Саламандастрон - Джейкс Брайан. Страница 42

Алфох мягко толкнул его назад:

— Не вставай, неугомонный. Как ты себя чувствуешь?

Самким закрыл глаза, боль немного утихла.

— Ужасно болит голова! А что случилось, Алфох? Я ведь ничего не помню.

— Хм, не помнишь? Тогда я освежу твою память. Ты просто взбесился!

Бельчонок болезненно заморгал, и события прошедшего дня ожили в его памяти.

— Арула, Алфох! Простите меня. Это все из-за того, что я лишился меча Мартина!

— Ты, конечно, парень чудаковатый, но все-таки ты мой лучший друг! — расплылась в улыбке кротиха.

Алфох стал рассказывать Самкиму о том, что произошло, пока тот был без сознания, а Арула занялась его повязкой.

— Хозяин Глубин ушел на дно и больше не появлялся. Крыс он сожрал всех. Мы потеряли шесть землероек и одну лодку. Не так-то легко, доложу я тебе, перевернуть на воде три лодки и при этом еще удерживать тебя и Веточку над водой…

Самким резко вскочил:

— Где Веточка? Он жив? Алфох указал на одну из лодок:

— Он там. Мы пока не можем сказать, насколько тяжело он ранен. Когда рассветет, мы займемся им. Не беспокойся, мои землеройки присмотрят за ним. А теперь отдыхай и постарайся поспать. Наше положение не сахар — мы потеряли все припасы, и ветер гонит нас слишком быстро. К тому же неизвестно куда. Не имеет смысла грести и сражаться с ветром. Ложись и отдыхай — это все, что мы можем сделать. По крайней мере, дождь прекратился и это ужасное чудище больше не показывается.

Это была долгая ночь. Совершенно обессилевшие, мокрые и продрогшие, друзья скорчились на дне несущейся лодки, пытаясь не обращать внимания на огромные волны, ходившие за бортом, пока они мчались в кромешную тьму.

Первым на рассвете проснулся Самким. Головная боль прошла, и теперь он чувствовал себя много лучше. Алфох, Арула и остальные все еще мирно посапывали, Самким медленно сел и огляделся. Ветер стих, тучи исчезли. Озеро было как зеркало. По воде прошла рябь, когда Самким опустил лапы в воду.

— Я бы отдал сейчас целое осиное гнездо за то, чтобы напиться. Ты не поможешь мне?

Над бортом соседней лодки появилась голова Веточки, он следил за тем, как Самким пьет. Бельчонок нашел стакан и наполнил его. Осторожно переступая через спящих, он подошел к борту и перебрался в соседнюю лодку. Положив голову ежа себе на лапу, бельчонок поднес к его рту стакан:

— Веточка, ты только поосторожней. Не глотай помногу. Как ты себя чувствуешь, старый мухолов?

Вода потекла по подбородку Веточки, он криво усмехнулся:

— Мне жаль, но я больше не могу оставаться здесь. — Веточка слабо ухватил лапу Самкима. — Нет, не спорь и послушай меня. Это чудовище помяло меня, как сочную стрекозу. Не вздумай переворачивать меня и не смотри на мою спину, я весь покалечен. — Веточка слабо шевельнулся, и его мордочка исказилась от боли. — Ух-х-х! Хотел бы я сам вырыть для себя ямку в теплой сухой земле. Впрочем, все не так уж плохо. Утро чудесное, и я на руках у друга.

Арула и Алфох проснулись от рыданий Самкима. Команды всех трех лодок молча следили, как бельчонок плакал, раскачиваясь взад и вперед. Не обращая внимания на колючки ежа, Самким держал Веточку на лапах, словно детеныша.

— Он сказал, что собирается отыскать летний лес, полный ос и жучков. Затем он улыбнулся мне, и всё.

35

Клитч и Фераго с сотней солдат нагло шагали к Саламандастрону по залитому солнечным светом песку. Золотой барсучий медальон подпрыгивал на открытой груди Фераго, отражая сияние дня.

Урт Полосатый следил за ними из открытого окна. Положив свои огромные лапы на подоконник, он не отрываясь смотрел на медальон, тщетно пытаясь припомнить что-то давно прошедшее.

Два горностая уселись на песок неподалеку от окна. Пищу и питье поднесли им Мигро и Фидл, горностаи ели, шумно чавкая. Голубые глаза Фераго с насмешливой жалостью уставились на барсука.

— Какая жалость, что ты не можешь выйти и присоединиться к нам, барсук. У вас там, похоже, маловато воды и еды.

Урт Полосатый сдержал подступающий гнев:

— Слушай меня, вонючка! Чего тебе точно не будет хватать, когда я сдавлю своими лапами твою глотку, так это воздуха! — Быстрым движением Урт Полосатый поднял свой огромный лук и наложил стрелу. — А вот это для тебя, маленький разбойник!

Клитч вскочил. Рванув на груди рубашку, он обнажил свою грудь:

— Стреляй, барсук! Что же ты, убей меня! Но в тот же момент, когда ты выпустишь свою стрелу, оба твоих друга будут убиты. Посмотри на берег!

На песке лежали Бычеглаз и Сапвуд, а Чернолаз с Гнилозубом держали свои копья прямо у их горла. Урт Полосатый смотрел долго, пока понял, что происходит, ибо располагались они далеко, вне пределов выстрела из лука. Барсук опустил лук:

— Чего вы хотите?

— Почти ничего. — Клитч выплюнул изо рта рыбью кость. — Мы можем сидеть здесь, пока вы у себя в крепости не умрете с голоду. А чтобы было еще интересней, каждый раз, когда начинается прилив, можешь смотреть, как умываются оба твоих приятеля. По крайней мере они умрут чистыми.

Гнев охватил барсука.

— Чего же вы все-таки хотите?

Фераго вынул кинжал и начал чертить что-то на песке.

— Когда мы впервые пришли сюда, мы хотели только твоих сокровищ. Теперь, как видишь, обстоятельства изменились и в придачу к твоим сокровищам мы хотим твою гору.

Урт Полосатый решительно покачал головой:

— Здесь нет никаких сокровищ, а что касается горы, ты никогда не получишь ее. Тебе никогда не бывать Хозяином Саламандастрона! Ты слышишь меня?

Клитч противно хихикнул:

— Мы слышим тебя отлично. Скоро и ты услышишь своих друзей. Бычеглаза и сержанта. Когда солнце высушит их и они напьются морской воды, ты услышишь, как они будут молить нас о скорой смерти. Что, интересно, ты скажешь тогда, а?

Вскоре после обеда начался прилив. К счастью для двух пленных зайцев, это не был большой весенний прилив. Они лежали навзничь, а вода бурлила вокруг.

Сапвуд покачал головой:

— Слушай, похоже, вода набралась мне в уши. Как думаешь, будет еще подниматься? Не люблю я тонуть.

Бычеглаз напрягся так, что веревка вокруг шеи натянулась.

— Я тоже, Сап. Ужасно, когда твоя спина и хвост мокнут в соленой воде. А где этот чертов Мигро?

— Вон там, сидят подтянув лапы повыше. Бычеглаз скосил глаза в сторону и, увидев Мигро с Фидлом, которые сидели на теплых камнях, пошевелил лапой:

— Не подавай виду, сержант, но, похоже, я смогу высвободить одну лапу. Эти болваны не понимают, что веревки скручены из сухой травы и от воды размякли. Вот и весь фокус, одна лапа свободна! Принимаюсь за остальные. Как ты там, старина?

— Тружусь, — проворчал Сапвуд.

— Что будем делать, когда освободимся? Вон то бревно, что лежит в воде, выглядит симпатично. По суше нам до горы ни за что не добраться — они так нашпигуют нас копьями и стрелами, что мы станем похожи на две подушки для иголок.

— На что тебе бревно? Бычеглаз высвободил вторую лапу.

— Разве не понял? Это же отличная лодка! Им и в голову не придет, что ты удерешь по воде.

Сержант вытряхнул воду из уха:

— Я?

— Ну да, ты. А я в воду ни-ни, и проплыть не могу ни дюйма, знаешь ли. А ты плаваешь, как утка.

Сапвуд не пришел в восторг от этой идеи:

— Извини, старина, но можно узнать, что ты собираешься делать, пока я буду крейсировать на бревне?

— Надо же будет чем-нибудь занять этих идиотов. — Бычеглаз довольно хмыкнул. — Кто-то же должен сделать это. Я только выколочу мозги из парочки голов и тут же догоню тебя. Не надо спорить, сержант. Кроме того, я старше тебя в звании, все-таки я лейтенант. Терпеть не могу субординацию, но, чувствую, с тобой иначе нельзя. Однако надо раздобыть оружие. Не одолжить ли нам его у этих дубинноголовых?

Мигро сладко подремывал, но Фидл принялся тормошить его:

— Что эти зайцы там орут, приятель?

Мигро сел и прислушался. Зайцы орали как резаные:

— Помогите! Тут какая-то рыбина хочет нас съесть! Фидл схватил копье: