Изумрудное колье - Джеймс Джулия (Julia). Страница 9

Как же Вито изменился в лице, узнав, что изумруды у нее! Рейчел похолодела.

– Ты даешь себе отчет в том, что сказала? Ты признала, что изумруды у тебя, а я оспариваю право твоей матери на них, невзирая на полную беспомощность закона в этом вопросе. Так скажи мне, саrа mia [4], что может меня остановить в моем желании их вернуть?

Глаза его угрожающе блестели, и Рейчел стало страшно. Но она не должна показывать свой страх перед ним!

– Мне наплевать, что ты считаешь законным, а что нет! – заявила она. – Если бы ты мог по закону забрать у меня изумруды, ты бы это уже сделал! Но если ты хотя бы пальцем до меня дотронешься, я позабочусь о том, чтобы тебя обвинили в изнасиловании. Ты и пикнуть не успеешь, как бульварные газеты раздуют скандал! – Она с трудом перевела дух. – Так что если ты пришел лишь затем, чтобы меня запугать, то выметайся вон и поскорее!

Сердце сильно колотилось, и она прерывисто дышала, мысленно повторяя, что это от страха и напряжения. Но в душе она знала, что обманывает себя. Кровь так сильно пульсировала в жилах совсем подругой причине – это ее тело откликается на его присутствие.

Какой позор! Надо подавить волнение. Если Вито это поймет, она умрет от унижения! Это даст ему в руки оружие, против которого она бессильна.

– Я думал о совсем другом способе убеждения, саrа mia, – бархатным голосом произнес он, и у Рейчел едва не подкосились ноги.

«Все сплошная фальшь. И тогда, и сейчас. Он одурачил тебя, когда ты была невинной школьницей, и сейчас хочет одурачить».

Вито с усмешкой следил за выражением ее лица... с усмешкой и злобой. Он шагнул к ней, и она снова ощутила жар в теле. Она хотела закричать, побежать к двери и запереться в крохотной ванной... Но ноги приросли к полу, стало трудно дышать, а он остановился перед ней, протянул руку и обхватил ладонью затылок. К своему стыду она покорно наклонила голову и почувствовала, как его прохладные пальцы скользят у нее по шее.

Наслаждение было подобно дождю, смывшему каждый год из тех семи лет, которые прошли с тех пор, как Вито Фарнесте ласкал ее. Она прикрыла глаза, не в силах сопротивляться искушению, а его пальцы нежно и осторожно гладили кожу на шее. Он что-то прошептал по-итальянски, но она ничего не поняла, опьяненная его прикосновением.

Другой рукой он за подбородок приподнял ей лицо. Она открыла глаза и, завороженная смотрела на то, как он опускает голову. Его мягкие губы коснулись ее губ, и она почувствовала, как погружается в теплый океан блаженства, о котором уже и не мечтала.

Это рай. И она не может ни о чем думать, не может пошевелиться, погруженная в бесконечное удовольствие от поцелуя Вито Фарнесте. Силы покинули Рейчел, и она потянулась к нему.

А поцелуй Вито становился настойчивей и крепче, и он уже водил языком у нее во рту. Охватившее Рейчел наслаждение было настолько сильным, что она едва не упала в обморок, как слабонервная викторианская девица.

Но она не викторианская девица. И вообще не девица... благодаря Вито Фарнесте.

«Для него я ничто! В прошлый раз он хотел таким образом ранить мою мать. А сейчас ему нужны изумруды...»

Рейчел с силой оттолкнула его.

– Нет!

Сердце у нее бешено колотилось, руки и ноги дрожали.

На мгновение в глазах Вито промелькнуло что-то похожее на недоумение, но тут же выражение лица снова сделалось насмешливым.

– Нет? О, ты выучила новое слово, саrа mia. До этого ты говорила «Пожалуйста, Вито, пожалуйста!» Ты твердила это всю ночь!

Рейчел побледнела. Ее обожгло унизительное воспоминание, но не о том, что ей, по его тогдашнему выражению, «не терпелось залезть к нему в постель».

Это был совсем другой случай. Рейчел говорила с ним по телефону – он согласился лишь на безликий телефонный разговор. Она умолила секретаршу соединить ее с ним, и, вероятно, вымуштрованная дама дрогнула, уловив в голосе Рейчел подлинное отчаяние и горе. Он взял трубку, и Рейчел услыхала его отрывистый голос, произнесший с акцентом:

– Кто это?

И свой дрожащий голос:

– Это Рейчел. Пожалуйста, Вито, пожалуйста...

Он повесил трубку, и она не успела больше ничего произнести.

С тех пор он ни разу не дал ей возможности поговорить с ним. Секретарша неизменно и твердо отвечала, что синьор Фарнесте не желает с ней говорить.

Рейчел послала ему письмо, сделав последнюю жалкую попытку связаться с ним. Письмо вернулось к ней обратно, нераспечатанное и вложенное в другой конверт, с запиской от секретарши, где сообщалось, что синьор Фарнесте не будет отвечать ни на ее письма, ни на телефонные звонки. С того момента Вито перестал для нее существовать.

И вот спустя семь лет он снова стоит перед ней. И насмехается.

Она изо всех сил постаралась придать своему лицу равнодушное выражение.

– Что ж, а сейчас я говорю «нет», – ответила она. – Боюсь, что изумруды Фарнесте стоят намного больше, чем постель с неотразимым Вито Фарнесте. Так дешево ты их не получишь!

– Изумруды, возможно, стоят и больше, но не ты, – жестким и издевательским тоном заявил он.

Еще один удар! Но это ничто по сравнению с тем, что она получила от него раньше. На этот раз Рейчел не дрогнула и голос у нее прозвучал не менее жестко, чем у него:

– Если это твое последнее слово, то повторяю – колье не продается и никаких разговоров по этому поводу больше не будет. В том числе и о миллионе евро.

Он насторожился.

– Но почему? Ты живешь в такой дыре, а за миллион евро сможешь отсюда выбраться.

Сощурившись, он внимательно смотрел на нее, пытаясь по лицу прочитать ее мысли.

Она почувствовала опасность, но совсем иного свойства – опасность угрожала умирающей матери, поскольку Вито хотел понять, почему она потребовала такую странную цену за изумруды.

Он ничего не должен узнать. Никогда. Она убережет мать от этого человека.

– Тогда женись на мне и увези отсюда.

Рейчел видела, как он изменился в лице: оно опять сделалось презрительно-насмешливым.

– Значит, это – предмет твоих желаний? – Он нарочито растягивал слова. – Тебе мало быть любовницей, как твоя мать. Ты хочешь респектабельности...

Как это близко к правде! Она вздернула подбородок.

– А почему нет? Если я стану синьорой Фарнесте, то меня будут принимать везде.

Он презрительно рассмеялся.

– Ну и амбиции у тебя! Скажи-ка мне, мисс вымогательница, в твои амбиции входит получение доли в доходах «Фарнесте Индустриале» и весомая компенсация после развода?

Рейчел пропустила насмешку мимо ушей.

– Нет, – ровным голосом ответила она.

– Нет? Ты готова выйти за меня, даже если я вышвырну тебя через полгода, не дав ни гроша на содержание?

Он явно был поражен, но Рейчел упрямо стояла на своем.

– Да, – ответила она.

– Ну, саrа mia, я просто польщен – ты предпочитаешь меня миллиону евро наличными, и так сильно меня хочешь, что даже отказываешься от содержания!

Его насмешка болью отдалась у нее в сердце.

– Ты тут ни при чем. Мне на тебя наплевать, Вито! Есть кто-то более важный для меня, чем ты! – Она замолкла. О ужас, она едва не проговорилась!

На мгновение воцарилась мертвая тишина, затем Вито заговорил, и от звука его голоса у нее мурашки пробежали по коже.

– Наконец-то я понял, какую игру ты затеяла, и почему тебя вдруг потянуло к респектабельности.

Она попыталась взять свои слова обратно.

– Нет... я...

Он махнул рукой.

– Поздно, саrа mia. Теперь я вижу, куда ты клонишь. Дело не в том, чтобы выйти за меня, – ты хочешь выйти за кого-то еще. Но, возможно, он отказывается жениться на тебе. Что ж, твой любовник – человек разумный, учитывая твое прошлое! И ты решила дать ему по носу, неожиданно став синьорой Фарнесте! Тебе не нужен миллион евро, и ты не хочешь получить содержание – ты жаждешь мести! Все очень просто: ты мстишь мужчине, который тебя презирает, которому ты нужна как любовница, а не как жена.