насквозь тунику:
— Как у вас дела, Кардо? Все целы?
— Да, все живы, но кое-кто ранен. Я и сам получил камнем по лапе.
Вург осмотрел рану:
— Плохо! Это та лапа, которой ты готовишь еду?
— Нет! — Кардо жизнерадостно улыбнулся.
Вург разочарованно вздохнул:
— Жаль!
Команда добродушно посмеялась над возмущенным Кардо.
Бью переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, над чем все смеются.
— Что смешного? Этот парень плохо готовит?
Вопрос развеселил всех еще больше, а Кардо вконец разозлил:
— Не обращай на них внимания, Бью. Все они готовят паршиво. Ты еще пожалеешь, дружище, что попросился на этот корабль, особенно когда попробуешь здешней жратвы. Это просто ужас что такое! Объедки, которые они выкидывают за борт, рыбы бросают им обратно!
Заяц немедленно сорвал с себя свои лохмотья и стал деловито обматывать талию парусиной, на манер фартука:
— Вам повезло, что вы встретили меня, ребята! У себя на судне я был единогласно избран самым шустрым из шестерки шустрейших шеф-поваров!
Колл стал подначивать зайца:
— Бьюсь об заклад, что ты не сможешь повторить еще раз то, что сейчас сказал!
Бью презрительно отмахнулся от него ушами:
— Не смогу, говоришь? Слушай: я был единогласно избран самой шустрой шестеркой из… Ой, не так! Погоди-ка: самым шестым шеф-поваром из шустрых шеф-поваров… Нет, опять не так…
Льюк перебил его:
— Если ты действительно умеешь готовить, хватит трепаться, и отправляйся на камбуз. Кардо, ты будешь помогать Бью. Денно, займись ранеными, ты у нас искусный врачеватель. Колл, следи за румпелем. Солнце должно оставаться над твоим правым плечом. Остальным следить за парусами и за устойчивостью судна.
Бью оказался отличным поваром. В тот вечер он приготовил для экипажа «Сайны» такой ужин, что все отогрелись душой. Как всякий заяц, он был щедр, и еды с избытком хватило на всех.
— Эх, я, конечно, понимаю, что кормить вкусной едой голодных — только продукты переводить, но ладно уж, вот вам меню на сегодня. Закуски: сыр и турноверы с луком, моей выпечки, потом запеканка с креветками и грибами в соусе из турнепса. А на десерт — груши и сливовый пудинг. Запивать будете одуванчиковым чаем и вполне приличным сидром, что я нашел у вас в трюме. Ну вы, дикари, крепитесь и не смейте трогать ни крошки, пока я не прочитаю молитву.
Льюк потупился, тем самым призвав к порядку всю команду:
— Он прав. Нет никаких оснований становиться невоспитанными неряхами только потому, что мы сейчас не дома. Давай, Бью!
Заяц отбарабанил свою молитву на невероятной скорости:
«Улыбнись нам, судьба, и позаботься об этой команде, и не допусти, чтобы какой-нибудь наглый обжора слямзил у меня мою порцию».
И прежде чем кто-либо успел поднять глаза и взять ложку, заяц накинулся на еду, как будто знал, что с завтрашнего дня начнется голод.
Вург передал блюдо с турноверами Льюку:
— Да, наш повар умеет готовить, что и говорить!
Льюк с наслаждением понюхал турноверы и сказал:
— Пусть Бью делает, что хочет, лишь бы он каждый день кормил нас так же, как сегодня!
— Да уж! Отложи-ка немного для Кордла. Он ведь на вахте.
«Сайна» рассекала спокойное море под бледной луной и направлялась строго на юг. Уставшая от перипетий дня команда отдыхала, но на неуемного повара обильная еда, похоже, оказывала бодрящее действие. Бью декламировал длиннющие стихи, пел, танцевал и пребывал в полном восторге оттого, что он теперь не один, а в компании друзей. Льюк отправил его на палубу к румпелю. Бью и там преуспел: он спел серенаду морю и ночному небу. Дьюлам закутался в плащ по самые уши и жалобно простонал:
— Может, он и хороший повар, но певец никудышный. Такое впечатление, что там кто-то что-то пилит. Эй, Бью, дай отдохнуть своей глотке!
Но ни мольбы, ни угрозы не подействовали на певучего зайца:
Бью ловко увернулся от огрызка яблока, брошенного в него из каюты. Уши его встали торчком от возмущения:
— Невежи несчастные! Кидаться огрызками в того, кто поет им колыбельную! Хамы неблагодарные!
Ответом ему был гневный вопль:
— Заткнись наконец, вислоухий пустозвон!
Бью оскорбленно улегся на палубу, управляя румпелем при помощи задней лапы: