Изумрудное колье - Джеймс Джулия (Julia). Страница 3

Что ж... Как только он нашел ответ, напряжение спало. У нее, видно, сработали гены. Семейная профессия... Он продолжал ее разглядывать. Она повзрослела, расцвела. Похоже, точно знает, как себя преподнести, так что она преуспела бы и без наследственности.

Его прострелила боль, но он постарался не обращать на это внимания. Продолжал изучать ее внешность.

Своей стройностью она напомнила ему изящную скаковую лошадку. Пепельно-белокурые волосы, большие выразительные глаза, нежный рот...

«Нет!»

Мозг пронзила мысль острая, как лезвие ножа: она прекрасна, она выглядит великолепно, блистательно.

Ну и что из этого? Ее вид ничего для него не значит. Ничто, связанное с Рейчел Вейл, не имеет для него никакого значения. И никогда не имело. Она собирается вымогать деньги – вот о чем он должен думать. Откинувшись в кресле, он на секунду опустил веки.

– И какая же твоя цена?

В его голосе прозвучало презрение, и он даже не попытался этого скрыть.

Она ответила ему таким же спокойным голосом, каким и начала разговор:

– Я не сказала «цена». Я сказала «условия». Волна ярости захлестнула его. Она имела наглость прийти сюда и требовать от него...

Да, она требует! В течение трех лет – целых трех лет! – он испробовал все средства, чтобы вернуть то, что принадлежало ему. Ему! Его юристы ничего не смогли сделать. Болваны! Это подарок, твердили они. И получатель подарка – законный владелец. А его отец дарил своей любовнице много подарков. И ценных. И дорогих. В том числе и украшения... Выругавшись, Вито прервал тогда их болтовню:

«Господи, вы что, серьезно сравниваете побрякушки, которые он дарил своей шлюхе, с той вещью, которую она украла у него?»

Один из юристов робко возразил:

«В суде будет трудно доказать, что она это сделала, синьор Фарнесте».

«Кретин! – набросился на него Вито. – Конечно же, она украла! Мой отец не был дураком! Он даже не оставил ей виллу! Какого черта ему было дарить ей то, что стоит намного больше?»

«Ну, возможно... как подарок на память... вместо виллы...»

Вито взорвался:

«Вы так полагаете? Скажите, какой человек передаривает любовнице свадебный подарок своей жене? Кем надо быть, чтобы подарить потаскухе фамильные изумруды Фарнесте?»

Изумруды Фарнесте. Они стоят у Рейчел перед глазами. Это было девять месяцев назад. Мать настояла на том, чтобы Рейчел сопровождала ее в банк. Там их проводили в небольшое помещение, куда служитель банка принес запечатанный пакет и положил его на стол вместе с бланком. Когда их оставили наедине, мать развязала шнурок на пакете, развернула коричневую бумагу и достала коробку с драгоценностями. Коробка была не очень большая, но с двойным дном. Мать приподняла верхнюю часть, и у Рейчел захватило дух. Драгоценное ожерелье переливалось, струилось и сияло, словно зеленая река. Мать вынула украшение. С удовлетворенным выражением на лице она пропустила камни сквозь пальцы, глубоко и с удовлетворением вздохнув.

– Это немыслимо, – прошептала Рейчел.

Мать улыбнулась.

– Да, – сказала она. – Но оно – мое.

В ее голосе прозвучало что-то большее, чем удовольствие. Рейчел поняла – это торжество, и ее охватило дурное предчувствие.

– Изумруды Фарнесте, – сказала мать. – И они принадлежат мне.

Вдруг в ее глазах промелькнуло странное выражение – так смотрит загнанный зверь.

– Они будут твоими. Это – твое наследство.

Вито сидел, откинувшись в кресле за широким письменным столом, который приличествовал председателю совета директоров и президенту «Фарнесте Индустриале». Возраст компании был невелик – всего три поколения, но семья Фарнесте имела долгую историю. Еще в эпоху Возрождения Фарнесте были крупными торговцами, и, хотя с течением времени богатство семьи претерпевало различные изменения, теперь, благодаря проницательности и блестящей деловой хватке Энрико унаследованной, видно, от предка, жившего в пятнадцатом веке, доходы Фарнесте снова пошли вверх. Задача Вито состояла в том, чтобы направлять «Фарнесте Индустриале» в русло расширяющейся глобальной экономики двадцать первого века.

Как и все представители семейного бизнеса, Вито смотрел вперед, но не забывал прошлого – ни древних времен, когда в восемнадцатом веке появились изумруды Фарнесте, ни последних лет, которые омрачили его юность... из-за присутствия в жизни отца Арлин Грэхем. От этого яда он еще не избавился, последняя капля не была выдавлена.

И вот здесь дочь Арлин и у него есть возможность это сделать.

– Условия? – безразличным тоном спросил он. – Ты хочешь сказать: освобождение от судебного преследования за воровство.

Рейчел незаметно переступила с ноги на ногу. От напряжения у нее затекла спина. Но когда она заговорила, то голос прозвучал так же ровно, как и у него:

– Если бы были мотивы для обвинения, ты бы ими давно воспользовался. Условия, которые требую я, совершенно иного свойства.

Она следила за выражением лица Вито. Никакой реакции не последовало. Даже гнева от напоминания о его поражении, хотя Вито Фарнесте привык получать все: что бы это ни было и кто бы это ни был.

Она внимательно смотрела на него. Смотрела на человека, который почти погубил ее.

«Я была молода. Я была глупа. Я была доверчива».

Теперь она не такая. И Вито Фарнесте ничего для нее не значит. Как и она для него.

Теперь есть только один человек, который имеет для нее значение. Осознание этого произошло очень поздно, но все же произошло. И вот по этой причине она стоит перед Вито Фарнесте и предлагает ему единственную вещь, которую он захочет взять у нее, – то единственное, что представляет для него ценность.

Глаза Вито были темными, как ночь. На мгновение Рейчел пронзила боль.

«Иль я не клялся в том, что ты, как день, ясна, Когда ты, словно ночь, как темный ад, черна?» [2].

Жгучие строки шекспировского сонета рвали душу. Силой воли она заставила себя забыть свое горе. Вито Фарнесте теперь интересует совсем другое, не похожее на то, чего он хотел раньше, когда она была молодой легковерной дурочкой. И она этим владеет. Но на этот раз она получит кое-что взамен. Не деньги. Деньги ей не нужны. Она хочет совсем, совсем другое.

– Итак? – произнес Вито.

Она ощутила на себе его равнодушный взгляд как нечто осязаемое, тяжелое и сверлящее. Сделав вдох, она сказала:

– Все очень просто: я хочу, чтобы ты на мне женился.

На секунду воцарилась полнейшая тишина. Затем он захохотал, и его смех был подобен удару хлыста. Презрительный, уничижительный смех. Она смотрела, как он, откинув голову, смеялся во весь рот. Смех оборвался так же неожиданно, как и начался. Со злобно горящими глазами он наклонился вперед и глумливо усмехнулся.

– Ты увидишь это только во сне.

Насмешка Вито заключала в себе горькую правду. Когда-то она мечтала о том, чтобы выйти замуж за него, и думала, что мечта сбудется. Но это было в другой жизни и она была совсем другая.

– :»Такая наивная, что на меня следовало повесить табличку с этой надписью!»

После той первой ужасной встречи у бассейна, когда ей было четырнадцать, она думала, что больше никогда его не увидит. Мать, вернувшись после позднего ужина с Энрико, пришла в бешенство, узнав, что Вито появился на вилле. Отец Вито тоже не был в восторге от этого.

Рейчел оставалась около бассейна даже после того, как услыхала шум подъехавшей машины и поняла, что это вернулись мать с Энрико, а затем из дома донеслись гневные голоса. Спустя какое-то время мать отправилась ее искать. Она была вне себя от возмущения. На щеках у нее обозначились два красных пятна, которые не смог скрыть даже превосходный макияж. В тридцать четыре года ее матери можно было дать на десять лет меньше, но сегодня она выглядела на свой возраст.

– Мама, тебе плохо? – не выдержав, спросила Рейчел.

Мать сердито фыркнула.

– Здесь был Вито и, как обычно, устроил скандал! Энрико, естественно, разозлен – он рвет и мечет.